Бабушка
irina_sbor — 16.04.2020
Человек слаб, безволен и труслив. Как правило. При малейшем
испытании, он всегда возмущённо думает, за что?
За что мне это?
Я ничего плохого не сделал, не убил, не предал, не обокрал. За
что?
В страстную седмицу я всегда вспоминаю свою Бабушку.
Ульяна Николаевна Усова.
Я никогда не видела на её лице ропота, гнева и уж тем более не
слышала этого вопроса.
Я не знаю – задавала ли она его…
Я просто вспоминаю эту маленькую, тихую и опрятную старушку и
всякий раз удивляюсь… как она терпела страдания, выпавшие на её
долю?
В детстве я относилась к ней спокойно и равнодушно.
Ну, бабушка и бабушка, у всех такие. Белый платочек, скромная
кофточка, чёрная юбка.
Мы никогда не жили вместе, она меня не воспитывала, мы
встречались только в гостях. То они с дедом к нам, то мы к
ним.
Я вообще не помню наших с ней разговоров. Конечно, мы
разговаривали, но о чём?
Как всё быстро выветрилось из моей детской безмятежной
памяти…
Но её рассказы о своей семейной жизни помню. Она их сватье
рассказывала. Моей второй бабушке. А я, видимо, рядом крутилась и
подслушивала.
Бабушка с Дедом и детьми жили в старинном селе Полойка
Сибирского края.
Дедушка с братовьями разводил и продавал лошадей. Наёмного
труда не было, всё делали сами. Четыре брата. Усовы.
Жили зажиточно, мужики были очень работящие, крепкие
хозяйства создавали на века. Домашний скот, большой дом с огромным
подвалом.
Дедушка не только много и азартно работал. Дедушка очень любил
жизнь. Во всех её проявлениях.
Мог глубокой ночью завалиться домой с мужиками, поднять
Бабушку с кровати, чтобы накрыла стол. Хорошо, что в подвале всегда
было полным-полно бочек с соленьями, много домашней колбасы и
копчёного мяса. Бабушка вставала и бежала в погреб за угощением. С
Дедом спорить нельзя. Сибиряк. Нрав крутой.
С той же удалой гусарской страстью мой Дедушка очень любил
женщин. Бабушка терпела и это. В семье было шестеро детей. Бросить
любвеобильного мужа она не могла.
Когда в село пришла советская власть, Дедушку назвали кулаком
и раскулачили. Скот, лошадей, дом – отобрали всё, переселив семью в
землянку, а главу семейства за решётку.
Бабушка с детьми жила в глубокой нищете. Бедность и лишения
своего детства вместились в одну папину фразу:
- Я простыни первый раз в жизни увидел только в
армии!
Деда дальше Сибири выслать уже никуда не могли, поэтому спустя
какое-то время выпустили. Учитывая опыт прошлой жизни,
доверили колхозных лошадей. Так Дедушка стал пастухом.
А в 1951 году переехал с семьей на Сахалин. Там сверхсрочно
служил его старший сын Николай. Мой отец.
Папа на тот момент был молодым и счастливым мужем и
отцом.
В 1951 году родилась моя старшая сестра Оля, и они получили
комнату в бараке. Спустя некоторое время к ним переехал папин
младший брат, а затем и Дедушка с Бабушкой.
Я не могу представить жизнь пятерых взрослых и младенца в
одной комнате. Не могу. А мама рассказывала, что жили мирно.
Дружили всем бараком, делились едой, занимали очередь у колонки за
водой.
Жили весело. Буйно отмечали праздники. Мама вспоминала, как
после большой гулянки, Дед утром, постанывая, звал:
- Дочка, что-то плохо мне! Принеси стакан беленькой!
Мама схватила стакан воды и бросилась к свёкру. Дед оттолкнул
воду и застонал ещё больше:
- Ты что дочка? Шпиртику мне принеси!
Кстати, вот так на шпиртике и самосаде Дедуля мой прожил
92 года…
Жизнь налаживалась.
Петро, младший папин брат построил большой дом, где жили в
отдельной комнате Бабушка и Дедушка. В огороде у Бабушки всё цвело
и колосилось! У неё даже росла настоящая сладкая черешня, что для
Сахалина было чудом невиданным.
А ещё она красила на Пасху яйца в самые разные цвета!
Большое блюдо с красными, синими, зелеными яйцами и роскошным
куличом до сих пор стоит у меня перед глазами. Это было очень
удивительно, потому что в 60-е годы на Сахалине пищевой
краски не было! Яйца красились исключительно в луковой
шелухе. Где она умудрялась доставать это великолепие?
На кухне в углу у неё висела небольшая икона в серебряном
окладе. Тогда на юге Сахалине не было ни одного
храма. Комсомольцы на острове строили социализм и церкви были
неуместны.
Садясь за стол, Бабушка всегда мелко крестилась, так, чтобы
никто не видел. Но я-то видела! Бабушка о Боге не говорила
никогда.
И всё, что я запомнила из разговоров с ней – это рассказ о
пирожках с молитвой. Так она называла необыкновенной вкусноты
пирожки с маслом и сахаром внутри. И я спросила, почему они с
молитвой?
- Так бывало, что нет ни масла постного, ни сахара…Вот
испечёшь пустой пирожок да и ешь его с молитвой. А теперь, хоть и
сахарком с маслом помажу, но с молитвой всегда…
В 1971 году Бабушку сразил инсульт.
Среди четырёх детей, живущих тогда на Сахалине, началась
лёгкая паника. Кто будет жить с парализованной Бабушкой?
Брат Петро, к тому времени, продал дом и переехал с дедом в
другой город на материк, Бабушку решили не перевозить.
Сёстры тихо отмалчивались. Папа попытался забрать Бабушку к
себе, но запротестовала мама – мы жили в деревянном доме, с печкой
и колодцем и мама заявила, что тяжело в таком холодном доме держать
парализованного больного.
Её забрал к себе сын Митя и невестка Шура. В их двухкомнатной,
но благоустроенной живопырке Бабушка пролежала 4 года.
Это время я помню хорошо.
Мы часто приходили к дяде Мите и тёте Шуре в гости. У них были
дочь и сын, поэтому мне скучно не было.
В большой зале наши родители азартно играли в карты, курили и
орали при этом нещадно.
А в маленькой спальне, лежала Бабушка. Она не говорила и
не двигалась. Она лежала и смотрела в окно. И слышала, как орут
взрослые и носятся дети. Её лицо было бесстрастно, без гнева
и отчаяния.
Бабушка была в разуме. И я даже думаю теперь, что она могла
говорить, но не хотела.
Я думаю, что она ушла в затвор.
За ней хорошо ухаживала невестка тётя Шура, операционная
медицинская сестра.
Дочери, конечно, навещали Бабушку, приносили ей фрукты и
сладости, а тётя Шура ставила судно, боролась с пролежнями…
Бабушка всегда была чистенькая, аккуратная, в комнате был
свежий воздух, около кровати стоял поильник с водой.
Но я не видела, чтобы с ней кто-то разговаривал или сидел
рядом.
Бабушка... ну что, бабушка… лежит? Лежит. Сухая? Сухая.
Накормленная? Да, не голодная.
Она пролежала четыре года. О чём думала она тогда? О чём
молилась? Что вспоминала?
История происхождения Бабушки окутана тайной. Никто не знал,
откуда она родом.
Кто-то говорил, что Бабушка была дочерью священника.
Кто-то утверждал, что она была девочкой-сироткой, которую
отдали в дом священника помогать попадье по хозяйству.
Когда Бабушки уже не стало, а я вдруг заинтересовалась
историей нашего рода, я спросила у папы:
– А Бабушка из какой семьи?
Папа ответил быстро и сухо:
- Не знаю.
Я была очень удивлена.
- Как это не знаешь? Не может этого быть! Ведь, наверное, она
вспоминала своих родителей, своё детство. Не может быть, чтобы ты
ничего не знал!
И мой весёлый добрый папа, человек, который никогда не повышал
голос и не сердился, ответил мне очень резко и жёстко:
- Я всё забыл. Я должен был всё забыть. Никогда не спрашивай
меня об этом.
Я больше не спрашивала, хотя была уверена, что папа
врал.
Но я знала, почему он это делал.
Из деревенской нищеты он в 18 лет ушел в армию и успел остаток
войны прослужить на фрегате Тихоокеанского флота. Ему нельзя было
помнить прошлое родителей.
Я поздно очнулась от своей безмятежной спячки и стала по
крохам собирать историю своих предков, когда многих уже не было в
живых. Историю Бабушки я могу только домыслить, опираясь на то, что
видела и слышала, да на логику.
Я думаю, что Бабушка была дочерью священника. Её смирение,
терпение и сдержанность в совершенно экстремальных условиях жизни
говорят о глубокой вере. Вере, которую в ней воспитали с
детства.
Как и подлинную интеллигентность, которую она смогла передать
детям.
То, что у папы было только 6 классов образования я узнала,
будучи уже шестнадцатилетней дылдой. И я этому даже не поверила!
Папа помогал мне решать задачи, у него был каллиграфический почерк
и безупречная грамотность. Он со вкусом одевался, хорошо
говорил и великолепно держался в обществе.
Откуда это?
Как много моих близких родных ушло в мир Иной…
Они там все вместе, они видят нас и переживают за нас.
Я знаю это. Я думаю, что по молитвам бабушки Ули я,
единственная из нашей атеистической семьи, поверила в
Бога.
Я очень часто думаю о Бабушке, о её величайшем, но незаметном
подвиге – стойко и достойно прожить жизнь, полную скорбей.
Обидно, что я не могу узнать историю её рода, ведь я даже не
знаю её девичьей фамилии.
Я могу только приходить в Храм и ставить свечку за
упокой рабы Божией Ульяны и просить её молить Бога о нас,
неразумных.