Разговор под первым снегом

olga_srb — 16.11.2022 Вчера у нас выпал снег, и (для меня) это было неожиданно. Утром я шла на работу по идеально чистому, сухому тротуару, а вечером город накрыла снежная туча.

Не знаю, откуда она взялась. Кого ни спрошу – никто тучу не заказывал.


Местами следы ее жизнедеятельности выглядели очень мило, особенно на зеленой траве и крупных камнях.



И на гранитном парапете подземного перехода тонкий слой первого снега смотрелся свежо и наивно.

Я не поленилась снять перчатки и сделать его фотокарточку.



И на мосту он создавал романтическую атмосферу, которую захотелось запечатлеть.

Это был последний кадр со вчерашней вечерней прогулки, поскольку в этот момент меня догнала коллега, и мы продолжили путь вместе.

Она шла до метро, я – мимо, но направление совпадало.



Желая разделить с ней свои восторги, я заметила, что снег вызывает ассоциации с предстоящими праздниками, и я хочу провести уединенный, тихий вечер, пересмотрев за ужином что-нибудь предновогоднее и удачное («Зигзаг удачи» или «Джентльменов удачи»).

Моя спутница горячо поддержала идею уединенного времяпрепровождения, сказав, что самым лучшим временем она считает то, когда ее «никто не дергает», то есть не звонит и не пишет (имелись в виду смс-ки).

Она призналась, что едва выдерживает общение с пациентами и близкими, и более не в состоянии впускать в душу дополнительные проблемы.

«В ней не осталось свободного места, понимаешь?!» - обессиленно воскликнула коллега.

Последняя фраза меня удивила, поскольку я давно знаю эту женщину и могу уверенно заявить: она не из нытиков. Если ее эмоциональное состояние дошло до критического, значит, ей нужна помощь. Хотя бы в виде простого человеческого участия.

Затронув болезненную тему, коллега спохватилась и извинилась за то, что «сделала то, чем тяготится от других».

Мы замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.

Не стоило никакого труда, задав пару вопросов, побудить ее к продолжению искреннего монолога.

Раньше я знала, как живет ее совершенно нормальная, дружная семья, но некоторые обстоятельства, обновившиеся в связи с событиями текущего года, были мне неизвестны.

Не буду со стенографической точностью воспроизводить наш разговор и коротко обозначу жизненную канву, на которой происходят события, ставшие причиной эмоционального истощения этой замечательной женщины.

У моей коллеги (назовем ее Еленой) есть сестра. Давным-давно она вышла замуж за киевлянина и переехала на родину мужа.

Несмотря на разделявшее их расстояние, на протяжении двух с лишним десятилетий между сестрами сохранялись теплые отношения. Они радушно принимали друг друга в гостях, были в курсе всех мелочей, составлявших суть повседневной жизни, никогда всерьез не ссорились и всячески поддерживали отношения, свойственные близким родственникам.

Их мама (отца девочки толком не знали) осталась в Москве, на попечении одной дочери. Решение всех ее проблем по умолчанию поручалось Елене, однако и Татьяна (так мы будем именовать сестру-киевлянку) по-своему заботилась о матери.

Три года назад неудовлетворенные падением благосостояния Татьяна с мужем перебрались в другую страну. Тогда Лена рассказывала мне об их приключениях в поисках лучшей жизни, но детали я, увы, подзабыла.

На новом месте ее родственники устроились полулегально (или совсем нелегально), но об обратной дороге даже не думали - в Киеве у них не осталось никого, кроме трехкомнатной квартиры.

Февральские события помогли Татьяне с мужем не только легализоваться, но и перебраться в еще более комфортное место, подальше от мужниной родины.

Тогда же жизнь Елены превратилась в ад.

Не сама по себе, а планомерными усилиями сестры.

Изо дня в день на нее сыпались обвинения и провокационные призывы.

Словесной атаке стали подвергаться и племянники, с которыми Татьяна ранее практически не общалась.

Сначала агрессивно настроенная родня торпедировала семью Елены перепостами устрашающих картинок, затем в ход пошла тяжелая артиллерия – видеозаписи с авторскими проклятиями.

Их общая мать оказалась меж двух огней – заботой одной дочери, которая находится рядом, и психологическим воздействием другой.

Это давление, носящее откровенно манипулятивную окраску, преследовало главную цель: дискредитировать сестру и восстановить мать против нее.

Постепенно ситуация приобрела бредово-тупиковый характер, а психологическое давление со стороны Татьяны стало представлять реальную угрозу для жизни матери.

То, что сестринские отношения разорваны в клочья, стало наименьшей из потерь.

Хуже другое: что бы ни делала Елена, Татьяна представляет это матери сначала как ошибку, а затем как намеренный вред.

Так, когда пожилой женщине по результатам длительного, дорогостоящего обследования были назначены необходимые лекарственные препараты, Татьяна упорно убеждала мать, что их прием опасен для здоровья, и что Елена, вступив в сговор с врачами, пытается свести мать в могилу.

Ответа на вопрос «с какой целью» у Татьяны не находилось, поскольку имущественной заинтересованности быть не могло, а другие мотивы в голову заграничной родственнице не приходили.

По мнению Татьяны, московская сестра с детьми и мужем была обязана устроить самосожжение или самоутопление (а лучше и то, и другое), но прежде взять на себя все грехи мира до и после его сотворения.

Благодаря усилиям заграничной родственницы, Елена закономерно прошла путь от горячего сочувствия братскому народу через остывающую вовлеченность до защитной заботы о собственном состоянии.

Озлобленные упреки и необоснованные обвинения, замешанные на зависти и ненависти, вызвали у нее реакцию, которая возникает у любого нормального человека: желание дистанцироваться и защищаться.

Никаких активных действий Елена не совершала – ей едва хватало сил на пассивную оборону.

Однако просто так разорвать отношения с сестрой невозможно – между ними стоит мать, к которой Елена глубоко привязана, о которой всегда нежно заботилась, и которая теперь оценивает свою жизнь как невыносимую.

В конце повествования Лена призналась, что вся эта ситуация измотала ее до крайней степени, когда, образно говоря, «не хочется просыпаться».

Услышанное вызвало во мне и жгучее сочувствие к женщине, которая ничем не заслужила такого мерзкого отношения, и острое негодование по поводу возмутительного поведения ее сестры, давно сидящей в теплом, безопасном месте и извергающей оттуда ненависть и злость.

Даже если бы драматические события представляли угрозу для ее жизни, это не оправдывало бы вред, который она намеренно и осознанно причиняет сестре и матери.

Но самое ужасное заключается в том, что Татьяна ощущает себя вправе совершать такие поступки и чувствует поддержку едва ли не на уровне мирового сообщества.

Она искренне убеждена, что ее тирании найдется оправдание…

Татьяна наделила себя правом изживать со свету людей, которые не делали ей ничего дурного, и при этом чувствует себя абсолютно безнаказанно и триумфально.

Я убеждена, что такие трансформации не случаются на пустом месте. Они имеют предысторию и причины, которые в данном случае кроются в характере Татьяны и реакции ее ближнего и дальнего окружения.

Будь она нормальным, порядочным человеком, ничего бы не произошло, и в феврале и далее она бы провела черту между внешними обстоятельствами и личными отношениями, что сохранило бы адекватные отношения и между сестрами.

Эту мысль я попыталась донести до своей коллеги.

Согласившись, что разлад в семье не связан с нынешней международной ситуацией, а неизбежно проявился бы по любому другому поводу, Лена почувствовала облегчение. То, чего нельзя было избежать, принять немного проще.

Поразмыслив над сказанным, она осознала, что даже для остаточного чувства вины (что не сберегла отношения с сестрой) нет никаких оснований, и что ответственность перед собой не менее важна, чем ответственность перед другими.

Я не питаю иллюзий, полагая, что после нашей дружеской беседы у входа в метро жизнь Лены наладиться, и она станет с радостью загружать в свое сердце чужие проблемы. Нет, такая тяжелая травматизация не устраняется получасовым разговором.

Я прекрасно понимаю, что она чувствует: и ее обиду, и нежелание общаться с кем бы то ни было, и тягу к уединению, и стремление выкарабкаться из ситуации.

И мне кажется, что вчерашний снег оказался очень кстати: он символизировал переход на новый уровень, когда прошлое покрывается слоем настоящего, а накопленные обиды скрываются под свежими впечатлениями.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив