Как не построили киберпанк

anlazz — 24.08.2019 И еще одна тема, связанная с прошлым постом  – только касается она несколько другой антиутопии. А именно – киберпанка. Напомню, что под последним обыкновенно понимается такой образ мира будущего, в котором широкое развитие разнообразных технологий – в основном, компьютерных, конечно, но не только – соседствует с крайне тяжелой и полной проблем жизнью большинства. (High tech – Low life.) Эта самая Low life, как правило, состоит в том, что основную силу в киберпанковской вселенной составляют могучие Корпорации, которые, по существу, и являются тут единственной властью – «национальные государства» в подобной системе практически отсутствуют. Ну, и разумеется, в полном соответствии со своей «корпоративной природой», имеют единственно возможное отношение к людям: обобрать до нитки и использовать в своих целях.

Забавно разумеется, что тут прекрасно видны признаки классового устройства общества, «запрещенной» к восприятию западной массовой культурой. (Запрещенное на в плане цензуры, конечно же, а в плане невозможности встроить его в существующую систему миропонимания.) Однако нам тут важнее несколько другое: то, что подобная картина мира со всемогущими корпорациям, занимающимися неким абстрактным бизнесом и столь же абстрактным «прогрессом» - состоящем, в основном, в уже указанном совершенствовании вычислительных устройств – оказывается связанном с вполне определенными тенденциями времен формирования киберпанка. В том смысле, что именно в самом конце 1970 – 1980 годах человечество действительно переживала период, который может быть назван “корпоративным”.

Не в смысле пресловутого «корпоративного государства» Муссолини – а в том плане, что именно в указанное время пресловутый крупный бизнес впервые за несколько десятилетий почувствовал себя вольготно. Причина этого состояла, разумеется, в том, что пресловутая «Красная Угроза», державшая Западный мир в напряжении с середины 1940 годов, существенно ослабела – сойдя практически на нет.(По причинам, рассматривать которые тут нет особого смысла.) Итогом чего стало резкое наступление капитала на права работников: скажем, именно со второй половины 1970 годов остановился рост реальной заработной платы и началось увеличение безработицы. Так же пошло на снижение пресловутое государственное регулирование бизнеса – что вылилось в широкую полосу приватизаций рейганомики-тетчеризма. Ну, и разумеется, неизбежное при этом экономическое падение – которое всегда охватывает экономику в глобальном плане при росте «частной инициативы» - привело к новому возвращению идеи «поддержки предпринимательства». Разумеется, прежде всего, крупного.

То есть – корпорации в 1980 годах получили множество преференций и одновременно – существенное снижение государственного давления. Что привело их к росту, и к увеличению их могущества. Однако при этом уровень монополизации, а так же сращенности с государством оставался еще довольно низким. (В том смысле, что государство еще воспринималось, как механизм согласования «общих интересов», а не как эксклюзивный инструмент для большого бизнеса. Даже с учетом рейганомики.) Кстати, именно с этим – т.е., с условиями существования некоторых ограничений в плане применения государственного насилия в коммерческих интересах – связано и ниличие «второго отличительного принципа» киберпанка: могущественных «преступных синдикатов». Да, именно так: существенный рост влияния разнообразных мафий, происходящий в описываемое время, в действительности так же имел основание в исчезновении «Советской тени» в еще не осознавшем это обществе.

В том смысле, что крупный капитал в указанный период еще вынужден был изображать из себя добропорядочного члена общества, а разнообразные «черные делишки» - скажем, торговлю наркотиками, организацию проституции или организацию заказных убийств – оставлять на долю разного рода сомнительных личностей. (И это при том, что для классового общества наркомания, проституция и насилие есть норма. Ну, в самом деле, как справиться с теми же профсоюзными активистами при условии, что их не только нельзя повесить на городской площади, но и просто так посадить в тюрьму? А «прикормленные» бандиты это могут сделать. Или, скажем, если «большому боссу» наскучит его официальная жена, и он захочет «употребить» малолетку, то как тут обойтись без тайных борделей?) Поэтому с мафией, конечно же, боролись – но при этом преступные группировки росли, как на дрожжах, увеличивая свое могущество.

Ну, и наконец, можно сказать и про «третий компонент» киберпанкового мира – про знаменитых хакеров, играющих в нем роль единственных борцов со сложившимся положением. (А точнее – не совсем борцов, скорее «нелицензионных пользователей имеющимися благами. Разумеется, благами техническими, кои в киберпанке имеют наивысший приоритет.) В том смысле, что подобные «гениальные одиночки в 1980 годах были действительно «массовым явлением». (Как не парадоксально это прозвучит.) Причем, «крестным отцом» хакеров можно смело считать Никиту Сергеевича Хрущева – который своим Спутником на пару с Кузькиной Матерью насколько напугал западный истеблишмент, что последний вбухал огромные средства в научно-техническое образование. Создав достаточно широкий класс людей, для которых техника стала не «традиционной магией» и не средством для зарабатывания бабла – а главной целью в жизни.

Именно эти, получившие знания и умения – а главное, способность «понимать машины» и не бояться их – в 1960-1970 годах люди и стали прототипом тех самых героев-одиночек, способных сломать любую компьютерную защиту и не боящихся подключать свой организм напрямую к компьютерам. А самое главное – считающих, что покорение «техносферы» есть гораздо более ценное занятие, нежели борьба за место и иерархичской пирамиде и обладание «ништяками. Более того, в 1980-1990 годах для хакеров наступило настоящее раздолье. В том смысле, что резкий приток ресурсов в компьютерные отрасли – связанный с очевидной стагнацией в остальных местах –создал для них высокооплачиваемые рабочие места. Причем, не просто высокооплачиваемые места, но места, на которых данные личности могли заниматься самореализацией, попутно плюя на всякую корпоративную культуру и лояльность хозяевам.

Однако бесконечно продолжаться так не могло. В том смысле, что все три базовых компонента киберпанка: власть корпораций, мощь преступных синдикатов и торжество хакеров – были привязаны исключительно к ситуации, наступившей после исчезновения «Советской тени». При которой главный элемент империалистического мира – тесная связь между государством и бизнесом – по описанным выше причинам был существенно ослаблен. (Что, в свою очередь, ослабило формирование «традиционной» империалистической системы с опорой на государственное насилие и превращение людей в чистую функцию.)

Поэтому неудивительно, что по мере разрушения советизированного мира оснований для перехода к киберпанку стало становиться все меньше. Например, пресловутые хакеры из 1970, 1980 и даже 1990 годов давно уже уступили место людям совершенно иного склада. Для которых умение написать резюме и показать свою лояльность корпоративному духу оказывается гораздо важнее, нежели умение разбираться в тонкостях компьютерных языков или хитросплетения железа. (Да и вообще, сейчас даже разработку жизненно-важного софта для самолетов перепоручают индийским программистам. Или пресловутым студентам за зачет.) И никого данный факт не смущает. (Нет, конечно, остались еще «монстры из прошлого», которые спят с компьютером и разговаривают ассемблерными кодами – но их число приближается к нулю. А основную массу компьютерщиков давно уже представляют люди, которые за пределами типовых решений не видят ничего – зато прекрасно понимают задачу угождения хозяину.)

Однако и хозяин этот существенно поменялся. В том плане, что вместо привычных «киберпанковских боссов» – владельцев независимой ни от кого корпораций – бал сейчас правят гораздо более «мелкие» типажи. Которые давно уже познали главный принцип современного бизнеса: присосаться к государственному вымени. И которые не будут, как раньше, поручать задачу наказания врагов темным личностям из преступного синдиката. Нет, это сделают вполне официально и совершенно открыто – причем так, что все СМИ и прочие источники информации обрисуют данный акт, как торжество правосудия и моральную победу. Да, теперь руководители крупных корпораций – не угрюмые демоны, а легкокрылые эльфы, питающиеся природоохранным нектаром, и думающие только о ликвидации гендерной дискриминации. Они любят гражданских активистов и способствуют распространению культуры ЛГБТ в жизнь, готовы поддержать борьбу за права китов, и совершенно не приемлют никакого насилия. По крайней мере, так это выглядит на первый взгляд. Поскольку при внимательном рассмотрении можно увидеть, что при этом общая экологическая ситуация почему-то ухудшается, а радости от увеличения прав ЛГБТ мешают проблемы со снижением реальной зарплаты и ростом платежей.

Однако все эти неприятности – неприятности совершенно иного рода, отсылающие, скорее, не к киберпанку – а к скучным и навязшим в зубах еще в школе историям из викторианской эпохи. Где благородные джентльмены и дамы – много думающие о своей душе и заботящиеся о душах своих работников и слуг – умудрялись загонять последних в ужасную нищету. Причем, совершенно законными – и более того, общественно приемлемыми методами. И, кстати, безо всякого стимпанка – поскольку для благородного человека вся эта техника есть недостойное занятие в мире, где главной задачей выступает подъем по иерархической лестнице. И где вовремя поцелованная ручка жены министра, или, скажем, вовремя закрытая фабрика со всеми ее пролетариями, выброшенными на улицу, значит гораздо больше, нежели все паровозы и пароходы, вместе взятые.

Короче, добро пожаловать в старый добрый империалистический мир! Который, по существу, и является единственно возможной вариацией будущего – за исключением социализма, конечно. А точнее – не столько вариацией, сколько… Впрочем, об этом надо говорить уже отдельно.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив