В замешательстве от увиденного

olga_srb — 18.11.2022 Есть люди, которым чем больше не советуешь куда-то ходить, тем сильнее их туда тянет. Они искренне убеждены, что всё запретное таит в себе нечто прекрасное или увлекательное, и что окружающие намеренно делают недоступным то, к чему следует стремиться в первую очередь.

Поверх слов «нельзя» и «не стоит» они видят слово «удовольствие», и оно влечет их так, как не влекут никакие «можно».

Очевидно, что такая позиция свойственна инфантильным личностям, которым в детстве приходилось приспосабливаться к авторитарному давлению взрослых. Лишенные самостоятельности, они привыкли полагаться на запреты, искренне считая их маркерами своих целей.

Для таких мужчин и женщин нарушение ограничений символизирует взросление, а повзрослеть мечтает каждый ребенок.

Для них соблазн – непреодолимое явление, возникающее в ответ на запреты, и именно поэтому если им сказать «не ходите туда», они сделают все возможное и невозможное, чтобы оказаться именно там.


Уверена, что среди вас нет инфантилов, и вы со спокойным доверием отнесетесь к совету не посещать галерею под названием «дом Бурганова».

Это мое личное мнение, но, честное слово, ценителям настоящего искусства там делать нечего. Более того: они рискуют испытать недоумение, граничащее с ужасом.

Вы можете довериться моим словам, можете проверить аргументы на прочность. И для того, чтобы сэкономить ваше время (на проверку) и деньги (проверять придется платно), я готова предъявить фотографические подтверждения.

Упомянутый музейный комплекс занимает довольно большую территорию в одном из тихих московских переулков. Это государственное учреждение, которое производит впечатление частной галереи, центрированной вокруг одной семьи.

С учетом того, что подавляющее большинство объектов экспонируется под открытым небом, организацию пространства можно назвать оригинальной.



Здесь нет привычных музейных залов, поскольку здание представляет собой руины, доведенные до статуса арт-объекта.



Я читала, что скульптор, именем которого назван музей, подарил этот дом городу.

Подобная информация вызывает удивление, и на память приходит реплика управдома в исполнении Нонны Мордюковой из «Бриллиантовой руки»: «Откуда? Откуда у него такие деньги?!».

Не понимаю, как надо работать, чтобы раздаривать здания в историческом центре города. Это или нечеловеческая работоспособность, или подарок не является подарком.

Основная часть экспозиции - руки, ноги и иные части, оторванные от тела и скомпилированные в вычурные сочетания.

Когда при входе вас встретит ступня с глазами, знайте: лучше не будет.



Можете называть увиденное сюрреализмом, можете использовать житейские определения, одно из которых я случайно услышала от другого посетителя – «бредятина», но лучше уж быть фанатом социалистического реализма, чем вот это вот всё…





Я понимаю, что такое иносказательность и выход за пределы реальности, и до тех пор, пока эти идеи отличаются новизной и свежестью, я принимаю их с восторгом. До тех пор, пока сюрреализм противопоставлялся академизму, он был авангардным, но поточное клонирование схожих образов такого впечатления не производит.

Но, возможно, мое мнение нельзя считать независимым, поскольку я постоянно сталкиваюсь с сюрреалистическими картинками в своей профессиональной деятельности.

Дело в том, что все фантасмагорические сюжетные композиции являются стандартными для творчества душевнобольных. Удивительно, но пациенты психических клиник рисуют то же самое, что экспонируется в галерее, как будто они конспектируют выставку. Сходство определяется не только степенью «безумности» композиций, но и их содержанием.

Молодые доктора обычно поражаются тому, как похожи друг на друга вычурные зарисовки, выполненные пациентами. На основании этого сходства они приходят к выводу, что такое творчество – симптом психического расстройства.

Давайте договоримся: это случайное совпадение, и поставим на этом точку.

Я могла бы ограничиться осмотром экспозиций, размещенных во двориках, но так замерзла, что заглянула внутрь здания.

В полузакрытых помещениях было так же сыро, холодно и мрачно, как на улице.

И ассортимент представленной творческой продукции ничем не отличался от уличного.

В каждом объекте чувствовалась рука одного мастера или мастеров одной школы…





Для разнообразия впечатлений я думала повисеть на перилах, но не решилась нарушить запрет.



Однако парадокс состоит не в том, что за претензией на оригинальность скрывается унылая стандартизация.

Поразительно другое: эти объекты находятся под двойной охраной! Два сотрудника неустанно мерзнут в карауле, и государство, вероятно, выплачивает им два жалования.

Неужели они думают, что кто-нибудь захочет тронуть это руками?



По слухам, фотографировать арт-объекты разрешено, а вот фотографироваться на их фоне – нет.

Очень странные правила, но я не ручаюсь, что поняла их точно.

Одни посетители говорили, что можно только снимать, другие – что снимать и сниматься.

Сотрудница на входе заявила, что запрещено всё, но охранники никому не делали замечаний.

Уверена, что вам не терпится задать вопрос: «Ольга! Дорогая! Зачем Вы пошли в это место?».

И я, разумеется, отвечу.

В это место я пришла ради встречи со скульптурной композицией «Похищение Прозерпины Плутоном», которая долгие годы стояла в парке усадьбы Нарышкиных. Ее автор – итальянский скульптор Паоло Трискорни.

Изъятая из парка в конце 1980-х годов, теперь она приписана к музею, где стоит на улице, едва прикрытая пластиковым навесом.

Она резко контрастирует со всем, что ее окружает, и это единственное во всей галерее произведение искусства, в котором чувствуется динамика.

Это вам не отверстие в подвздошной области просверлить, и не пятку к мозгам припаять.



О судьбе скульптуры, которую я помню с детства, можно почитать в моих постах, а в свободном доступе есть фотографии ее славного прошлого.

Я выбрала фотокарточку с зимним пейзажем 1981 года, на которой скульптура стоит на своем месте (по центру нижней кромки кадра).



А вот – летом



Меня слегка возмутило, что произведение искусства, датированное концом XVIII века, хранится в таких жутких условиях. Дожди, ветра и снегопады подтачивают и без того слабое здоровье персонажей.

Посмотрите – у Плутона уже нет носа.



Работы Паоло Трискорни украшали парковые ансамбли в Москве и Петербурге, и «филевская» композиция с Плутоном и Прозерпиной вышла из его петербургской мастерской.

Не понимаю, по какому признаку ее отнесли к данному музею. Неужели из-за того, что у Прозерпины нет головы и обрублены конечности?



Как по мне, так такие шедевры должны находиться в приличных условиях, то есть там, где они не подвергаются агрессивным воздействиям среды, но доступны для ознакомления.

Одним словом, я очень рада, что нашла скульптуру из своего детства, но опечалена тем, в каком месте она находится…

Возникло ли у вас желание посетить этот музей? Или вам достаточно моего отзыва, чтобы воздержаться от визита?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив