Премьер-министр ставший сапожником. 2 июля 1925 года большевики расстреляли

vitalidrobishev — 01.07.2021

2 июля 1925 года большевики расстреляли князя Николая Дмитриевича Голицына — последнего в истории премьер-министра Российской Империи.

Князи Голицыны состояли в родстве с великими князьями Рюриковичами и с царским Домом Романовых. Из этого древнего рода и происходил калужский губернатор, тайный советник князь Николай Голицын.
Голицын родился в 1850 году в аристократической семье. Отец — из княжеского рода Голицыных. Мать некоторое время возглавляла Елизаветинское училище — специальное учебное заведение для женщин в Петербурге.
Голицын учился в знаменитом Александровском лицее, одном из самых престижных учебных заведений страны, что позднее и сгубило его при большевиках.
После окончания учебы он поступил на гражданскую службу. Поначалу работал комиссаром по крестьянским делам в одной из губерний, затем был назначен архангельским вице-губернатором. Наконец, уже в годы правления Александра III начал губернаторскую карьеру. Сначала на протяжении шести лет Голицын возглавлял Архангельскую губернию. Затем на 4 года был переведен в Калужскую губернию. Наконец, в 1897 году стал тверским губернатором и оставался им до 1903 года.

С этого момента Голицын перешел в Правительствующий Сенат.
Он оставался сенатором вплоть до последних дней Империи. В годы войны вошел в комитет помощи русским военнопленным, став его председателем, но назвать его крупным политическим деятелем можно с большой натяжкой.

Николай Дмитриевич Голицын

В обычных условиях Голицын вряд ли смог бы занять пост председателя правительства. Но конец 1916 года — это уже не обычные условия. Полным ходом шла беспощадная борьба между императором и Думой.
Практически любое назначение нового премьер-министра Дума принимала в штыки и сразу же объявляла каждого кандидата ставленником Распутина. Учитывая неистовый прессинг со стороны «прогрессивных кругов» парламента, далеко не каждый кандидат решался занять какой-нибудь пост в правительстве и многие брали самоотвод, не желая становиться мишенью для беспощадной и огульной критики.

С конца 1915 года Дума открыто требовала передачи всей политической власти в стране в ее руки (создание т. н. «правительства народного доверия»), поэтому ни одна кандидатура не могла ее задобрить и с тотальным бойкотом столкнулся бы любой, пусть даже самый либеральный деятель. Здесь речь шла уже не о коррекции правительственного курса, а о захвате власти.

Голицын по сути так и не успел ничего сделать и чем-то запомниться. Его назначили премьером в начале января 1917 года, а уже через месяц с небольшим начался переворот.

Голицын, далекий от политических интриг, от ситуации отстранился и никаких действий в дни Февральского переворота не предпринял.
После переворота Голицына арестовали, но никакого компромата на него не удалось найти.
После захвата власти большевиками чекисты дважды арестовывали его, но Голицын был пожилым человеком, не занимавшимся совершенно никакой политической деятельностью.

Голицын не был крупной государственной фигурой, но он не имел связей с оппозиционными группировками, к тому же был очень милым старичком, из разряда тех, кто и мухи не обидит.
Он жил в каморке, подрабатывал сапожным ремеслом и даже в воспаленном чекистском сознании не тянул на политическую фигуру.

В третий раз Голицына арестовали в 1925 году по т. н. делу лицеистов. Выпускники Александровского лицея, одного из самых престижных учебных заведений страны, славились своими тесными связями даже после окончания учебы. Лицеисты регулярно встречались на «корпоративных» посиделках и вспоминали старые добрые времена. Кроме того, они имели свою кассу взаимопомощи.

Большевикам это ужасно не нравилось, поскольку в советской стране собираться имели право только по свистку парткома на митинг или демонстрацию.
А несанкционированные встречи тянули уже на явную контрреволюцию. В итоге всем активистам-лицеистам оформили участие в монархическом контрреволюционном заговоре.

Следователем по делу был некто Александр Ланге, также известный под кличками, "Печатник" и "Мигачевский". Трудно сказать, какое из этих имен настоящее и было ли у него вообще имя, известно лишь, что за расследование он был награжден орденом Красного Знамени, а его следы окончательно теряются в начале 30-х годов.
Группу лицеистов, в основном имевших военное прошлое или занимавших сколько-нибудь значимые посты в Империи, приговорили к расстрелу. Остальные отделались лагерями и ссылкой.

Голицын, несмотря на преклонный возраст (75 лет), был приговорен к смертной казни и расстрелян 2 июля 1925 года.

Борис Седерхольм, некоторое время бывший его сокамерником, вспоминал:

В полной нищете старый князь с сорокалетним сыном жил на мансарде одного из полуразвалившихся домов Москвы, занимался сапожным ремеслом, а сын занимался случайно подворачивавшейся черной работой. Когда состояние того дома, где жил князь с сыном, стало внушать опасения, его сломали, и отец с сыном переехали в город Рыбинск, большой город на берегу Волги. Там они оба поселились за городом у какой-то старухи, вдовы крестьянина. Князь стерег общественные огороды, а сын ходил на реку нагружать и разгружать барки с лесом.

Но и это жалкое существование было нарушено. Однажды явились чекисты, арестовали отца с сыном и бесконечными этапами, пройдя несколько тюрем, оба в конце концов попали в Бутырскую тюрьму в Москве, а потом их перевели в Петербург в нашу тюрьму. Князя поместили в нашей камере, а сына в одну из общих камер четвертого этажа.
Их обоих обвиняли в контрреволюционном заговоре по так называемому процессу лицеистов. Процесса, собственно говоря, никакого не было, так как все двести десять человек, прикосновенных к этому делу, были осуждены административным порядком, то есть центральной коллегией Чеки в Москве.

В нашей камере сидели три участника такого заговора, кроме Голицына, и всем четырем заговорщикам было в общем итоге триста двадцать два года.
Князь Голицын, по крайней мере, сохранил здравый ум и память, но его два товарища — генерал Шильдер и бывший помещик Тур — были в состоянии полного старческого маразма.

Князя Голицына в феврале разбило параличом, и его увезли в один из четвергов на казнь, ведя под руки.
Уходя, он перекрестился, еле двигая рукой, и сказал: «Ныне отпущаеши раба твоего. Устал жить. Слава богу».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив