Я и то, чего не может быть, или: я достаю из широких штанин... 3 (эпизоды)

inkogniton — 27.08.2023 Техническое замечание: Под паспортом подразумевается заграничный паспорт; внутренний паспорт называется "удостоверение личности" и речи о нем ни в одном из рассказов нет.

О. настаивала на том, что вся эта история произошла исключительно из-за того, что я поехала в этот маленький городок, вместо крупного филиала в одном из крупных городов. О. почти в той же лодке: пару лет назад они уехали из Израиля за океан и потому вся эта история для нее как нельзя актуальна. Я дала разрешение поместить краткий рассказ о том, что происходит (до того, как в историю вмешался адвокат) в одном большом сообществе в фейсбуке. Это израильское сообщество, посвященное вопросам переездов и обустройства на новом месте. Моя история точно отвечала тематике сообщества. Вот увидишь, -- пылко заверяла меня О. -- там сразу скажут, что всему причиной странный филиал, такого постановления не может быть, просто не может быть, -- продолжала убеждать она то ли меня, то ли себя. К тому времени, как вопрос получил одобрение на публикацию, моя история уже была закончена.

Твой паспорт, -- писала мне О., -- вызвал бурные обсуждения в группе. К сожалению, -- добавляла она, -- пост был опубликован только вчера, хотя я написала туда сразу же после нашего разговора. Один из самых толковых комментариев, -- продолжала она, -- был следующий:

-- Да, мы с таким сталкивались, -- писал уверенно один из участников, -- но, давайте, для начала, наведем немного порядка во всём этом бардаке: речь идет об относительно новом постановлении, -- для заинтересовавшихся участник предоставил ссылку на длинный документ, -- Цель этого постановления предотвратить ситуацию, -- продолжал он свое медленное объяснение, -- когда совсем свежие репатрианты, только что прибывшие в Израиль, получают гражданство и паспорт, а после этого возвращаются туда, откуда приехали, имея на руках дополнительное гражданство и паспорт, дающий значительно большую свободу передвижения, нежели тот, с которым они прибыли. Однако, -- участник переходил прямо к делу, -- постановление сформулировано из рук вон плохо и это далеко не первый раз, когда чиновники дают ему крайне проблематичную трактовку. Эта трактовка, в сущности, предопределяет судьбу любого, когда-либо репатриировавшегося, ставя на нем клеймо вечно-нового репатрианта. Эта трактовка относится к пункту о получении второго по счету паспорта: "для тех, со времени репатриации которых прошло более пяти лет" и к тому, как прошло их обустройство в Израиле. Эта трактовка неверна на корню, -- сердито продолжал участник, -- и все те, кто столкнулся с этой крайне проблематичной трактовкой, обязаны подать апелляцию! Ни при каких условиях, -- уверенно писал он, -- это постановление не может быть применено ретроактивным образом по отношению к тем, чья репатриация состоялась десятки лет назад и их первые годы обустройства давно канули в лету. Нет никакой связи между этим новым постановлением и теми, кто репатриировался десятки лет тому назад, а также, -- добавлял участник со знанием дела, -- нет никакого правила, устанавливающего, что израильтянин, уехавший даже десять и более лет назад из Израиля, но регулярно туда приезжающий, получит не паспорт, но лессе-пассе при попытке продления или смены старого паспорта. Такой гражданин получит обычный паспорт, сроком действия на пять лет, как и любой другой израильский гражданин, проживающий за пределами Израиля. Ей необходимо, -- настоятельно советовал участник, -- срочно подать аппеляцию, срочно! У нее, -- добавлял крупными буквами, -- есть всего сорок пять дней на то, чтобы это сделать. Это незаконно! -- подытоживал участник, -- пусть немедленно подает апелляцию.

Моя история к тому времени закончилась, однако я с большим интересом прочитала что пишут участники. Некоторые личные истории не укладывались в голове.

-- Это вполне может быть, -- писал один из участников группы, -- именно это произошло с моей бабушкой. Она репатриировалась из европейской страны в конце пятидесятых--начале шестидесятых. Вышла в Израиле замуж, получила образование, родила троих детей, работала, растила детей и внуков. В начале десятых она вдруг решила вернуться обратно. Приезжала в Израиль каждый год, у нее ведь здесь дети и внуки, приезжала раза два, в среднем, в год, каждый раз на месяц и больше. Ей исправно обновляли паспорт, ничего не говоря и не спрашивая. Но вот, когда она приехала в прошлом году и попыталась продлить паспорт, ей вдруг сказали: нет, дорогая гражданка, вы уехали, за последние пять лет вы провели вне Израиля больше трех, так что, простите, но паспорт вам боле не положен, а только лессе-пассе. Бабушка, -- я, казалось, слышала грустный вздох через экран, -- очень расстроилась, конечно, но не понимала что делать. Так и оставила это всё.

-- Это, несомненно, может быть, -- писал другой участник и спешил рассказать свою историю, -- вот, к примеру, я. Я репатриировался в начале девяностых, приехал из Скандинавии. Жил в Израиле до две тысячи пятнадцатого, когда решил вернуться обратно. Просто, -- словно оправдываясь, продолжал он свой рассказ, -- мои родители не захотели ехать со мной, так и жили там, а в какой-то момент мне захотелось быть к ним поближе. Но! Я более полжизни прожил в Израиле, -- продолжал он свое объяснение, -- и, конечно, у меня там много всего: друзья, работа, дела. Поэтому я приезжаю туда каждый год, как минимум, -- участник поставил восклицательный знак, чтобы стало ясно насколько это важно, -- на три месяца. Мне исправно продлевали паспорт все эти годы, но в прошлом году, -- словно заколдованный прошлый год появился опять, -- я приехал, попытался продлить паспорт и мне отказали! Сказали, что теперь мне положен только лессе-пассе. Я, к сожалению, -- расстроенно продолжал он свое повествование, -- растерялся, взял лессе-пассе и поехал назад. Решил, что потом разберусь.

-- Я, -- писала следующая участница, -- я с этим сталкивалась! Я не репатриант, но мой муж репатриировался из Советского Союза в конце восьмидесятых. Десять лет назад мы уехали из Израиля. Много лет подряд всё было нормально, когда я вдруг начала слышать о такого рода историях. Но я, извините, -- бодро продолжала она, -- не собиралась попадать в такую историю, и поэтому, когда пришло время обновлять паспорт мужа, мы пришли в консульство уже с адвокатом. Чиновники посмотрели на нас, на адвоката и никакой речи о лессе-пассе не было и в помине.

-- Ха, -- говорила мне И., выслушав историю, -- чего ты читаешь тех, кого не знаешь! Я! Это буквально случилось в моей семье, -- она кричит в телефон, словно радуясь, что наконец поняла что произошло, -- Моя бабушка приехала сюда в конце восьмидесятых, жила тут, работала, и, где-то лет десять назад, вдруг решила переехать в Германию. Отговорить ее было невозможно, -- бурно продолжала И., подражая бабушке, -- у меня тут друзья и подруги, а к вам я буду приезжать. Ну и вы ко мне, -- И. довольно рассмеялась, -- моя бабушка, -- продолжала гордо, -- несмотря на преклонный возраст, очень активная. И вот, -- И. вернулась к теме, -- она приезжала сюда все эти годы, но в прошлом году, -- черт, думала я, опять этот заколдованный прошлый год, -- когда она приехала и мы пошли в МВД, чтобы продлить ей паспорт, нам сказали, что ей он больше не положен. Только лессе-пассе.
-- И что вы сделали? -- я надеялась, что И. расскажет что-то похожее на то, что сделала я.
-- Ничего не сделали, -- немного расстроенно продолжает она, -- бабушка тогда очень расстроилась и начала плакать прямо в отделении. А я ей тогда сказала: плюнь, не расстраивайся, у тебя есть немецкий паспорт.
-- Ты знаешь, -- перебивала ее я, -- что граждане Израиля обязаны въезжать в Израиль только по израильским документам?
-- Знаю, -- отмахнулась И. -- я ей так и сказала: в Израиль тебя с любым документом пустят, а в остальные места -- просто забудь, -- махнула она рукой, -- и всё! Я вот тебя слушаю, -- задумчиво продолжала она, -- и всё думаю: может и нам стоило обратиться к адвокату. Нет, -- машет она головой после небольшой паузы, -- бабушке под девяносто, она и так ужасно расстроилась, не поняла ничего, все эти юридические сражения её бы точно подкосили.

-- Ого, -- говорил мне С., внимательно выслушав, -- теперь я понял что это было, -- рассмеялся вдруг.
-- Это -- это что? -- ничего не понимая, спрашивала я.
-- Сейчас расскажу, -- С. приехал в Израиль в конце восьмидесятых, подростком, но десять с небольшим лет назад уехал в Австралию. Однако, он каждый год исправно приезжает в Израиль: к друзьям, семье, да и просто побыть, -- мне надо было менять паспорт в прошлом году! -- начинает он, а я вздрагиваю от упоминания прошлого года, -- я пришел, они на меня посмотрели и говорят: вам не положен паспорт, но только лессе-пассе. Я тогда очень удивился, -- вздыхает он, -- не расстроился, но удивился, и спрашиваю: почему? Но у меня по-другому всё закончилось, -- смеется С. -- они куда-то убежали, с кем-то там говорили, после вернулись, извинились и сказали, что ошиблись. Ну и всё, сразу же выдали паспорт, -- улыбается он, -- но ты знаешь, -- он отводит глаза в сторону, -- я вот думаю, что лично я ничего бы делать не стал, -- молчит мгновение и добавляет, -- скорее всего. Плюнул бы, у меня же австралийский паспорт есть, я бы даже разбираться не стал. Но у тебя же это вообще ужас, -- он широко открывает глаза, -- у тебя-то никаких других паспортов нет!

-- Я ничего не понимаю, -- удивленно смотрит на меня ОМ., внимательно выслушав, -- вот смотри, мои родители приехали сюда из Болгарии в сорок восьмом, но мой брат родился там, в Болгарии, они привезли его сюда младенцем. И лет десять тому назад брат решил уехать обратно в Болгарию. Так я не понимаю, -- задумчиво смотрит ОМ, -- у него теперь что, отберут паспорт? Но он приехал сюда в сорок восьмом! Это же дикость какая-то. Я всё понял, -- кивает он головой, -- я ему скажу, чтобы сразу шел с адвокатом. С ума сойти, они там что, вообще рехнулись? -- сердито крутит он пальцем у виска.

-- Так, -- решительно говорит мне Т. -- пришли-ка мне, пожалуйста, контакты этого адвоката!
-- А тебе-то для чего? -- искренне удивляюсь я.
-- Так у меня же племянник переехал в Европу восемь лет назад!
-- А он, -- я пытаюсь вспомнить и никак не могу, -- разве не здесь родился?
-- Нет, -- вскрикивает Т. немного укоризненно, словно укоряет племянника в том, что тот слишком рано родился, -- они приехали с ним двухмесячным! Давай скорее контакты, -- торопит меня она, -- всё, я пойду брату звонить.

-- Слышали о таком, -- читаю я комментарий очередного участника, -- передайте ей, -- наставительно пишет он, -- чтобы в следующий раз все вопросы с паспортом решала только и исключительно в Лондоне. Дело в том, -- продолжает аргументировать он, -- что за пределами Израиля консулы имеют дело только с такими людьми, в смысле, -- добавляет для пущей ясности, -- именно с теми, кто уехал из Израиля. И поскольку постановление сформулировано отвратительно и, теоретически, его можно трактовать в любую сторону, они оставляют за собой право трактовать его правильно, как и должно. Это и понятно, -- терпеливо продолжает он объяснение, -- это не Израиль, для чего им разъяренные толпы ничего не понимающих граждан. В Израиле каждый второй, -- словно усмехается он, -- или репатриант, или его ребенок, или его внук. Попробуй они массово такое проворачивать, тут революции будут!

-- Естественно, -- мгновенно реагирует Ыкл на мой рассказ о свободе действий консулов, -- они там сами себе начальники, места давно нагретые, они давно и прочно на них сидят, что им указания местного МВД, да плевали они на них, -- сердито кивает он сам себе.

-- Давайте всё сначала, -- я слышу мелодичный голос девушки, работающей в организации по защите прав граждан, -- что это значит, у вас пытались забрать паспорт? Я знаю что такое Советский Союз, -- соловьиной трелью смеется она в трубку, -- у меня родители оттуда приехали. Я родилась здесь, но родители приехали из, -- она делает небольшую паузу и старательно, с акцентом, произносит по-русски, -- Советского Союза. Это нельзя так оставлять, -- сердится девушка, -- что это такое? Вы приехали сто лет назад, все эти постановления не имеют к вам никакого отношения. Мы, -- заверяет меня она, -- попытаемся разобраться.

-- Я тебе сейчас скину ссылку на сайт, -- Т. сообщает мне о телевизионном канале, который крайне интересуется такими историями, -- обязательно туда напиши. Ещё, -- торопится добавить она, -- напиши в приемную Либермана. Они, конечно, ушлые, -- усмехается она, -- но такие истории очень любят. Ты почему, -- сердится вдруг, -- до сих пор не прислала контакты адвоката? Пришли немедленно!

-- Вот ты и О. -- улыбается Ыкл довольно, -- говорили, что вся эта история только из-за того, что мы поехали в этот городок. А я тебе скажу так, -- гордо приосанился он вдруг, -- ты должна меня благодарить, что всё это случилось именно там, а не, к примеру, в Тель Авиве.
-- Почему? -- искренне изумляюсь я.
-- Потому, -- медленно начинает Ыкл, -- ты же видела это отделение, видела? Там пять стоек, пять клерков, а начальник отделения какой-то там майор, не выше. Сколько там посетителей в день, -- он вытягивает ладонь, -- двадцать? не больше! И вот представь, звонят в это маленькое отделение откуда-то сверху, а я тебя уверяю, -- настойчиво произносит он, -- что для них это совершенно выходящее из ряда вон событие. И дальше, -- смеется он, -- дают майору по голове, он дает по голове клерку, тот охраннику, тебе немедленно звонят, и вуа-ля, -- довольно кивает он головой, -- тебе говорят приехать и забрать паспорт. А в Тель Авиве, -- начинает он тягуче, -- совсем другая история, совсем! Там сто пятьдесят клерков, тысячи посетителей в день, и начальник там совсем не майор, совсем нет, а, -- он замолкает, словно что-то обдумывает, -- генерал-полковник, к примеру. Да ему плевать на все эти звонки сверху, он уже сам на этом самом верху. А даже если не плевать, -- смотрит на меня хитро, -- ну даст он указание найти твое дело, а вчера там таких, как ты, было тысячи три, вот и подумай, -- он поднимает указательный палец вверх, -- сколько времени клерк будет искать именно твою папочку и сколько времени ему займет тебе позвонить. Нет, -- он гордо трясет головой, -- я молодец, что назначил всё именно там!

-- Я не только не собираюсь молчать, -- я яростно меряю шагами гостиную, -- я собираюсь поднять дикий шум! А то что, -- сердито смотрю я на Ыкла, -- раз мне дали, чтобы заткнулась, так надо взять и заткнуться?!
-- Я с тобой совершенно согласен, -- задумчиво парирует Ыкл, -- но есть два но. Во-первых, тебе сначала надо поговорить с адвокатом и тщательно расспросить что из этого можно рассказывать: чтобы, -- объясняет он учительским тоном, -- не навредить ни адвокату, ни его людям. Ты же не хочешь, -- продолжает немного сердито, -- чтобы ты была последней, кому они смогли помочь.
-- Не хочу, -- мотаю я головой. Я понимаю, что он прав, но сержусь всё равно, -- а второе но?
-- Второе, -- Ыкл сердится, вспоминая всё происходящее в стране, -- мы сейчас практически на пороге гражданской войны, тут столько проблем, столько демонстраций, столько всего, что именно сейчас, срочно, необходимо решить, что твоя история, пусть и важная для многих, -- вздыхает вдруг он, -- просто утонет в море этого шума.

-- Спасибо большое за все ваши комментарии, -- пишет администратор группы, -- я посмотрела этот документ и, к сожалению, там действительно есть пункт 4.9, подтверждающий то, что то, что произошло с этой женщиной, вполне возможно. Однако, всё это надо внимательно изучить, так как, к примеру, есть пункт 1.9, который говорит о тех, кто приехал более пяти лет назад и давно доказал свое намерение обустроиться в Израиле. Тут, -- продолжает она, -- хорошо было бы, если бы кто-нибудь объяснил, что значит доказал. Этой прослойке граждан положен стандартный паспорт. Так что, -- подытоживает она, -- ей совершенно необходимо посоветоваться с адвокатом. Ну, или прийти туда ещё раз и надеяться, что в этот раз повезет.

-- Это ужасающая дискриминация, -- сердится девушка из организации по защите прав человека, -- в первую очередь против тех, кто приехал именно из Советского Союза. Ведь именно у них, -- продолжает она, демонстрируя прекрасную осведомленность, -- не было никакого второго паспорта. Этого нельзя так оставлять, никак нельзя!

-- Дайте угадаю, -- пишет очередной участник группы, -- она не еврейка, правильно? Понаехали сюда всякие, -- продолжает он полыхать праведным гневом, -- потом свалили, а мы им паспорта должны выдавать?!
-- Какая разница, -- отвечают ему другие, -- еврейка она или нет?! Больше тридцати лет назад Израиль посчитал, что она подпадает под закон о возвращении, она, в первую очередь, гражданка, такая же, -- добавляют для пущей ясности, -- как вы или я.

Немедленно вспоминается Рабинович с крестиком на пляже. Могу предъявить, смеюсь я про себя, длинное генеалогическое древо -- красивое, аж закачаешься. Я внезапно вспоминаю любимого И.

-- Конечно, -- смеялся он, -- и в тебе есть татарская кровь! Обязательно есть! Что значит нет? Давай разбираться, -- с напускной серьёзностью говорил он, -- мы, значит, тут триста лет ходили, всех баб насиловали и только избу с твоими предками обошли стороной?!
-- Нет, ну если вопрос стоит так, -- подхватывая его нарочитую серьезность, парировала я, -- то да, спору нет.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив