Накомандовался - хватит

olga_srb — 20.01.2024 Вы знаете, что я крайне редко пишу про пациентов, поскольку связана этическими ограничениями, да и в целом за пределами больницы не люблю обсуждать вопросы, связанные с различными заболеваниями. В нашей семье и в кругу моих друзей не принято «перетирать» недомогания, делиться жалобами на здоровье и ворчать про самочувствие.

Я убеждена, что бытовые разговоры о болезнях усугубляют проблемы, а не способствуют их решению, при этом жалующийся заражает слушающего негативными эмоциями, чем, в свою очередь, наносит ему вред.


И общественный транспорт, как и любое общее пространство – не место для вовлечения посторонних людей в свои неурядицы. Если чем там и стоит делиться, то улыбкой и хорошим настроением.

И, тем не менее, сегодня я хочу коротко написать об одной ситуации, касающейся наших пациентов. Это лишь один из эпизодов, которые зацепили мое внимание на прошедшей неделе.

На днях я спустилась в консультативно-диагностическое отделение, чтобы обсудить с коллегой один производственный вопрос. Заглянув в его кабинет, я увидела, что он еще не завершил амбулаторный прием пациента, явившегося к врачу в сопровождении всех домочадцев.

Так как число сопровождающих было равно числу посадочных мест, имеющихся в кабинете, я не стала заходить внутрь и решила подождать скорого финала консультации в холле.

Сев на диван, поначалу я углубилась в просмотр электронной почты, но затем заметила двух дам, расположившихся на соседнем диване.

Две женщины, ожидающие приема в качестве сопровождающих родственников, громко и оживленно беседовали друг с другом. Рядом с ними с безучастным видом сидели пациенты – не то их мужья, не то их отцы (болезнь старит человека и затрудняет определение возраста).

Одна из дам была особенно словоохотлива.

Когда я пассивно подключилась к их беседе (очевидно, длившейся уже некоторое время), она экспрессивно восклицала:

- Да не надо мне, чтобы они ему речь вернули! Он всю жизнь начальником работал. Всю жизнь командовал. А когда его сократили, на нас переключился. То одно, то другое, и всегда без умолку. Всех достал: и меня, и сына, и внуков. Вот наконец молчит.
- А он вообще ничего не может сказать? – поинтересовалась ее собеседница.
- Не, что-то может. Дай, буду – не буду, хочу – не хочу, да, нет, уйди… Ну мы его понимаем, и этого достаточно. Пусть они его прокапают, чтоб лучше спал, и давление. Ну и чтоб ел аккуратнее, а то приходится подтирать каждый раз.
- Ну, это да. Всё полегче будет…
- А чтоб говорил, мне не надо. Наговорился за всю жизнь. Накомандовался. Хватит. Теперь молчит – всем спокойнее.

Поскольку эти признания были мной, можно сказать, подслушаны (я уверена, что в кабинете специалистов дама не станет транслировать свою позицию), я сделала вид, что ничего не слышала. Собственно, дама и не обратила внимания на мое молчаливое присутствие, так как оно было тихим и кратким.

Если озадачиться вопросом о целесообразности усилий специалистов в работе с пациентом, чье ближайшее окружение вовсе не заинтересовано в восстановлении его психической деятельности, любой даст ответ, что она сомнительна…

Со вторичной выгодой, которую родственники извлекают из болезни близкого, мы сталкиваемся нередко. Обычно она отражает бессознательное желание получить психологическую «прибыль» из сложившейся ситуации.

Так, например, жена не осознает (но получает некое удовольствие), что болезнь, сделавшая ее мужа инвалидом, наконец избавила ее от изнуряющих тревог по поводу его романов на стороне. Теперь ее желание быть уверенной в завтрашнем дне («он меня никогда не бросит») полностью удовлетворено, и возвращаться в прошлую жизнь, когда супруг был здоров, бодр и активен, ей невыгодно и страшно.

Будет ли она способствовать его выздоровлению? Декларативно – да, на деле – нет.

Другой пример, с которым мы встречаемся в клинической практике: выгода от беспомощного состояния пациента, требующего ухода и присутствия близкого.

Если тот, кто осуществляет уход, всю жизнь неосознанно мечтал быть важным и значимым и, вдобавок, ненавидел свою профессиональную деятельность, то ситуация, делающая его домашним властелином и оправдывающая его увольнение с работы, не может его не радовать. Ради такой «прибыли» человек готов на многое, в том числе, на тяготы ухода за больным.

Однако в большинстве случаев извлечение вторичной выгоды происходит неосознанно, в отличие от эпизода, который я описала – в нем всё предельно откровенно и рассудочно.

Если бы в вашей компетенции находилось принятие решения о госпитализации такого пациента, что бы вы решили: взять его на лечение или отказаться от этой затеи? Или, может быть, вы считаете возможным изменить позицию родственников, трансформировав ее из стяжательской в полезную для пациента?

Что бы вы сделали?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив