Степан Попов, освоитель Киргизской степи. 2/2

До 1815 года почти не было никакого слуха о нахождении в Киргизских степях благородных металлов, хотя известно было, что среднеазиатцы привозили на границу часть золота в песке и в виде крупинок, и даже грубую массу вроде серебристого свинца, но все это, говорили, — они достают из далекой Южной и Средней Азии или из китайских провинций. Не доверяя этим рассказам, Попов еще с 1812 г. поручал своим приказчикам, торговавшим в степях, разведывать обстоятельно, не находится ли где-либо в степях, поблизости от границы, золота в россыпях и серебросвинцовой руды, и с тем вместе привозить ему как можно более редких камней и рудных земель. Наконец они в 1816 году привезли более пяти пудов свинцово-серебряной руды, добытой ими вместе с киргизами близь речки Тюндюк, при урочище Ку (где впоследствии и выстроен был плавильный завод), на расстоянии от линии около 300 верст. По сплавке, из руды этой оказалось около 1 пуда и 10 ф. хорошего свинца и до 10 золотников чистого серебра. Из этого образца выходило, в общей сложности, в пуде руды более 10 фунт. свинца и более 2-х золотн. серебра, а оценивая эти металлы по существовавшим тогда (и ныне) ценам — свинец в 10 руб. асс. за пуд и серебро в 1 руб. 5 коп. золот. — выходило, что пуд руды мог давать доходу до 4 руб. 60 коп. ассигн. В то же время Попов узнал по слухам, что по ходатайству оренбургского начальства, по распоряжению правительства снаряженною экспедициею из Усть-Уйской крепости в горах Кургаш-Тау (в оренбургском ведомстве), в расстоянии от линии около 600 верст, открыта была еще богатейшая свинцово-серебряная руда с содержанием в ней и золота, а также и медная руда считались подданными по одному только имени. Величественный Иртыш служил заповедною гранью между благоустройством и трудом русской жизни и между хищничеством, дикостью, варварством киргизов-кочевников. Но самое главное — неизвестно было, в каком количестве, на какой местности и глубине залегала эта руда? не была ли она только гнездовая и не обманывали ли его приказчики? Все говорило, что надобно лично самому во всем удостовериться, и розыскать с человеком, опытным в горном деле. Проникнуть христианам под своим именем в степи считалось решительно невозможным: плен и продажа или огромный выкуп — угрожали на каждом шагу. Несмотря на это, Попов решился отправиться сам в вершины р. Тюндюка, т. е. отрастить бороду, обрить голову, надеть армяк, бухарский халат и пр., выучить несколько обрядов Магометова закона, затвердить молитвы из Корана — словом, превратиться в татарина. Один отставной штейгер, за 1000 руб., мулла из ташкенцев, за такую же сумму, и 10 человек отставных казаков, каждый за 500 руб., решились сопутствовать Попову в степи и превратиться по наружности в магометан Казани, и некоторые — за имевших и свои товары, тоже из Казанской губернии, и пускающихся в торговлю для опыта. Сам Попов представлял тарского богача — татарина Айтыкапа.

Мы не будем следовать за всеми движениями этого каравана в степях. Хотя конец августа был самым благоприятным временем для того, чтобы рыться в недрах холмов и гор, — потому что киргизы в это время на возвышенностях уже не кочуют, а спускаются в низменные местности к зимовкам своим, — однако ж такому большому каравану оставаться в горах, пробивать шурфы и углубляться в них нельзя было скрытно от киргизов, не возбудив в них подозрения и какого-либо умысла со стороны русских. Попов придумал сказку, что караванному мулле Телеке, ему самому и еще двоим его товарищам — приказчикам, как только караван вступил на благодатную киргизскую землю, начал являться во сне один мусульманский святой, чуть ли не сам пророк, который всем им приказывал отыскать в горах при вершине речки Тюндюк сокровища, состоящие в чистой серебряной руде, и с тем, чтобы эти сокровища раздать бедным — правоверным киргизам. В ближних волостях к рудной местности, когда останавливался караван для раздачи товаров под баранов и производилась мена товаров на наличный скот, мулла, Попов и другие объявили об этом киргизам и с хорошими подарками просили их совета. Не мудрено было склонить киргизских мулл и влиятельных киргизов и начальников родов, что надо исполнить волю Аллаха. Человек до 50 киргизов решились сопутствовать каравану в горы и помогать ему в таком святом деле. Около половины сентября караван, уже значительно облегченный от товаров, вступил на урочище Ку, где была найдена прежде руда. Руда эта, в виде сизых — с блестками серебра, слюды и зелени — камней, находилась на вершинах и отлогостях гор и холмов, на пространстве нескольких квадратных верст, и залегала глубоко в недрах их или скрывалась под каменной и даже земляной корой, всего на несколько аршин. На огромном пространстве выбили много шурфов в несколько аршин и саженей глубины, и руда была повсюду, хотя, по-видимому, неодинакового качества. Дикарям киргизам, разумеется, не могло придти в голову, что в этих камнях заключается серебро: они хотели найти его в чистом состоянии и не находили, и потому готовы были сетовать, что пророк за грехи наказал этих людей, заставив их пробивать каменные горы, готовы были восстать и прогнать караван как людей нечестивых. Надобно было утешить киргизов: штейгер приступил к устройству горной печи из больших гранитных камней, смазывая их. Ни кизяка, ни лесу для топки печи и для углей вблизи не было: лес привезли верст за сто, из павших и убитых верблюдов устроили огромный мех, и ввалили в печь пудов до 200 руды. Для большего убеждения киргизов в том, что они люди благочестивые и угодные Богу, Попов тайно бросил в печь ямбу китайского серебра. Грубую массу свинцово-серебряную снова стопили и с невероятными усилиями отделили серебро от свинца, хотя и не в чистом виде. Киргизы были в восхищении, что пророк посылает им такие милости и сокровища, и с особенным вниманием начали ухаживать за Поповым и другими русскими. Серебра оказалось более 20 фунтов, которое немедленно было роздано киргизам поровну. Во время устройства печи и стопления руды, Попов углублялся с несколькими людьми в разные стороны, верст 60 и более от стана, и повсюду находил свинцово-серебряную руду; кроме этого, нашел он довольно месторождений медной руды и признаки выходов каменного угля. Сомненья не было, что свинцово-серебряная руда залегала здесь в большом количестве пудов. Все эти разведки и работы производились до начала ноября, когда начал уже выпадать мелкий снег. Попов, щедро одарив всех киргизов, раздав под баранов остальные товары, часть верблюдов и лошадей, и нагрузив на сто верблюдов значительную часть руды, остатки товаров и вещей, двинулся обратно по направлению к Корякову.

Между тем снег в горах выпал довольно глубокий, в лощинах, оврагах и горных речках так много надуло его ветрами, что лошади и даже верблюды вязли в снегу, как говорится, по уши. При переходе каравана чрез такие места, люди вынуждены были или разгребать снег, или развьючивать животных, вытаскивать их руками, а также и самые грузы. Ночью, как известно, верблюд не идет, и по закате солнца ложится: ему нужно разгребать снег до земли. Лошади с трудом начали тебенить (разгребать снег ногами и доставать траву). Съестные припасы истощались; зимняя одежда и обувь на людях обносилась; аулы отстояли далеко на зимовках, проникнуть в них можно было с величайшим трудом, — бедствие грозило каравану на каждом шагу. С такими-то усилиями Попов выбивался из гор и ущелий в течение двух недель. Наконец около 15 ноября, к вечеру, среди открытой долины караван был застигнут ужасным бураном. Приказчики и рабочие татары, казаки и сам Попов немедленно поняли неминуемую гибель; ни скалы, ни даже холмика, к которому бы можно было приютиться, вблизи не было: спасти скот не представлялось никакой физической возможности; оставалось спасаться от смерти самим людям, и вся надежда заключалась в коше (маленькая юрта). Пока еще не окоченели члены у людей, немедленно приступили к постановке коша, с величайшими усилиями утвердили основание его и накрыли кошмами; буран все валил, — развьючили наскоро скот и пустили его — на неизбежную гибель!.. Люди, числом сорок человек, еле втискались в кош. Еще с большим трудом могли развести кое-как огонь, отогреть окоченелые члены, оттаять по куску хлеба и сухарей и изжарить по шашлыку. Всю ночь продолжался буран с ужасною силою, опрокидывал кош несколько раз и наконец забил его снегом до того, что люди с трудом выгребались и выползали наружу. С рассветом буран затих, но окружающая степь представляла ужасное зрелище: она покрылась снегом почти сплошь на два аршина глубиною и усеялась снежными холмами, т. е. где легли лошади и верблюды поодиночке и по два — их занесло снегом и они замерзли. При разгребании этих бугров некоторые животные еще оказывались живыми и с признаками жизни, но вскоре издыхали; двух лошадей еще живых дорезали для пищи. Люди остались живы, но у многих, и у Попова, были отморожены и позноблены пальцы на руках и ногах. Но что предстояло им в этой снежно пустыне, при истощении съестных припасов, как не верная смерть, если они не выбьются к какому-нибудь аулу, как можно скорее! Самый ближний аул, по предположению приказчиков, мог находиться не ближе ста верст; чтобы дойти к нему, требовались нечеловеческие усилия, но другого спасения не было. Решили взять каждому человеку на себя часть запасов и руды, из жердочек коша устроить род салазок, навалить наверх остальные запасы, топливо и даже часть руды, остатки товара, а все, что не нужно собственно для спасения жизни, бросить под снегом. Попов свою долю запасов и часть руды также взвалил на плечи и, полусытый, продрогший, по пояс в снегу, пробирался между ущелий и оврагов, забитых снегом!.. Двенадцать суток продолжалось это страшное путешествие пешком до аула, большею частию в мороз, ветер, по снегу, и последние двое суток — решительно голодом. Только в ауле Попов и его люди могли вздохнуть свободно. Отсюда на наемных верблюдах и лошадях он с людьми добрался до Корякова едва в 1-х числах декабря.

Какие результаты получил Попов, пожертвовавший огромным капиталом, здоровьем, и вынесший такие труды и лишения? Решительно никаких, хотя вынесенная руда оказалась богата!.. Правительство, утвердив сибирскую границу, считало, кажется, преждевременным заводить какую-либо оседлость в степях и подчинять киргизов прочному своему владычеству. Следовательно, нельзя было и думать о покупке или окор[то]млении земель у киргизов, и тем более о формальном открытии руд и устройстве плавильного завода. При выплавке на месте свинца и серебра представлялось непреоборимое препятствие — неимение ни леса, ни какого-либо другого топлива. При таких обстоятельствах многие стали бы в тупик, но Попов не унывал. Он начал с того, что внушил приказчикам своим и всем татарам, торговавшим в степях, чтобы они всюду в волостях и родах проповедывали всем влиятельным киргизам о необходимости установления порядка в степях, и что для этого им стоит только просить русское правительство поселить на постоянное жительство в некоторых пунктах казаков и проч. Внушения эти, разумеется, при случаях подкрепляемые бешкешем (подарками), принесли желанные плоды: часть Средней орды ближних к границе волостей и родов подала местному начальству формальные прошения поселить между ними казаков на избранных пунктах и уставить власть и порядок. Между тем Попов представил правительству проэкт о том, что выгодно утвердить над киргизами прочное владычество; что киргизы богаты скотом, а с порядком богатство это достигнет до невероятных чисел; что скот этот в годы бедственные для Империи — при неурожае хлеба, с избытком будет снабжать хорошей пищей не только Сибирь, но и значительную часть Европейской России; что благоразумнейшие из киргизов сами желают власти и благоустройства между ними, и для вознаграждения расходов правительства на это могут платить ясак — налог с голов своего скота; что если правление учредить над киргизами смешанное — из них самих и русских, придав первым большое значение, хотя и по наружности, русские чины и сопряженные с ними привилегии и содержание от казны, — то все степи до Кокана, Бухарии и Хивы охотно захотят подобного правительства и беспрекословно подчинятся порядку; что найденные им в степях металлоносные руды свинцово-серебряные и медные и выводы каменного угля могут обогатить самих киргизов, значительную часть Западной Сибири и кассы самого правительства, и что для всего этого нужно только разделить киргизов на правильные волости и округи, с определением в обоих случаях границ их земель; в средоточие их границ поселить части казачьих полков, открыть в них окружные приказы — власть полицейскую и судебную, хозяйственную и финансовую, и, наконец, округи эти с сибирскою границею соединить пикетами вроде почтовых станций, с содержанием в них 10—12 чел. казаков. Вскоре Попов нашел главного последователя своей идеи и своего проэкта в дежурном штаб-офицере Сибирского корпуса Сем. Богд. Броневском, а за ним и в самом генерал-губернаторе Западной Сибири П. М. Капцевиче. В 1823 году командированы и поселены в степи части казачьих полков на избранных пунктах, открыта Омская область, а в 1824 году заграничные округа — Каркаралинский (в нем заключались тогда и рудники Попова) и округ Кокчетаевский.

В 1826 году Попов получил формальное разрешение разыскивать и открывать в степях драгоценные и другие металлы и руды; а за содействие свое при открытии заграничных округов был награжден званием коммерции советника и орденом св. Станислава 4-й степени.

С десятью партиями, каждая в 20—30 человек, разумеется, со штейгерами и большею частию с людьми, сведущими в горном деле, летом 1827 года Попов, уже под охраною казаков, снова отправился в степи в Каркаралинский и Боян-Аульский округ для открытия руд, и, разумеется, прямо на р. Тюндюк и в сопредельные с нею страны, и тогда же формально заявил эти руды и выходы каменного угля, все это представил правительству и просил разрешения окортомления земель у киргизов для добычи этих руд и об устройстве плавильного завода, с употреблением на топливо каменного угля и угля древесного из местных лесов. На покупку или окортомление земель у киргизов, с правом пользоваться ими, пока будет существовать в них руда и каменный уголь, Попов получил разрешение в 1831 году, а на устройство завода — отказ, по случаю недостатка лесов в степях, или до приискания им каменного угля в достаточном количестве. До 500.000 руб. стоило Попову убедить и склонить киргизов к отдаче на этом условии земель своих, т. е. большею частию гор и скал, так как всяким пастбищным местом они сами дорожат, а равно на уплату им за эти земли. Киргизы, не имея тогда никакого понятия о деньгах, за первые сотни десятин земли получали сотнями лошадей и тысячами баранов (приобретаемых Поповым в других волостях, округах и родах), а также и товарами русскими и азиатскими. На новую просьбу Попова, с представлением выплавленного серебра, свинца и меди и образчиков каменного угля, правительство с 1830 году разрешило ему добывать эту руду, перевозить ее сухопутно до Иртыша, потом сплавлять Иртышем в Тарский округ, в котором и дозволено устроить плавильный завод, а для этого отвело 10.000 десятин урманной (лесистой) земли, из пустынных пространств между реками Шишем и Уем мятеж под предводительством султана Кенисары. Многие пикеты были преданы огню, все русское подверглось истреблению; спокойствие было снова восстановлено в степях и завод Попова достроен в 1842 году. К несчастию, Попова постигли новые неудачи по другим его предприятиям, и именно убыточные дела по винным откупам по всей Самарской губернии и в Бийском и Тарском округах Томской и Тобольской губерний, а равно небывалая дороговизна на все потребности при производстве золотых промыслов, полученных им от брата Ф. П. в Томской губернии и самим им открытых и начатых в Енисейской. На выплавку свинца и серебра в степях Попов не имел возможности употреблять значительных капиталов. Но при всем этом ежегодно выплавлялось серебра более 10 и свинца более 10.000 п. С 1849 года производство это еще увеличилось: серебра стало получаться до 40 пуд. и свинца свыше 50.000 пуд. ежегодно.

Китайцы в Тарбогатайской и Илийской провинциях, между восточными отклонами гор Тарбогатая и Ала-тау, как замечено нами выше, еще в минувшем столетии вымывали россыпное золото. Естественно, Попов полагал, что если между отрогами одних и тех же гор, простертыми в Китайскую империю, есть золото, то почему же не быть ему в речках между гор, простертых в Киргизской степи. В этом предположении, приказчики Попова всюду разведывали, в особенности при копании колодцев, не окажется ли где признаков золота. Но по невежеству приказчиков, разумеется, нигде ничего не найдено. Наконец в 1830 годах Попов поручил своему старшему сыну отправиться с партиею в степь, для розысков этого металла. Первый шурф выбит был близь речки Чар-гурбан, к счастию, оказался в нем шлик и несколько песчинок мелкого золота. В других речках, как то: Джанаме, Сыр-Булаке и других, золото оказалось еще в большем количестве! На следующее лето Попов снарядил уже десять партий, каждую в числе до 30 человек; и все они по всем рекам и ключам открыли золотые россыпи, хотя с меньшим содержанием, чем на Урале, в Енисейской и даже Томской губерниях. С 1832 г. Попов закортомил у киргизов значительную часть речек и площадей в нынешних округах Аягузском и особенно Кокбектинском. Слух о золоте в степи породил соревнование. Многие лица опрометью бросились в степи и почти без розысков закортомили у киргизов остальные речки и площади; некоторые вступили с Поповым в компанию или взяли россыпи его в аренду, с платою по 500 руб. сер. за каждый промытый пуд золота. Розыски, плата киргизам за земли, отвод площадей и многие расходы опять стоили Попову суммы до 500.000 руб. сер. С 1834 до 1849 года на поставленных им работах на некоторых площадях вымыто было золота более 20 пудов. Ныне несколько приисков, управляемых самими хозяевами или способными, расчетливыми, добросовестными и деятельными управляющими, приносят чистого дохода от 15 до 20 проц. на рубль.

Со смертию Фед. Ив., брат его Ст. Иван. Попов принял все дела его — откупные и приисковые, и с 1834 года переселился в Томск. Фед. Иван. оставил до 15 площадей заявленных, 8 приисков, на которых почти поставлены были работы, хорошее откупное дело и прелестную заимку Басандайку с огромными на ней кожевенными заводами. К этому, в 1834 году, Андрей Яковлевич Попов оставил наличный капитал в 3.300.000 руб. асс. в наследство своим племяннику и душеприказчику Степану Попову 1.000.000 р. и столько же племяннице Т. П. Филимоновой, двум племянникам (от меньшого брата своего Алексея) каждому по 300.000 руб., а остальное бывшим управляющим, ревизорам, поверенным, подвальным, конторщикам и кассирам, отличавшимся усердием и честностию при исполнении своих обязанностей. По 500.000 руб. завещал на разные богоугодные и благотворительные заведения — преимущественно по городу Верхотурью. Из этого полумиллиона, в Верхотурье на 100.000 руб. построены: больница, гостиный двор и училище, учрежден особо банк в 50.000 руб., а на 350.500 руб. предположено основать в Томске женский Мариинский институт, на следующих основаниях: из суммы этой основан в Томске банк для приращения капитала из 6 процентов под залог недвижимых имуществ и билетов государственных кредитных установлений, до тех пор, пока не возрастет сумма до 1.300.000 руб. Из нее на 300.000 руб. построить просторные и приличные здания для помещения института, а из процентов с милл. руб., остающихся в том же банке, содержать институт. В настоящее время капитал этот почти возрос до означенной суммы и со следующего года, кажется, начнется постройка предположенных зданий.

Честь такого распоряжения суммами принадлежит душеприказчику, которым руководил опыт — несчастия в семейной жизни, происходящие от неравенства воспитания и образования в муже и жене. Мы убеждены, что грядущие поколения Сибири за это учреждение будут благодарны Ст. Ив. Попову.

Ст. Ив. Попов умер в конце 1851 г. и погребен возле брата в Басандайской церкви.

Перед концом жизни дела были уже не в блистательном положении, в особенности ему стоили огромных убытков откупные дела по округам Тарскому, Бийскому и Кузнецкому, и более всего по Самарской губернии — по стечению различных обстоятельств. Да и золотые промыслы не приносили уже громадных выгод, по случаю непомерной дороговизны на все жизненные потребности. Даже винокуренный завод, по случаю небывалой дороговизны хлеба, принес в один год убытка до 100.000 руб. сер. Но неудачи и убытки эти произошли большею частию от неспособности и недобросовестности исполнителей предприятий.

Сыновья его почти уже загладили последние ошибки и неудачи своего отца. Многие золотоносные площади в Томской и Енисейской губерниях и в Киргизских степях отданы ими в арендное содержание, с платою им по 500 руб. сер. с промытого пуда золота. Важнейшие из арендаторов этих — барон Гильзель и купец Грахов, с зятем своим Перфильевым, уже составили этим путем хорошие капиталы. Они открыли в степях новые свинцово-серебряные руды и каменного угля. Рудной и угольной земли считается ныне у Поповых, купленной у киргизов в разных округах, более 100.000 десятин. В последнюю войну руды эти были особенно полезны. При недостатке свинца заграничного и по случаю блокады наших портов, Ал. С. Попов, по заключенному контракту с правительством, обязался доставить руды этой, в два года, 1.085.000 пуд., из которой и выплавлено 250.000 пуд. свинца, 500 пудов серебра, и отделена из последнего порядочная часть и золота. Каменного угля добывалось в эти годы свыше 600.000 пуд. Заводы Поповых могут доставлять ежегодно это же количество свинца и серебра, если еще не более, хотя и за дорогую цену.

Цель настоящей статьи очевидна, — однако ж мы обязываемся сказать в заключение несколько слов. Пора нам проснуться от мертвенности и апатии и снести в архивы, на вечные времена, наше родное авось, из опасения превратиться в китайцев! Пора нам изведать родную и любезную нашу Россию, отпереть шкатулки и рискнуть капиталами на извлечение многоразличных, неистощимых и многоценных даров по всем царствам природы в беспредельной земле нашей и отдать их на общую пользу человечества! Пора нам, без указаний, без пособий правительства, подобно Поповым трудиться, изыскивать, открывать, жертвовать, чтобы обогащать себя и других за их усильные труды и предприимчивость! Пора нам вспомнить, что и народы Запада только после тяжких усилий, горьких лишений достигли всемирного владычества, цивилизации, изобретательности и небывалой от начала мира торговли; — только трудом приобрели они громадные богатства, правительства их таковые же доходы, и частные лица состояния в 50—100 миллионов.

Гр. Колмогоров

Того же автора: Челоказаки и ташкенцы (в Киргизских степях)
О Степане Попове на сайте В. Я. Новикова: http://novikovv.ru/stepan-popov/