Когда время остановилось...
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Я даже не успела почувствовать, что такое быть за мужем. В браке была меньше четырёх лет за прекрасным человеком, учителем по образованию, которого беспощадные отзвуки войны в Афганистане за короткое время превратили в опустившегося запойного алкоголика. Я не смогла смириться со страшной деградацией так и не успевшего стать мне самым близким человека, забрала двоих детей и ушла в никуда.
Я никогда не знала, что такое быть за кем-то. Не было никого, за чьей спиной можно было бы спрятаться от сложных жизненных проблем. Поэтому приходилось много работать. Очень много. До упаду. Без выходных и отпусков. А всё своё свободное от работы время я дарила детям, их развитию. В то время постоянно хотелось спать. Чуть реже хотелось умереть. Но чаще всего хотелось простой тишины. Тишины полнейшей, благоговейной.
Я тогда бралась за любую подработку. Знакомая предложила должность курьера в интернет-магазине. Работа несложная — доставка адресатам небольших заказов. Занятость не более шести часов в свободный от основной работы день, достойная оплата в конце рабочего дня, иногда перепадали чаевые от благодарных получателей. Рюкзак на спину — и резвым шагом по вечерней Москве!
В тот день приехала по указанному на пакете адресу. Уже на подходе к зданию выяснилось, что это не жилой дом, а больница. И на свёртке указан номер не квартиры, а палаты. Через широко распахнутые высокие металлические ворота по заасфальтированной дорожке пошла к входу. В больничном сквере на лавочках под весенним солнышком грелись с посетителями выздоравливающие.
Я вошла в пустой безлюдный холл. На сестринском посту почему-то никого не было. Хотелось позвать кого-нибудь из медперсонала, но нарушить гробовую тишину я так и не решилась. Стоять на месте и ждать почему-то было жутковато. Тяжёлая больничная атмосфера неприятно давила на сознание. Я растерянно двинулась по коридору.
Двери в большинство палат были открыты настежь. На кроватях, по самую грудь прикрытые белоснежными простынями, неподвижно лежали застывшие фигуры. К их телам тянулись какие-то провода, трубки капельниц. И тут я осознала, что это за больница. Хоспис. Последнее пристанище для безнадёжных, умирающих больных.
Я медленно шла по бесконечному коридору и понимала, что не слышу своих шагов. Высокие потолки — ну должно же быть эхо! Но в помещении стояла звенящая непроницаемая тишина. Ни единого звука не доносилось ни с улицы, ни из палат. Тишина, о которой я столько раз мечтала. И время. Оно здесь словно остановилось. Я попала в пространство, лишённое звуков, времени и цвета. Белые стены, белый потолок, белая мебель, белые бескровные угасающие лица заканчивающих свой жизненный путь людей. Я почувствовала, как сердце начинает предательски сжиматься в предчувствии приступа панической атаки. Слава Богу, глаза вовремя выхватили нужный номер палаты.
У постели умирающего сидела немолодая седовласая посетительница, она уже ждала меня. Женщина поняла, что я не решусь войти и сама поднялась навстречу. Вместо приветствия я коротко кивнула — не было сил даже на шёпот. В коридоре она молча расплатилась, расписалась в квитанции и тут же при мне вскрыла пакет. В нём лежали православная икона и серебряный крестик на чёрном гайтанчике в крохотном целлофановом пакетике. Женщина приложилась лбом к иконе и глухо застонала. Я развернулась и, не попрощавшись, торопливо рванула к выходу.
Нет, я больше не хочу тишины! Я хочу слышать, как визжат и хохочут от радости мои дети, как на рябине заливисто поют птицы под нашим окном, как в подъезде мерзко и похотливо вопят мартовские коты, как..., как..., как...
Пулей вылетела из больницы на свежий воздух. Здесь были солнце, свежая нежная зелень, весна! Я глубоко вдохнула. Безрезультатно попыталась судорожно сглотнуть колкую душевную боль, застрявшую под грудиной. И уверенно пошла вперёд, в жизнь.
|
</> |