Июльский дождь

olga_srb — 14.07.2022 Нет, друзья, на этот раз я не попала под дождь – просто посмотрела советский фильм, снятый Марленом Хуциевым в 1966 году. Он так и называется – «Июльский дождь».

Если вы хотите почувствовать, что такое настоящий кинематограф, то рекомендую вам последовать моему примеру и на полтора часа погрузиться в неповторимую атмосферу той эпохи.

Ответить на вопрос, о чем картина, очень просто: ни о чем.

Это тот редкий случай, когда сюжет не имеет никакого значения, и главным героем становятся не люди и их истории, а фон, на котором развиваются события.

И этот фон сразу, с первых кадров становится главным действующим лицом.


Москва середины 1960-х…

Здесь она отнюдь не декорация, но самая главная героиня.

Не знаю, какую цель преследовал Хуциев, но у него получилось документально-художественное исследование города, который ему удалось щедро, детально и нежно запечатлеть на киноэкране.

Алогичная структура ленты, приоритет наблюдения над повествованием, мелодичность каждого эпизода не могут оставить зрителя равнодушным – они либо завораживают, либо раздражают.

Ткань фильма покрывается неровными стежками кадров, которые будто выхвачены из жизни.

И совершенно очевидно, что это не машинная строчка, а ручное шитье, которому позволено и даже положено быть чуточку кривоватым.

Такой удивительный эффект достигается не только особым монтажом, но и обрывочностью диалогов: что говорят, понятно, а вот что хотели сказать – нет.

Как я уже сказала, главная героиня картины – Москва, а главное художественное средство, позволяющее раскрыть ее характер – монтаж.

Именно он формирует настроение и делает все, чтобы приковать зрителя к экрану.

Сюжет (он есть, но не имеет особого значения) постоянно перебивается кадрами из повседневной жизни столицы. Собственно, это и не столица вовсе, а обычный город - скромный, уютный, родной.

Нет в той Москве ни нынешнего лоска, ни сегодняшних амбиций. Она по-домашнему обшарпана и по-советски трудолюбива.

Это та самая Москва, которую я считаю и называю своей – не туристической, не героической, а родной и любимой.

Возможно, аналогия покажется вам странной, но, глядя на любимый город в прошлом, я вспоминаю знаменитую сцену из 3-й серии «Семнадцати мгновений весны», в которой Штирлицу устраивают короткое свидание с женой в кафе «Elefant».

Близкие люди за далекими столиками смотрят друг на друга, и в их взглядах – бесконечная любовь и тоска.

Вот и у меня, глядя на кадры фильма, было ощущение, будто мне дали одну минуту, чтобы повидаться с моей Москвой. Я ее вижу, но не могу ни прикоснуться, ни перемолвиться с ней словом…

Жизнь персонажей протекает не только на ее фоне, но и в ее контексте, и вырвать эту жизнь из Москвы просто невозможно.

Улицы, дома, транспорт – это не декорации, а участники событий, и без них слова, решения и поступки как будто лишены смысла.

Темп, в котором живет Москва середины 1960-х, как метроном, определяет темп человеческой жизни.

У картины есть то, что я просто обожаю – длинный пролог.

Я знаю, что многие пролистывают начальные титры, торопливо стремясь приступить к просмотру действия, но это не мой стиль. Я всегда внимательно смотрю всё, что предшествует основной части кинокартины, и считаю вступительную часть не менее важной, чем увертюру к опере.

Она, эта самая кино-увертюра, сообщает нам всё о предстоящем зрелище, и в «Июльском дожде» продолжительный пролог, снятый в стиле документального кино, тоже чрезвычайно важен.

Камера идет вместе с москвичами по Петровке, и мы видим демократичный ЦУМ (тогда – демократичный), в который запросто мог зайти любой покупатель.

Обращает на себя внимание обилие деталей, которые вы не найдёте сегодня – свободное перемещение прохожих по мостовым, галантереи, продуктовые магазины и всеобщее равенство кошельков.

А интерьеры? Зритель получает уникальную возможность зайти в квартиру 1966 года: бумажные обои, низкие серванты, керамика, чулки, которые висят на веревке, телефон в коридоре, оригинальный советский минимализм.

Совершенно бесподобен эпизод, в котором ранним утром троллейбусы разъезжаются из парка по своим маршрутам.

Как горожане, покидающие свои квартиры и спешащие на работу, они медленно выезжают на улицы и постепенно ускоряются, освобождаясь от остатков сна.

В кульминационные моменты, когда режиссер хочет усилить драматическую составляющую, он резко обрывает городскую панораму и включает героиню. Ее играет молодая актриса Евгения Уралова. Она нравится мне намного меньше самой главной героини (Москвы) и исполнителей мужских и женских ролей. Если быть честной, то она мне вообще не нравится из-за голоса, в котором монотонно звучат интонации усталости. Для меня голос является важной составляющей образа человека, и мне сложно симпатизировать тому, чей голос звучит неприятно.

Кстати, голос Ураловой напоминает голос Алентовой в картине «Москва слезам не верит». Или мне так кажется.

Когда человеческая игра отступает на второй план, а на первый вновь выходят долгие проезды по Москве, мой восторг возвращается на место.

Будете смотреть картину, обратите внимание на музыку. Несколько раз вы услышите Баха и увертюру к опере Жоржа Бизе «Кармен». Это музыкальное сопровождение, которое отчетливо напоминает радиотрансляцию, тоже участвует в создании нужного настроения. Именно такие звуки, раздающиеся из радиоприемников, всегда были частью образа Москвы, и то, что музыкальные эпизоды то и дело прерываются новостными выпусками, прогнозом погоды, фрагментами радиоспектаклей, трансляцией футбольного матча (играют Бразилия и Португалия), «мелодиями и ритмами зарубежной эстрады», придает ленте предельную достоверность.

Завершается картина идеально: герои вытесняются городом, картинки жизни которого вновь представляются в документальной стилистике.

Нет ничего ценнее и приятнее, чем наблюдать за простыми горожанами, их взглядами и жестами. Интересно, во что они одеты и обуты (женщины – только в платьях и босоножках), как причесаны, с какими сумками и портфелями идут по улицам.

«Июльский дождь» - слепок эпохи, вобравший в себя ее настроение, звуки и запахи. Понятно, что экран ничем не пахнет, но картина «пахнет» той самой Москвой, которую и можно считать настоящей: суетливой, но спокойной, многолюдной, но одинокой.

Москва 1966 года утратила значительную часть архитектурного наследия, но еще не превратилась в плотно застроенный мегаполис с баснословной стоимостью квадратного метра. Она стоит на распутье, раздумывая, кем быть, и выглядит как хозяйка, взявшаяся за вторую часть генеральной уборки.

Сочетание несочетаемого…

Все вместе, но каждый сам по себе…

Будут Он и Она вместе или нет, добьются ли они своих целей – все это совершенно не имеет значения.

Важно другое: фильм - не мрачный. И сейчас это важно, как никогда. Нам сейчас ни в коем случае нельзя смотреть ничего угнетающего, правда?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив