Йо-йо

inkogniton — 24.03.2022 Я шла к любимой гигиенистке со страхом -- она всегда знает, когда я начинаю халтурить, когда я ленюсь и плохо чищу зубы, когда не выполняю всех предписанных указаний. Обычно я не ленюсь, но иногда, когда мне тяжело, когда я понимаю, что из всего возможного диапазона всего того, что я должна быть в состоянии контролировать, я могу контролировать только ограниченное количество вещей -- просто потому, что на остальное не остается сил, не остается дыхания, не остается выдоха, но только сплошной вздох, -- тогда я отсекаю всё то, что не является для меня жизненно-важным. Я всегда оставляю под контролем ровно три вещи: работу, детей и курение. Когда-то давно решила, что не буду больше курить как оглашенная и всегда цепляюсь за это как за то, что неизменно остается под моим неусыпным бдением.

Я только вошла в кабинет, как сразу сообщила ей о том, что в этот раз она будет меня ругать. Сильно ругать.

-- Подожди, -- рассмеялась она, -- расскажи, как дела?
-- Ты ведь спрашиваешь исключительно о зубах? -- я начала наш обычный, немного саркастический диалог, к которому мы обе привыкли, мы знаем как он построен, нам нравится эта игра.
-- О, да, -- выдохнула она, -- но, -- она посмотрела вдруг серьезно и внимательно, -- сдается мне, что думаешь сейчас ты вовсе не о зубах.
-- Это правда, -- выдохнула я, -- вернее, о них я вообще не думаю. Вот уже почти месяц, -- я тяжело вздохнула, всё пытаясь собраться с мыслями, но собраться не получалось. Впрочем, не мудрено, если за столько времени не получилось, было бы глупо надеяться, что сейчас получится.
-- У тебя там кто-то есть? -- спросила она вдруг после небольшой паузы. Словно всё знала, словно это не начало разговора, но его бесконечное продолжение.
-- Есть, да, -- кивала я согласно. Мне не хотелось вдаваться в подробности, мне не очень хотелось говорить, мне хотелось покаяться за то, что я так плохо обращалась с собственными зубами так долго.

Я послушно легла на кушетку, зажмурила глаза, и начала, как всегда, читать про себя Сашу Черного. С ним не так страшно, с ним не так больно, с ним, наверное, даже немного смешно. С ним -- очень хорошо. Как жаль, что иногда забываю строки, думала я, надо бы найти томик, сесть и вдумчиво перечитать, так, чтобы опять от зубов отскакивало. Отчего-то невероятно смешило то, что даже в контексте стихов всплывают зубы. Надо же, может, думала я, потешая саму себя, зубы действительно основа наша, самое главное -- и душа, наверное, чуть не рассмеялась я вслух, тоже в зубах. По крайней мере до тех пор, пока их не заменили на высококачественную имитацию. Я лежала, читала Сашу Черного, морщилась от боли и всё думала, что так мне и надо. Сама виновата. Отчего-то веселило это несказанно, будто понесла заслуженное наказание за творящийся вокруг кошмар, и потому он прямо сейчас, немедленно, кончится.

-- Всё плохо? -- она закончила процедуры, отошла к компьютеру, я привстала и со страхом ждала вердикта.
-- Ну, как тебе сказать, -- мягко улыбнулась она, -- не очень хорошо, прямо скажем. Но, -- продолжала быстро, стараясь успеть, пока я не начала очередную серию оправданий самой себя, -- именно за тебя я не волнуюсь. Я тебе даже скажу почему, -- она замолчала, уставилась недвижным взглядом в пол, всё шевелила губами, словно стараясь сформулировать точно и аккуратно, -- ты, -- продолжала вдруг радостно, -- йо-йо! Ты самый настоящий йо-йо! На самом деле, -- она заерзала на стуле, радуясь своему сравнению, начала говорить быстро, словно стараясь не потерять мысль, -- ты единственный пациент, -- сморщилась, будто лимон съела, вдруг расцвела, -- человек! не пациент! а вообще человек! которого я знаю, который самый настоящий йо-йо! Я видела тебя, когда ты внизу, -- она помахала рукой под сиденьем стула и посмотрела немного укоризненно, -- видела, когда наверху, -- она закатила глаза, мечтательно цокнула языком, -- когда ты наверху, тебе вообще нет равных! И если тебе нет равных по моей части, -- рассмеялась вдруг звонко, по-весеннему легко, -- то мне даже не хочется представлять где они вообще могут быть! Я думаю, -- она придвинулась и почти зашептала, -- их просто нет. Потому я за тебя не волнуюсь, -- она оттолкнулась, стул отъехал немного в сторону, она смотрела немного искоса, щурилась и морщила нос, -- невозможно волноваться за йо-йо! Ты всё наверстаешь, везде, я точно знаю, потому даже ругать не буду. Просто сейчас тебя стряхнули куда-то вниз, но ты -- йо-йо, -- она восторженно повторяла раз за разом, ее, кажется, это смешило и восторгало одновременно, -- а ты потом: раз, -- она покрутила руками, подняла их к самому потолку, -- и уже там, выше всех. Ты знаешь, -- внезапно стала серьезной, -- я всегда так рада, когда вижу твое имя в списке, всегда думаю, что это на удачу, значит будет хороший день, а если обнаглеть -- то хороший месяц! Я никогда, -- она скрестила руки на груди, -- никогда до знакомства с тобой не видела людей-йо-йо. Никогда. Теперь увидела, теперь знаю, -- она говорила торопливо, я же пыталась успеть за всеми приятными словами, мне всё казалось, что она пытается меня утешить, успокоить, потому недоверчиво смотрела, и опять, в который раз, пыталась успеть.
-- Спасибо тебе, конечно, -- начала я сердечно, но она перебила
-- Ну вот, -- протянула нарочито-разочарованно, -- сейчас начнется: ты меня будешь благодарить за то, что я тебе это сказала, я тебя за то, что ты такая, ты меня опять за то, что ты не такая, но как же тебе приятно, что я думаю, что ты такая, я тебя, -- она рассмеялась и хлопнула меня по плечу, -- в общем, ты поняла, да?! Потому, пожалуйста, -- скорчила смешную морду, сморщила нос, нахмурила лоб, -- давай сделаем вид, что ты всё это уже сказала, я уже ответила, ты в ответ сказала, я опять ответила, и так до бесконечности, -- я рассмеялась облегченно, мало того, что не ругают, еще и приятственное молвят, она же уловила смену настроения, выдохнула и заключила, словно в мраморе высекла, -- тогда, без спасибо, я тебе говорю опять: ты -- йо-йо! И потому, -- выдохнула легко и беззаботно, -- я совершенно за тебя не волнуюсь. В следующий раз придешь наверху, на самом верху, -- она встала на цыпочки, потянулась за чем-то невидимым, не удержалась и поставила колено на стул, рассмеялась неловко, -- и тогда не только я буду тобой довольна, не только ты будешь собой довольна, не только ты будешь довольна в общем, но, -- она подняла указательный палец вверх, сделала многозначительную паузу; я никак не могла понять что же последует дальше, что еще может последовать? после этого? -- ты возьмешь меня с собой! туда, -- задрала подбородок наверх, потянулась за чем-то, не видимым взгляду, но осязаемым и прочувствованным, после заключила торжественно, -- договорились?
-- Договорились, -- усердно закивала я.

Я спустилась вниз, назначила следующую очередь, вышла на весеннюю улицу, на которой, несмотря на вечер, было тепло, достала сигарету и с наслаждением затянулась. Надо же, усмехалась я про себя, йо-йо! Нарочно не придумаешь! Отчего-то стало легко, так легко, словно нет ничего вокруг, есть только я, сигарета, цветущее дерево, так похожее на вишню, но это точно не вишня, когда-то давно я видела такие деревья в Принстоне и тогда Т. смеялась, объясняла, что она-то точно знает как выглядит вишня и вот это, пусть и похоже, но совсем не она. Тут тоже, наверное, похоже, но не вишня. К своему стыду, я так и не выучила ботанику -- дерево, бело-розовые цветы, вселяющие радость и надежду, а как их по батюшке -- да кто их знает. Чаду же я упорно говорю, что это вишня и ничего боле. Я стояла посреди улицы и думала о том, что быть йо-йо, наверное, хорошо, но несколько затруднительно -- пока ты наверху, всё функционирует беспрекословно, всё выстраивается по струнке -- чистый дом, пустые корзины для белья, довольные студенты, вполне довольные жизнью домочадцы. И кажется, что выбили из колеи глобальные события, что мир сошел с ума, потому всем так нервно, потому все настороженные, но на самом деле -- нет, вовсе нет, просто невидимая рука дернула за диск из всех сил и полетел вниз второй диск, полетел со страшной скоростью, вот-вот о землю ударится, вот-вот, уже буквально через мгновение. И все в доме внезапно понурые, белья -- стирать не перестирать, уборки -- убирать не доубирать, даже деревья, кажется, цветут иначе. Я курила и вспоминала гигиенистку

-- Скажи, -- смотрела она серьезно, -- а вот тогда, когда ты внизу, -- она замялась, словно пытаясь найти слова, всё искала, не нашла, да так и сказала недолго думая, -- кто держит дом? Как он держится?
-- Не держится, -- саркастически ухмыльнулась я, вспоминая о том, что перед тем, как выходить, закончила раскладывать вторую стирку, переставила в сушилку третью, загрузила в стиральную машину четвертую, что надо будет убрать после ужина, разложить все стирки, подготовиться к лекции, я всё продолжала мысленно делать всё то, что мне предстояло в скором времени делать, как вдруг услышала ее смех
-- Потому что у йо-йо всё держится на йо-йо! Это счастье и беда, -- она смотрела то ли с сочувствием, то ли с завистью, -- такой родилась, теперь такой живи!

Я медленно брела на остановку, разглядывая исподтишка прохожих, пытаясь ненароком услышать их разговоры -- ни о чем. Самое важное из того, что мы говорим, оно, в сущности, ни о чем. Просто о нас, просто о жизни, просто о дереве. Я стояла на остановке и пыталась понять права она или нет. Понять не получалось, но когда пришел автобус, я немедленно пошла наверх, на второй этаж -- потому что если наблюдать за жизнью, то с самого верха. По крайней мере до тех пор, пока ты внизу.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив