Жертвы ищут палачей

olga_srb — 04.07.2022 На прошлой неделе я зашла в кабинет к своему коллеге, чтобы обсудить один производственный вопрос. Доктор вел амбулаторный прием и, чтобы не прерывать его, я села на кушетку в кабинете.

Кушетка стоит поодаль от рабочего стола, за которым сидит врач, и расположена так, что позволяет мне все видеть и слышать, но не попадать в поле зрения посетителей.

На консультативном приеме находилась пара – мужчина и женщина зрелого возраста. Кем они приходились друг другу, понять было сложно, но спутница выглядела старше пациента.

Врач задавал мужчине стандартные вопросы, касающиеся самочувствия и истории его заболевания, но их ловко перехватывала женщина. Она отвечала быстро и четко – так, будто сам пациент, сидевший с безучастным видом, был недееспособным и нуждался в постоянной опеке.


Врач сделал несколько попыток привлечь к клинической беседе больного, для этого он направлял свой взгляд в его сторону и демонстративно не смотрел на его спутницу, однако этот прием не срабатывал – пациент, как рыба, успевал едва приоткрыть рот, в то время как дама уже произносила ответ.

Вероятно, она сообщала верные сведения, поскольку больной утвердительно кивал.

Дважды врач обращался к женщине с просьбой не опережать события и дать пациенту высказаться самостоятельно, но эти просьбы натыкались на недовольно поджатые губы и не приводили к желаемому результату.

Я сидела молча, не вмешиваясь, хотя внутренне порывалась выставить сопровождающее лицо за дверь, чтобы опросить самого больного.

Врач хотел того же, но не решался идти на конфликт.

И тут мне пришла идея, как заставить пациента открыть рот не только для забора воздуха – я подошла к столу, села рядом с мужчиной и попросила его назвать дни недели в обратном порядке.

Женщина напряглась и первая выкрикнула «понедельник», но я осадила ее строгим взглядом и заметила, что инструкция дана мужчине, а не ей, и дни недели требовалось назвать в обратном порядке.

Пациент удивился внезапно обретенной самостоятельности и справился с задачей.

Воспользовавшись перехваченной инициативой, доктор задал ему несколько вопросов, и вскоре темы для беседы были исчерпаны и она завершилась.

Подводя итог встречи, врач задал стандартный вопрос, есть ли к нему вопросы, на что женщина стремительно ответила: «У меня есть!».

Пациент тоже решил воспользоваться правом голоса - сказал, что «пока сходит в туалет», и вышел из кабинета.

Доктор сочувственно посмотрел ему вслед.

Ответив на вопрос дамы, он по-житейски спросил ее:

- А у него когда-нибудь была своя семья?

- Какая «своя»? Я - его семья.

- Ну, я имел в виду жену…

- Знаете, какие сейчас женщины? – она бросила в мою сторону короткий взгляд, в котором подозрительность слегка превосходила осуждение. – Всем только и нужно что квартира и деньги. До самого мужика им дела нет.

Врач мимикой выразил сомнение в правомерности таких слов.

- Нам родители, царствие небесное, завещали держаться друг друга, и мы держимся. А иначе бы он пропал. Какая-нибудь прохиндейка давно к рукам прибрала, - тут она бросила в меня взгляд еще короче, но намного презрительнее.

В словах женщины звучала такая непоколебимая уверенность, что я бы не удивилась, если бы она заявила, что я вошла в кабинет исключительно ради того, чтобы прибрать ее больного брата.

Когда пациент заглянул в дверь, просигнализировав тем самым, что завершил поход в туалетную комнату, женщина встала, уточнила «куда нам дальше» и вышла.

Я уточнила у врача возраст больного - 53.

Сестра на 10 лет старше.

Когда родители завещали им оставаться неразлучными, я не знаю, но они всю жизнь живут вместе – сначала вчетвером (с родителями), потом вдвоем.

Первая мысль, которая возникает при анализе этой ситуации: сестра взяла младшего брата в заложники. Разумеется, не физически, а психологически.

Но вслед за ней появляется вторая мысль: а он-то что?

Взрослый мужчина, который до почти 50-ти лет был абсолютно полноценным (по меркам, предъявляемым к физическому и психическому здоровью), потом перенес инсульт, после которого быстро и успешно восстановился, благодаря качественно оказанной помощи и хорошему реабилитационному потенциалу.

И сейчас он вовсе не беспомощный, ни физически, ни умственно.

Версия, что заботливая сестра начала чрезмерно опекать брата в связи с его болезненным состоянием, несостоятельна – они всегда жили единым домом.

Да и на заботу ее отношение не похоже – скорее на тотальный контроль и управление.

Но, еще раз напоминаю, брат – дееспособная личность. При желании он мог бы скинуть с себя эти оковы и разграничить свою жизнь и жизнь сестры, у которой тоже никогда не было «своей» семьи.

Как вам кажется, есть в данной ситуации жертва? И, если есть, то кто выступает в этой трагической роли?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив