Как мы пытались купить дом -- часть тринадцатая из многих

inkogniton — 11.04.2021 Я шла домой, думая обо всем этом и всё больше распалялась. Пока я дошла до дома, моя точка кипения достигла максимума. Как только Ыкл освободился, я подбежала и начала разговор.

-- Они меня стыдили, ты понимаешь?! -- разъяренным шепотом сообщала я, -- стыдили! меня! Так и говорили, -- распаляясь всё больше и больше, продолжала я, -- как тебе не стыдно! Это мне должно быть стыдно? -- спрашивала я совершенно риторически, -- нет, ты понял, они мне сказали, что мне должно быть стыдно! Ты понимаешь вообще, -- нападала я в очередной раз на оторопевшего под моим натиском Ыкла, -- что я тебе сейчас говорю?! Понимаешь или нет?!
-- Подожди, -- мягко успокаивал он меня, -- послушай. У меня к тебе вопрос, один! подожди, -- он заметил, что я вхожу в очередной виток ярости, -- ты говорила, теперь моя очередь. Так вот, -- он говорил медленно, во мне же всё клокотало, -- вопрос: ты готова заплатить, к примеру, пять тысяч за то, что тебе будут продавать дом приятные люди?

-- Какие пять тысяч? -- растерялась я. Своим вопросом он выбил меня из столь уже удобной яростной колеи, я стояла совершенно растерявшись, не понимая откуда подобный вопрос взялся.
-- Обычные, -- засмеялся он, -- денежные.
-- Ничего не понимаю, -- всё еще сердито, но уже задумчиво отвечала я, -- какие пять тысяч и почему и кому я их должна платить?
-- Не должна, -- улыбнулся он, -- я не об этом. Вот, к примеру, я тебе говорю: вот тут продают дом исключительно прекрасные люди, которые не будут тебя стыдить, которые приятные, в общем приятные, -- он сделал паузу и дал мне осознать сказанное, -- и вот я тебя спрашиваю, готова ли ты заплатить, к примеру, дополнительные пять тысяч, чтобы иметь дело с ними, а не с неприятными? Это простой вопрос, подумай.
-- Ничего я не готова, -- сердилась я, -- это какая-то абстрактная ситуация, у меня нет времени о ней думать, -- пробурчала я.
-- Почему это абстрактная? -- искренне удивился он, -- ведь мы же платим и адвокату, и брокеру, и специалистам. Много платим, сама знаешь. И вот я тебя спрашиваю -- готова ли ты потерять все эти деньги только потому, что они неприятные и, -- задумался он, -- к тому же не очень умные. Иначе, -- добавил он после паузы, -- они бы так себя не вели.
-- Не знаю, -- сердилась я еще больше, -- не готова, наверное, они мне самой пригодятся, но, тем не менее, ты понимаешь что я тебе говорю? Они меня стыдили прямо при нем, понимаешь? -- я опять начала распаляться, -- до такой степени стыдили, что ему пришлось вмешаться и сказать, что он не пришел туда, чтобы слушать наши склоки! Ты слышишь, что я тебе вообще говорю?!

-- Слышу, слышу, -- задумчиво отвечал он мне, -- давай лучше ты мне расскажешь, что сказал мастер. Про них я всё понял, действительно всё понял.
-- Что ты понял? -- не успокаивалась я, -- я тебе говорю, что они меня стыдили, а ты мне про какие-то пять тысяч долдонишь.
-- Ну хочешь, -- он подошел и крепко обнял, так, чтобы я ничего не могла сказать, -- я пойду и набью им морду, хочешь? Тебе станет легче?
-- е-о-у, -- мычала я из его свитера, к которому была прижата железным захватом, -- о-у-и е-я!
-- Что ты сказала? -- рассмеялся он и ослабил захват.
-- Сказала, что не хочу, -- уже чуть менее сердито буркнула я, -- а потом сказала отпусти меня! Отпусти меня, говорю, -- я вырывалась из объятий, пытаясь вернуться в предыдущее яростное состояние, но он не отпускал, -- отпусти, тебе говорю!
-- А ты не будешь кидаться и кричать? -- подозрительно посмотрел он на меня сверху. Я помотала головой, -- точно? точно-точно? Ну ладно, -- я выскользнула из железных объятий и вздохнула, -- отпускаю.

Я пыталась отдышаться от приступа ярости. Я пыталась вернуться в нормальное, относительно разумное состояние. Я всё дышала и дышала, а он терпеливо ждал. Когда я, наконец, отдышалась, мы вернулись к разговору.

-- Ну, -- он смотрел на меня выжидательно, -- так что сказал мастер?
-- Он сказал, -- вздохнула я, -- что покупать этот дом гиблое дело. Вообще гиблое.
-- В каком смысле? -- заинтересованно приблизился ко мне он.
-- В прямом, -- еще горше вздохнула я, -- сказал, строго говоря, что этот дом проще убить, чем прокормить. В том смысле, что даже если, к примеру, у нас были бы такие деньги, которых, -- я выразительно посмотрела, возвращая его с небес на землю, -- я тебе напоминаю, у нас и близко нет, то и тогда не было бы никакого смысла. Этот дом, с точки зрения пожирания денег, не дом, а бездонная бочка.
-- Подожди, -- остановил меня Ыкл, -- но ты же составила сметы, что изменилось?

К тому времени я действительно составила все сметы на свете. Я составляла их уже целый месяц. После лекции, перед лекцией, между лекциями -- я только и делала, что составляла сметы. Я изучила за тот месяц неимоверное количество вещей: сколько будет стоить поменять забор и из чего эта стоимость складывается; сколько будет стоить расширить окно и как эта стоимость распределяется; сколько будет стоить поменять проводку, в частности, сколько будет стоить работа электрика, после которой выравнивание полов, укладывание деревянного настила и изоляционного слоя, поверх которого мы постелим везде, кроме гостиной, ковры, а в гостиной сделаем хороший деревянный пол, вот такой и никакой другой; сколько будет стоить зашпаклевать, оштукатурить и покрасить, включая материалы, но исключая или включая работу; сколько будут стоить электроприборы и где покупать каждый из них, чтобы не пойти по миру, особенно холодильник, который нам нужен такой огромный, что наводило на мысли, что мы не маленькая ячейка, а стадо слонов; сколько будет стоить сделать капитальный ремонт в ванной и из чего он складывается (у меня уже была прекрасная смета, когда чадо прибежала и умоляюще сообщила, что если мы уже делаем ремонт, то если можно, если только можно, если у нас останется немножко денег, нельзя ли было бы установить не обычную ванну, а с пузыриками -- помнишь, мама, как в том, самом первом доме; там была гидромассажная ванна и чадо млела от, как она их называла, пузыриков. Я немедленно пошла и составила новую смету, включающую в себя ванну с пузыриками -- ничего, думала я, значит я откажусь от сапог, от платьев, еще от чего-нибудь, но если мой ненаглядный ребенок хочет ванну с пузыриками, я хоть тресну, но она ее получит). У меня были все сметы на свете, итого в которых поражало воображение. Даже то итого, которое шло под названием "итого если скромно, очень скромно, но включая ванну с пузыриками". Всякий раз после составления смет я звонила нашим близким и, краснея от стыда и мечтая залезть под стол, называла новые и новые суммы, которые нам придется у них одолжить. Я не понимала как мы будем всё это возвращать, несмотря на то, что близкие заверяли, что это то, о чем мне думать совершенно не надо -- долг будет бессрочным, будете отдавать потихоньку. Но я не хотела бессрочных долгов, я вообще не хотела никаких долгов. Я представляла как я не смогу купить себе ничего, совершенно ничего, пока не отдам эти чертовы долги просто потому, что мне будет стыдно. Стыдно, что у меня долг, а я, вместо того, чтобы как можно скорее его отдать, покупаю себе трусы. Я задыхалась от всего этого, я задыхалась, но не могла остановиться. Мы уже начали, я уже в полной боевой готовности, как из такого вообще выходят?!

-- Изменилось то, -- вынырнула я из собственных мыслей, -- что он сказал, что это не дом, а пустая оболочка, -- устало вздохнула я. К этому моменту ничего, кроме невероятной, нечеловеческой усталости, я не чувствовала.
-- Но ведь если мы приведем его в порядок, то тогда он перестанет быть пустой оболочкой, но станет прекрасным домом, разве не так? -- на каждом из этапов плохих новостей Ыкл пытался найти что-то хорошее. Когда мы узнали о проводке, Ыкл, посреди моего очередного приступа ярости, утешал, говоря о том, что думать об этом надо совсем не так. Думать об этом, говорил он, надо так: замена проводки будет прекрасным поводом сделать такой ремонт, после которого в доме не останется ничего меня раздражающего, но будет прекрасный ремонт, сделанный по моему, подлизывался он, изумительному вкусу.
-- Не перестанет, -- вздохнула я, -- в смысле перестанет, конечно, но все эти вложения мы ни за что в жизни не вернем. Но главное, -- подняла я глаза, -- то, что там невозможно построить люкарну, не пожертвовав маленькой спальней внизу. Никак невозможно, -- я подробно объяснила всё, что увидела и то, что сказал мастер, а после добавила для убедительности, -- то есть, мы покупаем дом с тремя спальнями, который после всех наших прекрасных переделок продолжит быть домом с тремя спальнями, а это, прости, бульон из-под яиц. И еще, -- продолжала я, вспоминая визит в дом, -- когда мы с мастером были в самой большой на данный момент спальне, в той, в которую мы планировали поселить девочек, я вдруг поняла, что она крохотная, совершенно крохотная!
-- Ничего не понимаю, -- удивился он, -- я же тебе говорил, что она крохотная, но ты уверяла, что всё будет нормально.
-- Прости, -- поникла я, -- я не знаю что тебе сказать. Я не знаю что со мной в тот день было, какое затмение на меня нашло, это что-то ненормальное, честное слово. У меня, -- я чуть не плакала, -- нет никакого разумного или хотя бы полуразумного объяснения что со мной в тот день было . Я знаю только одно, -- продолжала я после паузы, -- что нам надо совершенно срочно выходить из этой сделки и благодарить всех богов, что мы всё еще не отослали первый взнос.
-- Ты уверена? -- он смотрел спокойно, словно ничего не произошло, словно не рушились все надежды последних месяцев, включающие обсуждения как мы будем жить в нашем, нашем! доме уже буквально через месяц.
-- Да, -- вздохнула я.

Он подумал несколько минут.

-- Хорошо, тогда давай так, -- он всё думал и думал, а я молчала, чувствуя себя невероятно виноватой за всю эту дурацкую историю, -- сегодня пятница. Мы напишем агенту в понедельник.
-- Для чего тянуть? -- удивилась я, -- ведь до понедельника ничего не изменится.
-- Ничего, -- спокойно продолжал он, -- они нас мучили столько времени, подождут еще два дня.

Но в субботу утром настойчиво зазвонил телефон.

-- Привет, любовь моя, -- беззаботно приветствовала меня агент, -- ну что, как дела?
-- Хорошо, -- скупо отвечала я, помня о том, что Ыкл настоятельно советовал до понедельника ничего не говорить.
-- Как прошел вчерашний визит? -- она продолжала говорить радостно и беззаботно, не чувствуя моего настроения.
-- Нормально, -- так же скупо отвечала я.
-- Теперь-то, -- бодро продолжала она, -- вы наконец поняли какой прекрасный дом вы покупаете? -- она взяла паузу, но не смогла ее выдержать, -- теперь вы больше не будете просить сбросить цену?
-- Будем, -- повторяла я, как попугай. Ыкл предупреждал о возможном звонке и настоятельно рекомендовал не менять выбранной нами линии.
-- Слушай, -- она опять перешла на очень мягкий, почти кошачий, тон, -- ну что ты опять-то! Ведь уже договорились, ну как так?
-- Не договорились, -- я говорила монотонно и скупо, очень скупо, после извинилась, -- прости, мне надо идти.

Весь вечер субботы я провела подсчитывая наши убытки. Я впервые внимательно прочитала контракт, присланный адвокатом. Мне надо было понять сколько мы ей будем должны. Я читала контракт и должна была бы, теоретически, ужасаться, но у меня не было никаких на то сил. В контракте говорилось, что в случае срыва сделки, оплата будет взиматься пропорционально затраченным усилиям. К примеру, писалось там, каждое письмо, не превышающее пяти строк будет оцениваться как восемь рабочих минут, письмо превышающее пять строк, вне зависимости на сколько, будет оцениваться как тридцать рабочих минут. Телефонный разговор, продолжающийся не более трех минут оценивался тридцатью рабочими минутами, а тот, который четыре и больше оценивался рабочим часом. Я поняла, что я не в состоянии оценить сколько в действительности нам придется заплатить. Я не помнила сколько было телефонных бесед и сколько времени длилась каждая. Я даже письма толком не могла посчитать, так как адвокат не всегда писала нам обоим, но иногда только Ыклу. Я закрыла контракт и решила, что в самом ужасном случае мы заплатим полную стоимость. Это в любом случае меньше, чем покупать и чинить этот дом. Я хотела написать адвокату и позвонить брокеру, но Ыкл запретил. Он сказал, что в первую очередь мы сообщим агентству и только после того, как они зафиксируют наше сообщение, мы сообщим всем остальным. Я сидела в бездействии.

Всё время, в которое всё это происходило, я ни на секунду не прекращала смотреть на объявления о новых домах. Появлялись хорошие варианты, но я, естественно, смотрела на них тогда отстраненно, просто фиксируя в памяти, что такой вариант был. Теперь же я жалела обо всех этих, несомненно прекрасных, думала я, ушедших от нас домах.

К тому времени я значительно поумнела и набралась опыта. До понедельника было еще долго, а я научилась находить одну крайне интересную информацию и мне не терпелось применить это умение на практике.

Как правило, в объявлении о продаже дома, есть возможность посмотреть на историю его продаж. Если, конечно, дом хотя бы раз продавался за последние двадцать пять-тридцать лет. Дальше этого истории нет, по крайней мере я ни разу не видела. Но эта история мне была не так интересна. Хорошо, конечно, знать, когда и за сколько тот или иной дом был продан в последний раз, но эта информация не дает ответа на вопрос выставлялся ли он на продажу за это время и если да, то за сколько. После долгого изучения я поняла как такую историю находить. Первым делом, естественно, я побежала смотреть что происходило именно с этим домом. Я смотрела на монитор и хохотала.

Впервые этот дом был выставлен на продажу в 2016 году. Тогда, пять лет назад, они пытались его продать на десять процентов дороже, чем пытались продать нам. О том сколько времени они пытались его тогда продать ничего не говорилось. Дом выглядел немного иначе -- половина палисадника всё еще существовала и только вторая его часть была плотно забетонирована. Ровно полгода спустя этот дом был выставлен на продажу еще раз, уже другим агентством и тогда они подняли цену еще на два процента. Не спустили, а подняли. Сколько времени они пытались его продать не сообщалось, зато палисадник к тому времени уже исчез. В третий раз закинул старик невод еще год спустя, в 2018 году -- дом продавался третьим по счету агентством за ту цену, за которую они пытались его продать в этот раз. Сколько времени они пытались его продать, опять-таки, не сообщалось, но к тому времени они покрасили часть фасада и посадили небольшое деревце под окном. Но старик не отчаивался и всё продолжал закидывать невод. В следующий раз за дело взялось совершенно другое, отличное от предыдущих, агентство, пытаясь продать его на пять процентов дешевле, чем пытались купить мы. Это происходило, соответственно, в 2019 году. Сколько времени его пытались продать, как водится, не сообщалось, фотография просто фасада была заменена на фотографию, где, на теперь уже двойной, парковке гордо стояли два больших, блестящих, черных мерседеса. И, наконец, последний раз закинул старик невод -- летом 2020 года, когда они поручили продавать дом пятому по счету агентству. Объявление появилось в июне, запрашиваемая цена была той же самой, которую они надеялись получить в 2016 году. В то время, как все дома в округе стабильно дорожали, этот дом дешевел. Объявление висело до ноября, после чего агентство снизило цену практически на десять процентов -- сразу же, за один раз, несмотря на то, что обычно снижают поэтапно, вначале, к примеру, всего процента на два. И только после этого старик выловил вожделенную золотую рыбку в нашем лице.

Я сидела, хохотала, утирала слезы, а в голове у меня вертелась строка из анекдота: если бы я был такой умный вчера, как твоя жена сегодня. Я не понимала как я вообще могла думать о том, чтобы купить этот дом, наваждение какое-то, не иначе.

В понедельник утром, первого марта, мы написали длинное письмо.

Дорогой агент, -- писали мы, -- мы надеемся, что твои дела хороши. Мы получили полный отчет, а также получили дополнительное экспертное мнение, вкупе с приблизительной сметой, от мастера, которого приводили в пятницу. К сожалению, наши самые худшие опасения на тему состояния электричества в этом доме подтвердились и, насколько мы понимаем, привести этот дом в безопасное состояние, такое, при котором нам согласятся выдать сертификат о безопасности, потребует вложения в, -- дальше мы написали сумму, значительно скромнее озвученной и добавили, -- в оптимистичном случае. К еще большему сожалению, были обнаружены несколько дополнительных структурных проблем, которые были скрыты хозяином дома, несмотря на то, что часть из них возникла из-за изменений, совершенными хозяевами дома. Часть из этих проблем решить не представляется возможным, другие же требуют достаточно больших вложений, -- дальше мы добавили сумму, озвученную в отчете и продолжили, -- эта сумма, однако, не включает в себя несколько срочных починок, обнаруженных мастером в пятницу и газовщиком в среду. Поскольку часть информации, предоставленная хозяевами, была опровергнута приведенными нами специалистами, мы искренне озабочены тем, что возникнут дополнительные проблемы. К примеру, -- писали мы, -- наш мастер предполагает, что существует проблема с фундаментом, существование которой невозможно ни подтвердить ни опровергнуть без дополнительных интрузивных проверок. Учитывая вышеизложенные обстоятельства и тот факт, что хозяева не готовы пойти ни на какие уступки в цене, у нас, к сожалению, нет никакого иного выхода, кроме как выйти из этой сделки. Большое спасибо за твою работу! С уважением, дата, подпись, мы.

Параллельно мы переслали это письмо адвокату с просьбой немедленно прекратить работу.

-- Всё, -- выдохнула я, -- мы не купили дом.

Я не знала расстроена я или нет, я больше ничего не понимала. Ыкл посмотрел на меня и рассмеялся.

-- Это еще не конец, -- наставительно сказал он, -- ты увидишь.

Но всё утро не было никаких звонков, а к середине дня я увидела, что агент вернула дом на продажу. Про себя я усмехнулась -- редкий случай, когда он ошибся. Я сидела и кормила девицу, когда вдруг раздался телефонный звонок.

-- Привет, любовь моя, -- торопливо приветствовала меня агент, но не дождалась ответа, -- ты почему не отвечаешь на мое письмо?
-- Какое письмо? -- удивилась я. Я не получала никаких писем.
-- Как какое? Я послала час назад! У меня для тебя прекрасные новости, просто прекрасные, ты сядь, сядь, а то упадешь! Вы такие хорошие, что хозяин подумал и, несмотря ни на что, просто в виде жеста доброй воли согласился вам сбросить, -- она назвала сумму, составляющую один процент от стоимости дома, -- ты рада? Ну скажи, что ты рада!
-- Прости, -- устало выдохнула я, -- мы не в игрушки играем. Мы написали это письмо, так как мы выходим из сделки. И это не та сумма, которая убедит нас вернуться.
-- Но тогда, -- угрожающе начала она, -- я прямо сейчас возвращаю дом на рынок, ты этого, что ли, хочешь? -- я даже не стала говорить ей о том, что видела, что она вернула дом на рынок уже три часа назад. Для чего уличать?
-- Да, -- опять выдохнула я, -- возвращай дом на рынок.
-- Но ты потеряешь столько денег! -- она не сдавалась.
-- Я знаю, -- кивнула я и вдруг вспомнила. Тогда, когда она торопила нас с ипотекой, а я боялась, что деньги, уплаченные за поиски, пропадут, она утешала и говорила, что они могут выкупить их у нас при условии, что найдут покупателя в течение ближайших шести месяцев, потому я торопливо добавила, -- пожалуйста знай, если вдруг найдется покупатель, мы с удовольствием продадим ему наши поиски и наши отчеты. Ведь, -- добавила я, -- ему всё равно понадобятся отчеты специалистов, а мы продадим ему их за полцены.
-- Поиски мы выкупим, -- быстро отвечала она, -- а вот отчеты нет, спасибо, это вы сами делали, по собственной инициативе, их мы предлагать покупателям не будем, -- она проговорила всё это скороговоркой и повесила трубку.

-- Конечно они не будут предлагать наши отчеты, -- хохотал Ыкл, когда я рассказала ему об этой беседе, -- они же не самоубийцы.
-- Этот дом никто не купит, -- вздыхала я, -- где они еще найдут таких идиотов! А значит, -- вздыхала я еще сильнее, -- все наши деньги пропадут.
-- Слушай, -- воспрянул он, -- а нам ведь не надо, чтобы его купили, нам надо, чтобы начали покупать, -- он расхохотался, -- вот пусть начнут, купят наши поиски, а потом пусть делают что хотят.

Настало время звонить брокеру. Я позвонила ему и попросила прощения. Брокер, в отличие от адвоката, получает свою оплату только в том случае, если клиент принимает предложение банка об ипотеке. Мне было ужасно неловко. К тому же я понимала, что мы уже ничего не купим, ничего. Начался март, ровно через месяц заканчиваются каникулы на налог.

-- Простите, что так получилось, -- всё продолжала извиняться я, -- одно я могу сказать совершенно точно, если я и благодарна за что этим хозяевам, так только за то, что познакомилась с вами, -- я говорила совершенно искренне, он мне очень импонировал.
-- Слушайте, -- вдруг спросил он после долгих благодарностей, -- а вы слышали слухи?
-- Какие? -- равнодушно спросила я.
-- В среду, если не ошибаюсь, должны сообщить о продлении каникул до июня! -- радостно сообщил мне он, -- не расстраивайтесь вы так, до июня есть еще время, вдруг успеете!

Мы попрощались и я пошла смотреть объявления. Я зашла на сайт и обомлела -- дом мечты вернулся на продажу.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив