Ревность: политическая реклама через внушенное убожество.

alex_rozoff — 21.02.2019 «Ревность это страсть убогого, скупого животного, боящегося потери. Это чувство недостойное человека, плод наших гнилых нравов и права собственности, распространенного на свободное мыслящее существо» (Дени Дидро XVIII век).

Комментаторы-критики так часто винят меня в том, что серия «Меганезия» содержит, якобы, невозможную модель взаимоотношений мужчин и женщин (которая будто даже противоречит человеческой природе), что, видимо, мне следует конспективно ответить.
Меганезийская модель - несложная.
1. Регистрация брака, как гендерных отношений – отсутствует.
2. Сожительство нескольких, как правило, разнополых взрослых людей в одном доме регистрируется, как хозяйственное партнерство, и не подразумевает «права не тело».
3. Нет института биологического отцовства (у ребенка признается только мать).
4. Институт социального отцовства признается (при необходимости) по суду, и лишь в случае, если ребенок может объяснить, что для его жизни важен именно этот мужчина.
5. Верность в смысле «эксклюзивности доступа к телу» может существовать лишь как личная причуда того, кто хочет быть верным, но не как этически одобряемая форма поведения.
6. «Распушение хвоста» (т.е. - конкуренция за внимание конкретной привлекательной персоны противоположного пола здесь и сейчас) является обычным делом, как везде.
7. Мужчины и женщины безоговорочно свободны в распоряжении своим телом. В т.ч. свободны в занятии любовью в семье или вне семьи, для развлечения или за деньги.
8. Ревность, как желание иметь «эксклюзивный доступ к телу» считается дефектом, а попытка принудить к эксклюзиву пресекается расстрелом, как любой рэкет.

Комментаторы-критики всячески (используя эмоциональные и даже псевдонаучные аргументы) настаивают, что человеку в этой сфере свойственна ревность, т.е. именно требование эксклюзивности доступа к телу. Причем настаивают вопреки фактам.


Аргумент, что у гоминид, ближайших к людям, ничего подобного нет – игнорируется критиками (якобы, у людей все не так, как у биологически ближайших к ним бонобо).
Аргумент, что у стабильных современных первобытных племен именно такая схема семейных, хозяйственных гендерных отношений – игнорируется (якобы, это дикари).
Аргумент, что эксклюзивность «доступа к телу» даже в «цивилизованном мире» так противоестественна для людей, что ее не может обеспечить даже морально-правовой прессинг со стороны государства (промискуитет лишь загоняется «в тень»). – также игнорируется (якобы, это результат испорченности демократией и либерализмом)
Аргумент, что современная модель моногамной (парной гетеросексуальной) семьи юридически равноправных мужчин и женщин крайне нестабильна, и что такие семьи распадаются более, чем в половине случаев – тоже игнорируются критиками (якобы, виноват тут растлевающий феминизм и опять же, демократия с либерализмом).

На крайний случай критиками припасен аргумент, что мол цивилизованности достигли только те народы, которые устроили у себя моногамию (или гаремную полигинию) с упомянутым эксклюзивным доступом - по крайней мере, к женскому телу для мужчин.

Ну, начнем с этого, и рассмотрим не каких-то дикарей, а Россию недавнего прошлого
«На севере России хозяин, отдавая в наем квартиру, предлагает жильцу свою супругу или дочь, увеличивая, разумеется, при этом квартирную плату» (Серафим Шашков, XIX век).

Какая тут эксклюзивность? Все решают деньги. Мужчина-домовладелец в то правовой ситуации провинциально-патриархальной России, но уже капиталистической, вполне коммерчески рассуждал, что глупо не использовать дополнительный арендный сервис, сдавая клиенту своих домашних женщин наряду с жилплощадью и мебелью.

Теперь еще более интересный прецедент, который важен для дальнейшего изложения:
«Они совершенно не против того, чтобы чужеземец или любой мужчина воспользовался их женами, дочерями и сестрами, полагая, что их боги и идолы вознаградят эту жертву. Чужак может день за днём кувыркаться с женой бедолаги» (Марко Поло, XIII век – об обычаях народности Мосо в Китае).

Марко Поло - уроженец католической Европы, просто не мог понять, с чем столкнулся, общаясь с этой народностью, живущей вокруг озера Лугу в южных предгорьях Тибета. Матриархат был ему незнаком, а у народа Мосо – матриархат со схемой т.н. «гостевого брака». Проще говоря: домохозяйство принадлежит женщине, и дети относятся лишь к женщине. Мужчина занимается какой-то работой или бизнесом. Собственно гендерные отношения сводятся к знакомству, «распушению хвоста», и ночным визитам. Еще, при желании, мужчина может дарить подарки детям, которых, по тем или иным причинам, считает своими биологическими потомками. Но в основном, его сектором «на детском фронте домохозяйства» является забота о детях его сестер и младших детях его мамы.

Матриархальная безбрачная структура социума народности Мосо существует уже более двадцати веков – несмотря на попытки государственных чиновников ввести там обычаи конфуцианства, христианства, или «общечеловеческой морали» в семейной зоне. Мосо продуманно-мягко сопротивлялись: номинально принимали ту и или иную навязанную модель семьи, однако продолжали практиковать свою модель. Учитывая, что эта часть Китая - бедная аграрная провинция, далекая от столицы страна и от двух столиц уездов, между которыми расположена – этот трюк у Мосо получался столетие за столетием.

В XXI веке Мосо (численность которых примерно 40 тысяч) продолжают жить также. В смысле цивилизованности они даже несколько более продвинутые и зажиточные, чем соседние малые народности. Дело в том, что матриархат Мосо намного выгоднее – по причине меньшей конфликтности (чем в государственных гендерных моделях).

В порядке мысленного эксперимента – представим себе обратную ситуацию: власти в обществе перестали поддерживать нормативную моногамную модель семьи, а начали пропагандировать биологически естественные формы сожительства. Исчезло бы, для начала, государственное признание института моногамной семьи - живите как хотите. Исчезла бы поддержка молодых семей, исчезла бы практика социального осуждения адюльтера и промискуитета. Из анкет исчезла бы графа «отец». Из хрестоматий и из учебников литературы в школах исчезли бы произведения, рассказывающих детям об эксклюзивности любви, о браке, верности и ревности, как о правильном поведении…

…Модель моногамной семьи не продержалась бы даже 20 лет (не говоря о 20 веках, в течение которых достоверно существует семенная модель народности Мосо).

Насколько социально-неудачна современная нормативная моногамная модель семьи с предполагаемой эксклюзивностью доступа к телу и с традиционной ревностью? Вот немного статистики:
12 процентов криминальных деяний совершаются на почве ревности.
25 процентов убийств совершаются на почве ревности и семейной ненависти.
60 – 70 процентов криминальных деяний – бытовые (в основном внутрисемейные).
Около 20 процентов мужчин в анонимных опросах признаются, что хотя бы однажды применяли насилие в конфликтах на почве ревности.
70 - 80 процентов услуг частных детективных агентств – это слежка на предмет подозрений в супружеской неверности жены (мужа).

В общем – ревность (которой учат в школе) и порождающая ее моногамная модель (которая поддерживается государством) крайне разорительна для общества
Кстати – надо акцентировать внимание на том, что убивать на почве ревности учат именно в школе. Вспомним литературную классику, которую, как считается, должен помнить и понимать каждый культурный человек:
- Отелло убивает Дездемону по подозрению в измене. Трагедия, как бы. в том, что она не изменяла ему, а сама идея задушить жену за измену подается как правильная.
- Ленский хочет убить Онегина из равности по поводу Ольги. Хотя, в результате дуэли оказывается убит сам Ленский - это частность. Главное, что само желание убить подано в качестве правильного, социально одобряемого действия.
- Уже не литературный герой, а автор: Пушкин погиб, будучи обязан вызвать на дуэль Дантеса по мотиву ревности, которую не испытывал, но ОБЯЗАН БЫЛ ИСПЫТОВАТЬ согласно нормам официальной морали и приличий.
Кого-то еще удивляет статистика преступлений по такому надуманному мотиву?

И все же: зачем государство поддерживает эту криминально-опасную практику?
Есть несколько политологических теорий, но наиболее универсальной выглядит теория опоры власти на неудачливое большинство.
Логика этой теории следующая:
- Понятно, что одна половина общества более удачлива, чем другая (это справедливо относительно любого распределенного признака в любом множестве объектов)
- Если внушить обществу идею эксклюзивной принадлежности женщины какому-то мужчине, то по бытовому здравому смыслу получится, что половине мужчин вовсе не достанется женщин (все женщины захотят быть с удачливыми мужчинами, ведь они элементарно богаче, а в современном цивилизованном мире деньги - это все).
- Отсюда легко внушается мысль о благотворности роли государства, которое раздаст каждому мужчине по одной женщине, что бы всем хватило.
- Такая PR-спецоперация дает государству концептуальную поддержку 50% мужчин.

Правда, это только мужчины – неудачники, но при демократии важна массовость, а не качество. А самым социально-удачливым мужчинам можно полуофициально разрешить гаремы из женского обслуживающего персонала – при условии лояльности к власти. И получается подавляющее большинство мужской поддержки. Блестяще, да?
Кот Базилио и лиса Алиса с полем чудес в стране дураков плачут от зависти.
Их трюк в отношении Буратино выглядит на этом фоне недостаточно циничным.

Как отмечено выше: теория опоры власти на неудачливое большинство – лишь одна из теорий. Но она имеет очень сильное косвенное подтверждение в виде нетерпимости государства именно к женщинам, отрицающим эксклюзивность доступа к своему телу. Кажется, это единственная категория персон, в отношении которых не организуются в Западном мире модные кампании против инвективной (т.е. оскорбительной) лексики.
Для государства принципиально важна эксклюзивность принадлежности женского тела, поскольку это база политической рекламы: «без государства вы не получите женщину».

Кстати: если какой-то мужчина, не являющийся представителем слоя истеблишмента, эмоционально выступает за укрепление института нормативного моногамного брака, то можно практически безошибочно сказать: он считает себя убогим неудачником. Даже в случае, если на сегодняшний день у него более-менее приемлемо сложилась жизнь, он уверен в своей персональной никчемности, т.е. в том, что он держится на плаву лишь благодаря насилию государства над обществом, и особенно – над женщинами.

Это правило практической психологии может быть полезно в экспресс-оценке людей.
Такие дела…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив