Всадник на вороном коне

       "И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий..."





       Череда неблагоприятных (с точки зрения природно-климатических условий) лет, война (а вместе с ней и рост давления налогового пресса со стороны государства) и мор вконец подорвали устойчивость русской деревни ан Северо-западе и Западе страны (про остальные регионы - отдельный разговор). И в довершение всех бед Русскую землю поразил еще и голод - настоящий голод, не обычная голодовка. К трем всадникам Апокалипсиса, войне, смерти и мору, присоединился и четвертый.
       Судя по отзывам современников, этот голод был необычайно силен и произвел на очевидцев огромное впечатление (впрочем похоже, что все же меньшее, нежели мор). Начало его можно отнести, судя по всему, к 7076 (1567/68) году. Так, в Соловецком монастыре старец Петр Ловушка записал в монастырском летописце под этим годом, что «того же году был на Руси глад великой, купили на Москве четверть ржи в полтора рубля». Под следующим, 7077 годом, в Кирилло-Белозерском монастыре неизвестный монах сделал запись о том, что «бысть глад, по всей Руской земле глад. И не бысть таков[а] за мног[о] лет». В другом, позднейшем летописце, под тем же годом было записано, что «того же году недород был великой хлебного плоду: рожь обратилась травою мялицею и бысть глад велий по всей вселенней».
       Голод никуда не делся и в следующем, 7078 (1569/70) году. На Соловках старец Петр Ловушка снова записал в летописце, что «того же году был на Москве глад великой и по всей земли Руской, хлеб был дорог, многие люди гладом измирали». Похоже, что в 1570 г. голод набрал максимальный размах – во всяком случае, согласно А.Г. Манькову, резкий, 10-кратный скачок цен на рожь приходится именно на этот год.
       Ситуация не переменилась к лучшему и в следующем, 1571 г. В мае этого года сын боярский Кудеяр Тишенков, уговаривая крымского хана идти прямо на Москву, сообщал ему, что «на Москве и во всех московских городех по два года была меженина великая и мор великой (т.е. начиная с 1569 г. – Thor), и мором де и межениною служивые многие люди и чернь в городех на посадех и в уездех вымерли».
       Отметим, что неурожаи и вызванный ими голод поразил не только Русскую землю, но и соседние Литву и Польшу, о чем свидетельствуют современники. Так, в «Хронике литовской и жмойтской» под 1566 годом было отмечено, что «на той час была великая дорожнета хлеба в Полщи и в Литве, и голод немалый». Под 1571 же годом (хотя, судя по контексту, речь шла о событиях 1569 г.) записано, что «голод великий был в Полщи и в Литве, же убогие люде стерво здохлое и собак ели, наостаток умерлых людей трупы выгребаючи з земли, ели и сами вмирали». Об этом же писал и автор «Острожского летописца». По его сведениям, «року 1569. Голод великий был, аж селедявка по две копы было», неурожайным был и 1571 год («рок той был неврожанный, люди з голоду умирали»).
       Не обошел стороной Литву и Ливонию и мор, причем, похоже, здесь, в Литве, Польше и Ливонии, он начался даже раньше. Во всяком случае, польский хронист М. Стрыйковский писал, что неудача предпринятой литовским наивысшим гетманом М. Радзивиллом Рыжим взять Полоцк осенью 1564 г. связана была с тем, что доставить к городу литовскую осадную артиллерию не удалось из-за начавшегося в великом княжестве мора, который продолжался несколько лет. Ливонский же хронист Б. Рюссов писал о том, что в Ревеле эпидемия чумы началась еще по осени 1565 г., а в следующем году вспыхнула с новой силой, причем, по его словам, « свирепствовал нетолько в городе, но и во всей земле; от него умерло много знатных людей, также как простого народу».

      To be continued...