Почему Гумилев стал евразийцем?

Исторические концепции Льва Гумилева вызывают споры до сих пор. Меня всегда удивляло, что он был единственным советским историком, который продвигал теорию евразийства (взаимовыгодного союза Золотой Орды и Руси, а не татаро-монгольского ига). Согласно этой теории: татары лавинами приходили на Русь, разоряли её и давили население поборами. Однако татарское владычество не проникало в быт покоренной страны. Само татарское царство, как и все азиатские кочевые царства, было мозаичным. Оно втягивало в себя многие народы, подчиняло единой власти, облагало данью, карало неповиновение. Но оно в конечном итоге не утверждало насильственно своего быта. Несмотря на грандиозный размах завоеваний, на сосредоточенность воли на внешних деяниях, в татарском царстве отсутствовала внутренняя сила. И поэтому, быстро возникшее, оно сравнительно быстро и распалось. Татарские завоевания были лишены религиозных побуждений. Отсюда их широкая веротерпимость.
Русь, вернее, та ее северо-восточная часть, которая вошла в состав Золотой орды, оказалась спасена от католической экспансии, сохранила и культуру, и этническое своеобразие. Иной была судьба Юго-Западной Червонной Руси. Попав под власть Литвы, а затем и католической Речи Посполитой, она потеряла всё: и культуру, и политическую независимость.
В связи с этим у меня всегда возникал вопрос: «А вошли бы русские земли в состав Великого княжества Литовского, если бы не было монгольского завоевания? Может быть, наоборот, Литва была бы поглощена Русью? Тогда история Украины сложилась бы иначе». Характерно, что и во времена монгольского ига Литва не прекращала своих походов на Русь.
Причину склонности Льва Гумилева к евразийству я обнаружил в книге «Лев Гумилев», выпущенной доктором философских наук Валерием Деминым в серии ЖЗЛ. Вот, что он пишет: «Согласно семейной легенде, не подтвержденной, однако, документально, по материнской линии Лев Николаевич вполне мог считать себя потомком рода Чингизидов. Вот что говорится в одной из записных книжек Анны Андреевны: «Моего предка хана Ахмата убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. Этот Ахмат, как известно, был Чингизидом. Одна из княжон Ахматовых, Прасковья Егоровна, в XVIII в. вышла замуж за богатого и знатного сибирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь, Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной».
Независимо от того, как относиться к подобной информации с научной точки зрения (многие подвергли приведенные сведения сомнению), сам Лев Николаевич воспринимал факты, сообщенные матерью, вполне серьезно. В одном из интервью он прямо заявил, что в его жилах течет кровь старшего сына Чингисхана Джучи, основателя Золотой Орды».
Получается, что по отцу Николаю Гумилеву, Лев Гумилев считал себя русским дворянином, а по матери Анне Ахматовой – Чингизидом. В этом и был для него союз Руси и Орды. Интересно, какую историческую концепцию поддержал бы Лев Николаевич Гумилев, если бы считал себя по отцу польским шляхтичем, а по матери потомком иудейских раввинов?
Однако на идее евразийства Лев Гумилев не остановился, а пошёл ещё дальше в плане восхищения кочевыми народами. Вот как об этом пишет Валерий Демин: «Уже на склоне лет Л. Н. Гумилёв делился с друзьями воспоминаниями: как и когда пробудился в нем интерес (перешедший в страсть) к истории Срединной Азии: «Когда я был ребенком и читал Майн Рида, я неизменно сочувствовал индейцам, защищавшим свою землю от "бледнолицых". Но поступив в университет и начав изучать всеобщую историю на первом курсе, я с удивлением обнаружил, что в истории Евразии есть свои "индейцы" — тюрки и монголы. Я увидел, что аборигены евразийской степи так же мужественны, верны слову, наивны, как и коренные жители североамериканских прерий и лесов Канады. Но больше всего меня поразило другое. Отношение цивилизованных европейцев к индейцам ничем не отличалось от их отношения к тюркам и монголам. И те, и другие считались равно "дикими", отсталыми народами, лишенными права на уважение к их самобытности. "Господи, — подумал я, — да за что же им такие немилости?” Но моя попытка разобраться в вопросе столкнулась с немалыми сложностями. Целостной истории тюрок и монголов просто не было. Тогда-то я и решил заняться этой темой сам».
Думаю, что жители городов, взятых монголами с помощью обмана, много могли бы рассказать Льву Гумилеву о том, как были «верны слову и наивны» их завоеватели. Монголы легко нарушали обещания, которые давали представителям других народов. История монгольских завоеваний написана кровью многочисленных жертв. Например, Рязань после их захвата и массового уничтожения местных жителей не смогла восстановиться на прежнем месте.
|
</> |