Было ли Русское государство

московский период его истории централизованным, т.е. единым, внутренне консолидированным политическим образованием, унифицированным в административном, институциональном, правовом (как минимум, поскольку можно без особого труда вывести и иные уровни централизации) отношении?
       Мне представляется, что нет, т.е. не то чтобы оно оставалось государством с "рассеянным суверенитетом", каким было Великое княжество Владимирское прежде, оно вступило на путь централизации, но путь этот оказался долгим и растянулся на несколько столетий.
       Несомненно, что Российское государство, возникшее в конце XV в. в результате последовательной объединительной политики московских великих князей, со времен Ивана Калиты (1325-1341 гг.) собиравших и земли, и власть в своих руках, отличалось от рыхлых, неконсолидированных, обладавших «рассеянным» среди множества удельных князей суверенитетом средневековых русских княжеств – того же Великого Владимирского княжества, к примеру. Можно ли назвать это образовавшееся в исторически очень короткий срок государство «централизованным»? В определенном смысле – да. Однако не стоит одновременно преувеличивать степень его внутренней консолидации и «централизованности». Мы исходим из того, что сама по себе «централизация» – процесс многоплановый, многоуровневый, и на каждом его уровне он проходил с разной скоростью. В военной и политической сферах «централизация» была достигнута раньше, чем, скажем, в правовой области, и связано это было, несомненно, с теми процессами «накачивания» властной инфраструктуры, о которых говорилось прежде.
       Вместе с тем, несмотря на определенные успехи в «собирании власти» последними Рюриковичами, считать их действительно подлинными автократорами-самодержцами, было бы, на наш взгляд, несколько преждевременно. Да, Иван III, Василий III и Иван IV были сильными монархами, яркими личностями, волевыми, авторитетными, харизматичными, обладавшими значительной властью (что так поражало иностранных наблюдателей – того же имперского дипломата С. Герберштейна), но обладало ли государство само по себе силой, необходимой для того, чтобы навязать обществу, «земле», свою волю? Пожалуй, что еще нет. И стоит, на наш взгляд, согласиться с мнением К.В. Петрова, подчеркивавшего институциональную слабость раннемодерного Российского государства. Анализируя особенности «содержания» Российского государства в раннее Новое время, он писал, что «государство XVI – XVII вв. слабый социальный институт по сравнению с современным государством». Как результат, продолжал историк свою мысль, «слабой была не власть Ивана III или Василия III над своими боярами, относительно слабым было государство в возможности осуществлять меры принуждения в отношении населения» и по этой причине «государство, будучи не в состоянии своими силами обеспечить соблюдение правопорядка на территории страны, для решения указанной задачи привлекало само общество…» (а про это я уже не раз писал прежде - Thor. Это, кстати, к вопросу о тирании Ивана Грозного и его батюшки, о которых так любят писать интуристы).
       Эта слабость, в свою очередь, была следствием незавершенности процессов «собирания власти» и «централизации». Эта же незавершенность обуславливалась эволюционным путем развития русской государственности – «новизна» в нем медленно «прорастала» сквозь «старину», обретая тем самым необходимую для ее восприятия обществом легитимность (а вместе с тем еще и бедностью русского государства и общества). Тем не менее, подвижки, на первый взгляд незаметные, по прошествии нескольких десятков лет были, и значительные. Уже в малолетство Ивана IV, в эпоху «боярского» правления, степень деперсонализации власти была достаточно велика для того, чтобы растущий бюрократический аппарат сумел взять на себя немалую долю повседневной административной рутины и не допустить остановки работы государственной машины в условиях раздрая и хаоса в верхних эшелонах власти. Запас прочности центральных властных структур оказался достаточно велик и для того, чтобы позволить Ивану Грозному осуществить рискованный эксперимент с опричниной и не опрокинуть страну в очередную смуту подобную той, что имела место в конце 30-х – 1-й пол. 40-х гг. XVI в., в эпоху пресловутого «боярского правления». Подчеркнем – все это стало возможным во многом благодаря той самой «бюрократизации» (впрочем, она не была не только единственным, но даже и доминирующим фактором в этих процессах).
       Однако еще раз подчеркнем – не стоит преувеличивать успехи верховной власти в деле «собирания власти» и «централизации» в «долгий XVI век». Начало XVII в, эпоха великой Смуты, едва не положившей конец Российскому государству как политическому субъекту, показала, что само по себе государство оказалось неспособным справиться с системным политическим и структурным кризисом. И здесь на помощь ему пришло земское самоуправление, окончательно конституированное при Иване Грозном и превратившееся пусть и в младшего, ведомого, но все же партнера верховной власти в деле управления государством. Это самоуправление, олицетворявшее собой (и опиравшееся на традицию) «старину», лишь в эпоху Петра Великого превратилось в подчиненного, зависимого, лишенного собственной воли и политической субъектности, участника властных отношений. Свою роль, и немалую, в этом сыграла бюрократизация управления Московским государством – те тенденции, которые наметились при последних Рюриковичах, при первых Романовых набрали обороты и в конечном итоге позволили Петру I сделать решительный шаг на пути преобразования монархии земско-самодержавной в монархию бюрократически-самодержавную. Но это уже XVIII век, иная эпоха.