В Сибирь за землею: Записки ходока. 2/4

Из Семипалатинска переселенцы разъехались в разные стороны. Одни отправлялись на левую сторону Иртыша, где за 100—200 верст от Семипалатинска были давние, но незаполненные участки. Другие сошли с парохода еще не доезжая до Семипалатинска, в гор. Павлодаре, направляясь в Павлодарский и отчасти в Каркаралинский уезды
Семипалатинск. Магазины

Потолкавшись неделю в Семипалатинске, я узнал следующее: что ни на кабинетских землях, ни в других местах этого района новых участков нет и негде селиться хоть и небольшим, но целым обществом из крестьян одной местности. Скорее, можно найти еще неполный поселок, к которому можно приписаться, но отдельными семьями. Кроме того, в здешних местах труднее всего устроиться именно на новом участке, так как иные из них оказывались совсем непригодными для земледелия вследствие сухости или солонцеватости почвы. Такие участки по выяснении забрасывались, но селившиеся на них крестьяне попадали в большую беду.

Семипалатинск

Из Семипалатинска я отправился также вверх по Иртышу в Зайсанский уезд, самый отдаленный в этой области; на юге он граничит с Семиреченской областью, а на юго-востоке с Китайской империей. Именно на границе Китая был там один свободный участок на урочище Кызыл-ёнке
Семипалатинск. Здание Переселенческого управления, украшенное по случаю празднования 300-летия дома Романовых. 1913

Опять плывем на пароходе, но почти на пустом, и перед нами места хуже тех, какие мы видели от Омска до Семипалатинска. Здесь часто виднелись с одной стороны высокие песчаные холмы, а с другой какие-то странные каменные гребни; здесь много киргизских зимовок, построенных часто на самом берегу Иртыша
С. М. Дудин. Глинобитная зимовка в Каркаралинске. 1899

Часто приходилось тут видеть такое зрелище: как только пароход даст свисток, киргизские лошади взвиваются на дыбы и далеко мчатся куда-нибудь в сторону. Но боятся свистка также и киргизские голые и полуголые дети: они тоже бегут в юрты, зажимая уши и отчаянно плача
С. М. Дудин. Группа женщин и детей. Семипалатинская область. 1899

Но приблизительно в 100 верстах от Семипалатинска по обеим сторонам Иртыша начинаются высокие серые и черные каменные горы, на вершинах которых, хотя и изредка, но еще белеет снег. Около 400 верст течет Иртыш среди этих гор и иногда тесно сжимается то отвесными, то нависшими скалами. Здесь очень быстрое и бурливое течение, и пароход наш едва-едва подвигается.

Г. Е. Катанаев. Из серии «Казачьи поселения: верховья реки Иртыш»

Станицы здесь еще реже, чем до Семипалатинска; расположены они или возле Иртыша под горами, или где-нибудь в горных долинах. Пашни и покосы их разбросаны также по горным долинам, часто на далеком расстоянии, на 20 и более верст от станицы. Возле гор, но на ровной площади расположен и город Усть-Каменогорск.

Усть-Каменогорск. Вид с пожарного депо

В этих горах немало есть и золотых приисков, но, говорят, большая часть их не богата содержанием золота, и потому разработка их не всегда выгодна. На приисках работают большей частью киргизы, как более дешевые рабочие; они получают там 40—50 коп. в день. Я читал где-то, что в Семипалатинской области, т. е. в этих самых горах, золота добывается от 20 до 30 пудов в год, приблизительно на 300—500 тысяч рублей. В переселенческой книжке 1907 года говорится: «Восточная часть Семипалатинской области — Усть-Каменогорский и Зайсанский уезды — имеет горный характер, за исключением широкой равнины, окружающей озеро Зайсан и тянущейся вдоль Иртыша до самой китайской границы». Сама же равнина в той же книжке описывается так: «Равнина эта местами представляет весьма безотрадную картину, так как на ней преобладают песчаные почвы, а также встречаются и солонцы». Участок Кызыл-ёнке расположен в конце именно этой равнины, но, кроме того, там недавно был свободным другой участок, Ардынский, который только с осени прошлого года заняли наши земляки из Жиздринского уезда, и мне особенно хотелось посмотреть, как они там устраиваются.

Усть-Каменогорская пристань. Отход парохода линии Семипалатинск — Тополев Мыс

Около трех суток плыли мы среди гор и наконец доплыли до такого места, где горы разошлись в разные стороны и где, таким образом, начинается вышеупомянутая Зайсанская равнина. Отсюда до Зайсанского озера еще около 40 верст. Берега Иртыша здесь сильно заросли камышом, а за камышом раскинулись сыпучие пески. Это совершенно безлюдное место. Рассказывают, что в этих камышах водится немало диких кабанов, и в зимнее время на них охотятся зайсанские казаки и крестьяне. Зайсанское озеро имеет до 80 верст длины и от 20 до 30 верст ширины. Из этого озера и вытекает знаменитый Иртыш, и в него же с другой стороны впадает менее знаменитый Черный Иртыш, который берет свое начало где-то среди песков Китайской империи. Берега озера в одних местах также заросшие камышом, в других усыпаны мелкой галькой и без всякой растительности.

Г. Е. Катанаев. Солдаты-охотники зайсанской местной команды с добычей. 1909

Пароход остановился в конце озера в Тополевом мысу; отсюда до гор. Зайсана 80 верст колесной дорогой по равнине. Вблизи гор поверхность этой равнины сильно напоминает запущенное шоссе: так тверда почва, так лишена она растительности и так усыпана мелкими камешками. Изредка торчит серый колючий кустарник — чингиль, нисколько, конечно, не оживляющий местности. Верст за пять до города мы целую версту тащились по крупному булыжнику, которым на далекое пространство была усыпана поверхность земли. Это работа речки Ундине. Летом она по выходе из горного ущелья скрывается в землю и там течет невидимо, но весной она имеет другой вид: бурными потоками раскидывается она во все стороны, сносит землю и вместо нее натаскивает разной величины булыжников.

Г. Е. Катанаев. Озеро Зайсан. Тополев(ый) мыс [с одноименным рыбачьим поселком]. 1909

Интересна подпочва, находящаяся под городом Зайсаном, и, вероятно, такая же она и в его окрестностях. Как раз в это время по городу в казармы проводили водопровод, для чего через весь город была выкопана канава глубиною 3½ арш. Верхний слой земли там не толще пол-аршина, а затем залегают одни булыжники.

Но город весь в зелени: около домов растут ракиты, береза, рябина и другие деревья кроме фруктовых, а в палисадниках, под сенью деревьев нередко пестрят и цветы. Все это растет благодаря искусственному орошению: уничтожь его, и вся растительность самое большее через месяц навеки засохнет. По всем улицам вдоль и поперек здесь проведены арыки; в них всегда журчит вода, которая, просачиваясь в землю, питает цветы и деревья прилетала саранча и уничтожила посевы; тогда цена пшеницы доходила до 2 р. 50 коп. за пуд.

Г. Е. Катанаев. Улица в Зайсанской станице

Зайсанский уезд занимает площадь в 5 миллионов десятин, т. е. более, чем Калужская и Тульская губ. вместе. Но русского населения здесь не более, чем в одной волости этих губерний: всего 7—8 поселков и два города: Зайсан — уездный и Кокпекты — заштатный и две слитые с городами станицы. Поселки основаны очень недавно и некоторые из них полностью еще не заселены; города образовались из станиц, и тоже сравнительно недавно. Киргизского населения в уезде считается около 100.000 душ.

Город Зайсан. Никольский военный собор

В настоящее время переселенческое начальство, исполняя приказание свыше, старается всеми силами найти место еще для 2—3 поселков, но это пока не удастся. Для переселенческих участков отрезаются земли, признаваемые для киргизов излишними. — «Излишки» ли на самом деле эти земли киргизам или нет — вопрос, видимо, очень спорный. В любом месте после отрезки земли и населения поселка киргизы не только нанимаются к крестьянам в работники, но и арендуют у них кусочки посевной земли, бывшей прежде в их пользовании. Поэтому первые годы по заселении поселка между новоселами и киргизами неизбежно происходит вражда, а иногда и кровавые столкновения.

Почему же среди 5 миллионов десят. не могут найти 2—3 тысячи десятин хорошей земли, нужной для новых поселков? Кто не видел эту местность, тому вопрос этот покажется загадкой. Но ответ не очень труден: из 5 мил. десят. 3½ миллиона десят. каменных гор (частью совершенно голых, частью заросших диким кустарником и только по лощинам имеющих сносную травяную растительность), а 1½ мил. десят. занимает Зайсанская равнина, представляющая, как уже говорилось, даже для переселенческого чиновника «весьма безотрадную картину». Равнина эта давно исследована вдоль и поперек и давно известно, что песок, солонцы и голые каменистые места занимают в ней такие площади, которые пешему не перейти и за день, а в иных направлениях не переехать за день и конному. Только отдельными оазисами возле ручьев и речек попадаются по равнине места с хорошими сенокосами и пашнями с устроенным орошением. Земледелие существует здесь с давних пор. Прежде им занимались какие-то джунгары, которые устроили искусственное орошение. Этих джунгаров 150 лет тому назад отсюда вытеснили киргизы, которые в свою очередь были теснимы с севера русскими.

Но и все пески, солонцы, каменные горы и каменистые сухие земли — совсем не свободные места, как вообще о них принято думать в России. Наоборот, все они разграничены и находятся в пользовании множества киргизских волостей, аулов и старшинств как пастбища их стад — зимние, весенние, летние и осенние. И вся какая бы то ни была растительность — на солонцах, по пескам, по горам — вся она поедается привычным к ней киргизским скотом.

С. М. Дудин. Доение кобылы. Семипалатинская область. 1899

Видя эти места, странно слышать, что у киргизов-де по 400 десят. на хозяйство, и что хорошо бы сделать киргизов земледельцами, и тогда бы на 400 десятинах жили 40 хозяев. К сожалению, природа Киргизского края в общей своей сложности не представляет возможным 40 хозяевам (или 10) жить на 400 десятинах, так как на многих 400 десятинах находится корма не более, чем на одной хорошей десятине. И, видимо, сама природа Киргизского края заставляет киргизов быть в большинстве кочевниками или бедствующими земледельцами, использовать все огромные пустыни или пользоваться 3—5 десятинами, а пустыни оставить пустынями. Ведь как, кроме кочевья, можно использовать все необъятные голодные степи, куда можно зайти только весною, или горы, поднимающиеся до области вечного снега. Теперь и в таких местах, хотя только в известное время, живут люди, и даже весело; но когда киргизы станут земледельцами, большая половина края должна замереть навсегда.

По данным 1900 года, в 5 уездах Семипалатинской области считалось киргизов 591701 душ об. п. Скота у них было: овец и коз 1795679 шт.; коров и быков 343344 шт.; лошадей 567522 штуки; верблюдов 55482 шт.
Карта заселения русскими переселенцами Семипалатинской области, 1913 г. Фрагмент. Полная карта — по ссылке

Во время нашего приезда всех жителей в Ардынском было 14 муж., 2 женщ. и 4 детей. Все они были из Калужской губ. Жиздринского уезда: из села Огари, из отростка Огари сельца Тихоновки и из соседней им деревни Павловской. Это были первые начинатели устройства нового поселка. Они приехали сюда в конце ноября прошлого 1906 года и зиму провели здесь, приютившись в киргизских зимовках. По получении известия от своего главного ходока они были посланы своими семьями, чтобы собственными глазами осмотреть этот участок и оценить все удобства и неудобства, на нем находящиеся. Участок показался им удобным, и они прямо же принялись за дело: заготовляли бревна для срубов, возили их на место и затем делали самые срубы. Срубов было поставлено около двенадцати, но ни один из них не был еще отделан: собраны были одни стены, притом из очень кривого и разного леса — осины, ракиты и тополя, растущих здесь по берегам Иртыша. Настоящего строевого леса здесь ближе ста верст нет, да и там он растет в горах и труднодосягаем.

С. М. Дудин. Внутренний вид зимовки. 1899

Весной они посеяли хлеб — преимущественно пшеницу, кто сколько успел и сколько мог осилить. Посеяно было от 2-х до 5 десят. представителем каждой семьи.

Поселок располагался в одну прямую улицу, которая имела направление но длине участка, т. е. с севера на юг (или обратно). Улица со временем будет иметь два ряда домов, а пока обставлена была лишь срубами, разбросанными на разном и значительном один от другого расстоянии. Арда протекает тут возле поселка и из нее берут воду для домашних нужд. Иртыш же в трех верстах от поселка.

Площадь вокруг поселка по своей растительности и качеству почвы представляет, по принятой здесь терминологии, «малоудобную солонцеватую степь», годную, впрочем, для выгона. Вся эта площадь поросла чием
С. М. Дудин. Деревянные зимовки у Каркаралинска. 1899

По всему берегу Кальджира среди деревьев понастроены сотни киргизских зимовок, которые хорошо здесь защищены и от злых зимних вьюг, и от сильных осенних и весенних ветров.

Но летом здесь киргизов совсем нет: все они в горах возле Марка-Куля откармливают свои стада. А в их отсутствие по берегу Кальджира вырастает роскошная трава, местами выше роста человека. Никем она не хранима и никто ее не трогает. В ней в это время ютятся миллиарды комаров, — и ни животное, ни зверь, ни человек не посмеют к ним сунуться. К первому августа, когда ночи становятся холодными, комары заметно исчезают, и тогда появляются работники-киргизы и начинают косить траву, чинить зимовки. Затем понемногу подходят и хозяева-киргизы со своими стадами, и жизнь на Кальджире начинает идти своим порядком. Эти киргизы самые близкие соседи «ардынцев», и участок Ардынский прежде был в пользовании киргизов Кальджирской волости.

Прямо перед поселком, в одной версте от него на восток, за Ардой высится местами отлогая, местами обрывистая, полосатая глиняная гора Ашадас. Ни кустика, ни травки на ней не зеленеет, но издалека видны ее разноцветные полосы глины: мутно-белой, желтой, голубоватой и особенно выделяющейся кроваво-красной. Эта гора тянется вдоль берега Иртыша и имеет верст 15 в длину и от 2-х до 3-х верст в ширину
Г. Е. Катанаев. Зайсанский уезд. Охота на кабанов. 1909

Как-то вскоре после Зимнего Николы к ним заехали киргизы и объяснили, что в камышах на Арде есть «чушка́», т. е. дикий кабан 4-й степени.]. Фома подбежал к ним и, размахнувшись, изо всей силы ударил кабана штыком, намереваясь пронзить его в сердце, но попал в «лопатку», и штык его сломался, а Фома должен был бежать. Однако после этого убежал и кабан обратно в камыш, бросив Абрамкина живым.

Абрамкин лежал на снегу, и товарищи со страхом подошли к нему узнать, что с ним. Но, слава Богу, ничего с ним не случилось. Когда его сбил кабан, он закрыл лицо руками и не шевелился; кабан несколько раз рванул его клыками и сильно изорвал ему новую шубу — только и всего.

Но охотники все же перепугались, решили оставить кабана в покое, так как и пули их видимо на него мало действовали.

На другой день «ардынцы» все-таки не вытерпели и отправились на кабана снова. Уж очень жаль было упускать такую ценную добычу.

Теперь у них план был другой. Подойдя к камышу, они зажгли его со всех сторон и стали смотреть, что будет. Камыш был сухой и загорелся жарко. Вот из пламени лезет и кабан, обгорелый, страшный, но видимо уже потерявший бодрость. Опять грянули выстрелы, но кабан не валился, но и не прыгал так, как прыгал он вчера. Отбежав немного в сторону от камыша, кабан завалился за снежный сугроб и там залег.

Добивать его полез опять Жарков: подползши к нему близко, он дал по нем два выстрела, намереваясь попасть в глаз, но не попал. В ответ на выстрелы кабан вздрагивал, но все еще был жив и казался опасным. Тогда Жарков приставил к нему дуло ружья почти к глазу и выстрелил еще, и наконец кабан протянулся.

В кабане оказалось 10 пудов, но щетиной не пришлось попользоваться, так как весь он обгорел заживо. На весь мясоед хватило им этого кабана, но часто и в супу, и в мясе попадались сплющенные пули, которых насажали в него так много, да и мясо его было очень твердым.

Настал Великий пост; морозы были маленькие, и работа у ардынцев кипела: они ставили срубы на место и приготовлялись браться за пашню и посевы. Им выдали ссуду сразу полностью по 165 руб. на каждого домохозяина, что бывает редко и было отчасти тоже благодаря хлопотам Абрамкина (выдача ссуды обыкновенно растягивается на 2—3 года).

Купили еще лошадей, плуги, семян и начали пахать и сеять.

Перед этим их порадовала еще и рыбная ловля. Это было Великим постом, когда на Иртыше еще стоял лед, а на Арде уже растаял. И вот огромные щуки целыми стаями плыли в Арду, в которой, кстати сказать, очень много мелкой рыбы. Но Арда в одном месте, недалеко от устья, широка и очень мелка. Щуки там были наполовину снаружи и все-таки лезли вперед. Там их нечаянно увидел крестьянин Орлов. Взяв кол, Орлов начал расправляться с щуками и таким образом за день «наловил» их до 15 пудов.

Потом, когда на Иртыше пошел лед, «ардынцы» ставили сети в устьях Арды и в некоторых затонах и наловили рыбы очень много. Более всего было щук, но попадались и большие налимы, и очень дорогая рыба — таймень. Разумеется, обо всем этом было сообщено на родину, чтобы веселее было, особенно женщинам, расставаться с родными людьми и с родными деревнями.

(Продолжение следует)