Блестящий рассказ о Джонсоне

sapojnik — 24.07.2019 Теги: Джонсон Иногда прилетают бриллианты! Вот на такой рассказ - перевод с английского из Фейсбука - дал ссылку доселе мне неведомый, но совершенно замечательный юзер a_kozlovsky. Просто браво! Оба молодцы, и кто написал, и кто сделал перевод (просто прекрасный, на мой взгляд). Я бы заметил, что хоть на вид это всего лишь "зарисовка из жизни", по сути - настоящая литература: двойной финал открывает БЕЗДНЫ!

О Борисе Джонсоне

Интересная история из Фейсбука, я её кое-как попробовал перевести:



***

Осталось четыре минуты, и Борис Джонсон наконец вбежал. Я уже беспокоился - может быть, больше, чем сам Борис. Это была церемония награждения в Хилтоне, Парк Лейн. В комнате было полно финансовых людей в галстуках-бабочках. Это было за пару лет до того, как Джонсон стал мэром Лондона. В этот момент он был депутатом парламента от консервативных партий и обозревателем газет. Прямо сейчас он должен был произнести смешную речь.

Через четыре минуты.

И вот, в 21:26, я сидел с толпой лондонских банкиров, пытаясь ответить на их вопросы. "Приедет ли Борис?" "Он всегда опаздывает?" "Он заблудился?"

Я отвечал на все вопросы как мог: (а) извините, (б) не знаю, (в) я не часто встречаюсь с Борисом Джонсоном. Видите ли, я объяснил, я здесь только для того, чтобы вручать награды за ... (я посмотрел вывеску в конце сцены) ... "за международную секьюритизацию", а Борис выступает с речью после ужина. Так что мы никак с ним не договаривались. Я не знаю, где он. И да, я тоже немного волнуюсь.

Откровенно говоря, я тоже не знал, что такое секьюритизация. Мероприятие имело помпезное название, типа "Международная премия секьюритизации 2006 года", и я не хотел спрашивать, за что именно вручаются призы, так как именно я их вручал.

Внезапно - БУМ. Ветер из открытой двери, копна волос, тело в пиджаке плюхается на стул рядом со мной, и задает ошеломляющий вопрос, в 21:28 вечера:

"ДЖЕРЕМИ. Где именно я нахожусь?"

Вообще-то, у меня было такое ощущение стресса - своего рода солнечный ожог, ползающий по рукам и спине. Итак, он опоздал и не подготовил речь. И он должен был появиться на сцене через 90 секунд.

Я сказал: "Это награда за секьюритизацию, Борис."

Он сказал: "Точно. А кто выступает?"

"Ты."

"Боже правый!", воскликнул он. "Когда?"

Я посмотрел на часы. "Эм... прямо сейчас."

Я видел округлившиеся глаза вокруг меня. Я выступал на порядочном числе ужинов и всегда чувствовал себя комфортнее, если за пару недель до этого проводил расследование - по какому поводу ужин, кто придет и т.д. - и готовил речь загодя. Дело не в том, что я тупица. Просто эта недостаточная готовность, этот ночной кошмар, когда ты сидишь на выпускном экзамене по незнакомому предмету, про необходимость подготовки к которому ты понятия не имел, пугает меня до усрачки. Итак, прямо сейчас, происходила катастрофа.

Я заметил, что теперь на нас обратили внимание все присутствующие.

Борис сказал: "Окей. Во-первых, что такое секьюритизация?"

Нервный смех. Мужчина из одного из больших дальневосточных банков, который пил роскошный кофе богача, который вы видите на обложках журналов, со среднеатлантическим мурчащим акцентом спокойно объяснил: "Это когда мы забираем ваш долг - вашу ипотеку, скажем..."

Борис пялится на него.

"и разделяем его на крошечные части, объединяем их с другими похожими долгами и продаём по всему миру, чтобы долговой риск фактически исчез".

Все кивали.

Эти слова вспомнятся мне два года спустя, когда все эти невидимые куски долга вдруг вернутся к отправителю, затопив нас в одной огромной лавине навоза, который продолжал течь, пока не похоронил банки, предприятия и дома по всему западному миру и почти остановил работу кассовых аппаратов.

Но пока что этот парень был экспертом, и мы слушали.

Борис попросил лист бумаги. Кто-то раздобыл лист А4, обратную сторону нашего меню. Борис положил лист на ногу, под скатерть.

"У кого-нибудь есть ручка?" - сказал он. "Быстрее!"

Ручка проскользила по столу. Очень быстро взяв её, будущий мэр Лондона и министр иностранных дел начал писать то, что выглядело как план речи. Половина десятого уже наступила. Один из организаторов смотрел на нас с другой стороны комнаты с унынием, как будто думал: "Сколько еще времени мы можем ему дать?" Я снова почувствовал покалывания кожи - если даже я могу чувствовать стресс, который должен сейчас испытывать Борис, то что, черт возьми, чувствует он сам? Это должно было стать катастрофой. Через минуту-другую он должен будет выйти на сцену с едва читаемыми заметками на обратной стороне меню, и не имеет ни малейшей идеи, на каком мероприятии он сейчас присутствует. Выступающий после ужина обычно говорит в течение 20-30 минут. Сколько материала было у Бориса? Глядя на клочок бумаги, я почти ничего не могу понять из того, что он написал. Кажется, было около десяти слов. На самом верху было одно, которое я мог разобрать:

ОВЦА

а потом, на несколько дюймов ниже, еще одно печатными буквами:

АКУЛА

но я не мог прочитать остальные каракули. Борис вздыхал и стонал, как будто пытаясь родить идею. Потом его руки дернулись, и я услышал объявление: "Дамы и господа, поприветствуйте депутата парламента и журналиста Бориса Джонсона на сцене."

Аплодисменты.

Я прижал ладони к брюкам, готовым к катастрофе. А потом я заметил - он забыл свой листок с записями на столе. Должен ли я побежать следом за ним? Это было бы слишком тупо. Он уже стоял на подиуме.

"Дамы и господа, - эрррррррр," начал он.

Ситуация складывалась еще хуже, чем я думал. Им, возможно, придется прервать выступление пораньше и сразу перейти к наградам. У меня самого была пятиминутная речь, за которой следовали восемнадцать наград за секьюритизацию. Сценарий был в моей руке. Мне нужно быть готовым.

Борис имел вид человека, которого вытащили из колодца за ноги. Его светлые волосы вставали вертикально из головы, когда внезапные и не всегда ожидаемые слова выкрикивались им на удвоенной громкости.

"..эрррр... добро пожаловать на международную... эррррр - "

Катастрофа произошла. Он не знал, не мог вспомнить, как называлось мероприятие, на котором он выступал. Реализовывался один из самых больших страхов любого оратора - забыть, где ты вообще находишься.

Затем Джонсон сделал кое-что безумное. Чтобы выяснить, где он был, он очевидным образом повернулся и посмотрел на большой логотип, проецируемый на заднюю часть сцены.

"...на международную премию по СЕКЪЮРИТИЗАЦИИ! ДА!!!", - триумфально прокричал он, и, к моему огромному удивлению, зал рухнул от смеха. У всех возникло огромное воодушевление. Все поняли, что выступление не будет нормальной речью. На нас обрушился хаос, мы были в нем, и мы собирались наслаждаться им.

"ОВЦА!!!" - началась речь. Борис начал с рассказа о ферме своего дяди и о том, в каком БЕШЕНСТВЕ тот был, что не мог похоронить животных, которые ПРЯМО СЕЙЧАС умерли, как они обычно делали в шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годах прошлого века. Нет, сказал он, регуляции ЕС теперь требуют звонить на скотобойню. "Одна умерла сегодня. ОВЦА. И мой дядя должен был ЗВОНИТЬ парню на скотобойне за пятьдесят МИЛЬ отсюда. Его звали Мик - нет, это был Джим - нет, извините, МАРГАРЕТ, это была она, МАРГАРЕТ..."

Теперь люди не просто хохотали, но слушали. Он продолжил.

"Вот почему мой политический герой - Мэр из фильма ЧЕЛЮСТИ."

Смех.

"Да. Потому что он ДЕРЖАЛ ПЛЯЖ ОТКРЫТЫМ ДЛЯ ВСЕХ."

Больше смеха вокруг меня. Он говорил так, как будто каждое предложение только что пришло ему в голову, и каждая новая мысль была для него сюрпризом.

"Да, он ПОСЛАЛ НАФИГ все эти глупые правила по охране здоровья и безопасности и заявил, что люди должны КУПАТЬСЯ! КУПАТЬСЯ!"

Смех нарастал.

"Да, я признаю, - продолжал он в неопределенном тоне, - что в результате акула съела нескольких маленьких детей. Но насколько же больше удовольствия получило БОЛЬШИНСТВО жителей от этих пляжей как результат смелости Мэра в Челюстях?"

Блестяще. Вся комната кричит и аплодирует. Больше не имеет значения, что у Бориса нет сценария, плана, представления о том, на какое мероприятие он идет, и что он, кажется, изобретает всю эту речь на ходу.

Я понимаю, что нахожусь в присутствии гения.

Речь была на середине. Возможно, обретя уверенность после катастрофы с таймингом и забытыми заметками, Борис приступил к рассказу о бывшем министре иностранных дел Джордже Брауне.

Как только он начал, я знал, чего ожидать. «История Джорджа Брауна в Перу» настолько известна, что большинство людей перестали ее рассказывать. Эта история, вероятно, неправда. Джордж Браун был высокопоставленным лейбористом в шестидесятые и семидесятые годы, и из-за стресса, вызванного работой, стал много пить (он известен высказыванием, что "многие политики алкоголики и бабники, а я никогда не был бабником"). Рассказывали, что он был на официальном приеме в Южной Америке, когда увидел перед собой красивую перуанку и попросил оказать ему честь вальсировать с ней.

Ответ состоял из трех частей.

"Я не могу танцевать с вами, министр иностранных дел, сэр, во-первых, потому что вы пьяны. Во-вторых, сэр, потому что группа играет не вальс, как вы себе представляете, а перуанский национальный гимн. И в-третьих, я не могу танцевать с вами, потому что я архиепископ Лимы.»

Итак, Борис с удовольствием начал рассказывать эту историю. "И та ему отвечает, НЕТ, я не могу ТАНЦЕВАТЬ с тобой, во-первых, потому что ты пьян."

Он остановился.

"ВО-ВТОРЫХ, потому что это не ВАЛЬС, а наш национальный ГИМН."
Опять же, пауза. "И, в-третьих, потому что..."

Теперь Борис остановился.

Он огляделся.

Была тишина.

Он еще раз обернулся на логотип на экране, как будто название Международной премии за секьюритизацию могло ему чем-то помочь.

Одинокий человек на задних рядах заливался смехом, пока мы все ждали.

Наконец, Борис произнес: "Прощу прощения у всех, я забыл третью причину. Очень сожалею об этом."

Это было фиаско. Он потратил пять минут на то, чтобы начать рассказ о Джордже Брауне, и забыл суть анекдота. Я никогда не видел ничего подобного раньше.

Что-то в этом хаосе - реальность, я полагаю, приносила чрезвычайное удовольствие. Это была противоположность политике - перед нами вдруг оказался совершенно реальный член парламента, который пришел без сценария или повестки дня, а затем забыл не только название мероприятия, но и всю его речь и кульминацию к его самой смешной истории - и я смотрел на него с восхищением.

В конце концов, он сказал: "А, да. Джереми ВАЙН здесь, и он будет вручать" - оглядываясь назад - "Международную премии по секьюритизации" - радуясь что смог произнести это во второй раз - "и у меня РЕАЛЬНО тут есть некоторые из этих наград!". Он начал размахивать одним стеклянным призом. "Я полагаю, это реально можно назвать не наградой, а своего рода вытянутой пастилкой."

Смех. Волна. Ободряющие крики. Аплодисменты.

Я сделал то, чего никогда раньше не делал. Я отбросил все шутки, которые я планировал сказать для разогрева церемонии награждения, потому что понял, что то, что я собирался сказать, не могло быть даже слегка забавным после этого. Я был совершенно ошарашен.

Позже я послал Борису открытку....

"Борис. Блестяще! Вдохновляюще! Самая смешная речь, которую я когда-либо видел. Я видел работу мастера! Челюсти!"

Он ответил неделю спустя теми же каракулями, которые я видел на обороте задней части меню:

"Джереми. Ты был ПОТРЯСАЮЩ".

Я долго думал об этой ночи. В годы правления Блэр мы привыкли представлять информацию в настолько механически гладкой форме, настолько профессионально, что в итоге перестали верить во что-либо из этого. Это мастерство в написании послания в конечном итоге дало обратный эффект и получило известность как спин. Когда Гордон Браун стал премьер-министром, его первое публичное выступление получило высокую оценку, поскольку его голова была за колонной, а это значит, что главная камера не смогла сделать правильный снимок его лица. Был ли Борис, с его полным отсутствием лака, частью новой волны?

Через восемнадцать месяцев после чудесной ночи секьюритизации я прибыл на церемонию награждения по совершенно другой теме. Я не помню, были ли это производители бетона или хиропрактики, но я еще раз добросовестно провел свои исследования и приготовил свой сценарий. Однако организаторы попросили лишь пять минут вступительного слова. Я спросил: "Кто-то еще говорит?".

"Борис Джонсон, - сказал организатор, нахмурив брови. "Вы знаете, где он запропастился?"

Всё повторялось снова. Он должен был выступить в 21:30. Он прибыл за семь-восемь минут до этого момента, плюхнувшись в кресло рядом со мной.

"Джереми," сказал он, "Что здесь происходит?"

Я объяснил ему. Другие за столом помогли. У них есть ручка, бумага? Нашлись и то и другое. Лучшая ручка на этот раз, и опять обратная сторона меню. Я смотрел, очарованно, как Борис положил бумагу на ногу и написал несколько слов еле читаемым почерком, и да, ОВЦА однозначно там присутствовала.

Потом он начал.

"Для меня большая привилегия, я очень польщен быть здесь... о, боже."

Смех.

Он оборачивается, читает название с экрана.

Шокированное выражение лица, как если бы этого честно никогда раньше не случалось: "боже мой, мне так жаль, как неловко забывать, на каких наградах я нахожусь".

Смех нарастал. Волосы торчали дыбом.

Затем тирада о дяде, которому запретили избавляться от мертвых овец на ферме и который вынужден был звонить человеку на бойне. "Я не могу вспомнить его имя. Мик - нет, Джим. Нет. Стойте. Это была МАРГАРЕТ..."

Затем переходим к мэру из Челюстей, который держал пляжи открытыми.

Минутная пауза. "Я согласен, что в результате акула съела маленьких детей..."

Теперь волосы на голове Бориса реально стояли дыбом, словно поднимаясь, чтобы соответствовать уровню зрительской оценки. Речь снова осталась на столе рядом со мной, люди за столами наслаждались перфомансом.

Переход к истории с Джорджем Брауном. На этот раз он запомнит первую, вторую и третью причину, не так ли? Он же не может снова забыть о главном в этой истории, не так ли?

"ВО-ВТОРЫХ, потому что это не ВАЛЬС, а наш национальный ГИМН". И, в-третьих, потому что..."

Я наклонился вперед на своем стуле. Я не мог поверить тому, что видел.

"Мне очень неловко. Мне ужасно жаль, но я забыл третью причину. Очень сожалею, давайте продолжим, забудем об этом."

Зал рухнул от смеха.

Теперь он видимо должен представить меня, и я подумал, что знаю, что будет дальше, и я не ошибся.

"Вообще-то, у меня тут есть кое-какие... ну, я думаю, вы можете называть их ПРИЗАМИ. Что-то вроде трофея. Ну, на самом деле это выглядит как своего рода длинная ПАСТИЛКА"

Когда я услышал эту фразу "длинная пастилка", второй раз, я почувствовал себя Эркюлем Пуаро. Прочитав все шестьдесят шесть детективных рассказов Агаты Кристи в подростковом возрасте, я осознал, кульминационный момент в них наступает не тогда, когда все собираются в гостиной, чтобы услышать объяснения Пуаро о том, как произошло убийство и кто его совершил. Нет, ключевой момент в каждой книге наступает как раз перед этим, когда решение внезапно встает на место в мозгу великого человека. В этот момент бельгиец, сокрущающий преступность, прикасается к деликатным концам своих усов, подмигивает в воздухе и произносит ключевую фразу:

"Теперь, мой друг, теперь я все понимаю."

Наблюдая за Борисом на том втором мероприятии, посреди толпы бизнесменов в обеденной куртке, когда все смеялись и шутили, я на мгновение выпал из процесса. Я бы дотронулся до кончиков своих усов, если бы они у меня были. Люди, выступающие после торжественного ужина, обычно не могут наблюдать друг за другом, потому что никто не приглашает одну и ту же пару людей на два разных мероприятия. Теперь, подумал я, теперь я наконец всё понимаю.

С тех пор мы все видели продвижение Бориса... депутата парламента, затем дважды избираемый мэр, затем член Кабинета министров. Сейчас, он приближается к тому, чтобы стать премьер-министром.

И наблюдая за ним со стороны, я часто вспоминал эти два выступления и задавался вопросом, тем самым, который должен заботить вас больше всего, если вы слушаете политика:

Is this guy for real?
_________________________________________________________________
https://a-kozlovsky.livejournal.com/720.html - русский

https://www.facebook.com/thejeremyvine/posts/since-he-is-probably-our-next-prime-minister-i-thought-id-share-this-boris-johns/2449074521979085/ - оригинал на английском

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив