Усы, лапы и хвост

anairos — 04.09.2023 В посте «Клыки и крылья» мы разбирали образ классического вампира.

Напомню вкратце, к чему мы там пришли.

Когда вспоминают о вампирах, обычно говорят об их характерных чертах, которые отличают вампира от любого другого монстра – немёртвой природе, жажде крови, аристократичности, соблазнительности... Это всё важные, интересные, богатые темы, но, на мой взгляд, эти черты в вампире не главное.

Главное вот что: вампир – это человек, прошедший посвящение. Он соприкоснулся с нездешней силой, и она полностью преобразила его под свои надобности. Теперь она живёт в нём и реализуется через него.

Это роднит вампира с оборотнями... и эпическими героями. Богатыри ведь тоже одержимы своей богатырской силой, вынуждены делать то, чего она от них требует, и могут в одночасье её потерять, снова став обычными людьми. Вампирская жажда крови у богатырей имеет облик нечеловеческого аппетита и ярости (которую не зря зовут также кровожадностью).

Ну а сегодня я хочу напомнить об оборотнях.

В массовой культуре они не так популярны, как вампиры, и чаще предстают просто в виде безликих монстров. До недавнего времени ими пренебрегали и учёные. А между тем оборотни куда более разнообразны и многогранны.

Там даже классификацию составить будет затруднительно, потому что общее у всех оборотней лишь одно – некое единство человека и зверя.

Поэтому нам придётся сразу кое-что упорядочить.

Славянского волколака мы оборотнем считать не будем (хотя казалось бы). Это в первую очередь человек, временно (или навсегда) превращённый в животное колдовством. Стоит снять чары – и он снова станет человеком, уже насовсем, до самой смерти.

Восточных оборотней, всяких тануки, кицунэ и бакэнэко, мы тоже не берём в расчёт. Их место – в ряду прочих волшебных существ (троллей, джиннов, чертей), способных принимать человеческое обличье, хотя их истинный вид совсем другой.

Тогда в сухом остатке у нас получится что-то вроде координатной оси: идёт ли превращение больше «изнутри», от духа и сознания, или «снаружи», от облика.

С одного конца окажутся одержимые духом зверя. Когда этот дух берёт верх (сам по себе или с разрешения хозяина), человек начинает вести себя как зверь, и, при должном накале волшебства в сеттинге, превращается физически.

С другого конца... это скорее случай Джекила и Хайда. Тут уже не звериный дух создаёт себе форму. Тут, наоборот, человек находит способ стать зверем, чтобы сделать что-то такое, что раньше не мог или не решался.

Как пример – оборотни из «Гарри Поттера» находятся близко к первому концу, а вот анимаги из той же вселенной уютно расположились на втором.


Небольшое отступление. В ГПиУА мы узнаём, что анимаги не заражаются, если их укусит оборотень. Это прямое указание, что перед нами явления одного порядка, но тут автоматически следует вопрос.

А что будет, если оборотня обучить анимагии? Если он сможет превращаться в животное по собственному желанию – не вылечит ли его это от непроизвольных превращений по полнолуниям?

Хотя анимагия считается сложной и опасной разновидностью волшебства, она не требует никакого особенного таланта – даже Питер Петтигрю сумел этому научиться, чисто за компанию с друзьями. С ней просто обычно не хотят связываться – но оборотню терять в любом случае нечего.

Роулинг явно не подумала о такой возможности.


Но в любом случае, человеческая и звериная «половинки» оборотня не существуют по отдельности, а влияют и проникают друг в друга. В животном облике оборотень, даже если не помнит себя, всё равно умнее и хитрее обычного зверя, а в человеческом – проявляет черты характера и поведения, свойственные его звериной натуре.

Анимаги в мире ГП не могут выбирать, в какое животное им обращаться – изменённый облик всегда оказывается выражением человеческой сущности. Фенрир Сивый – вожак оборотней – даже и в человеческом состоянии выглядит наполовину зверем и в бою кусается.


Главная опасность, грозящая оборотню в любом мире – утратить человечность.

Обычно авторы понимают эту утрату в единственном смысле – навсегда застрять в зверином облике, стать настоящим животным либо только внешне, либо ещё и внутренне.

За всё время мне встретилось только одно исключение – цикл «Кейт Дэниэльс» Илоны Эндрюс. Там оборотней, слетевших с катушек, называют «лу» (loup – от французского «волк»), и их обычно выслеживают и убивают другие члены Стаи.

Лу не теряют способности менять облик. Не теряют они и разума. Но они превращаются в садистов-психопатов, которые убивают и мучают своих жертв ради удовольствия.

Те из них, кто давал себе труд отвечать на вопросы, говорили, что стать лу – это предельное освобождение. Над тобой больше ничего не властно, ты можешь творить, что захочешь. Ни совести, ни сострадания, ни страха, ни сомнений – всё, что могло тебя остановить и не дать что-то сделать, растворяется без остатка.

Парадоксальным образом, это значит, что лу полностью лишаются, наоборот, именно звериной своей части – неосознанных инстинктов и табу, которые подкрепляют одни импульсы и гасят другие. Остаётся чистая воля, ничем не сдержанная и не ограниченная.

Это тем сильнее бросается в глаза, что «нормальные» оборотни в этом сеттинге – архаическое традиционное общество, подчинённое хоть и неписаным, но железным заповедям и табу. Что-то среднее между звериной стаей и первобытным племенем.


На примере оборотней можно изучать наши представления о тёмной стороне нашей натуры, о морали, нравственности и законах, о «звериной привлекательности» и связи животного и сексуального... Если бы я написал об этом хотя бы вкратце, получилась бы диссертация.

Но об одной вещи обязательно нужно упомянуть.

В штампованном современном фэнтези (а именно такое лучше всего отражает извивы коллективного бессознательного) оборотни – всегда люди, умеющие превращаться в животных.

Из этого правила есть единственное исключение. Есть ровно одна разновидность оборотней, которые, наоборот, почти всегда оказываются мифическими монстрами, умеющими принимать человеческий облик. До такой степени, что даже слово «оборотень» к ним не всегда применяют.

Я говорю, разумеется, о драконах. Способность становиться людьми у них встречается настолько часто, что её впору вписать в стандартные черты этих созданий.

Мне кажется, так происходит потому, что такой дракон – идеальное сочетание всех привлекательных черт вампира и оборотня, свободный от всех их слабостей.

Он бессмертен (или крайне долгоживущ), аристократичен, мудр, наделён могущественной магией, но и без неё способен постоять за себя (и за тебя) в бою.

Он хладнокровен и сдержан в обычные минуты – но огненно-яростен и в гневе, и в страсти.

Он привлекателен как человек – и способен превращаться в необоримого монстра.

Он может вознести тебя на седьмое небо и буквально – подняв на крыльях – и в переносном смысле, когда вы останетесь наедине.

И при всём этом он не мёртв, а преисполнен жизни.

Какого ещё возлюбленного может себе пожелать женщина?

И – положа руку на сердце – разве не хотел бы быть таким каждый мужчина?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив