Эволюция системы привлечения, отбора и боевой подготовки личного состава сил

bravo055 — 07.02.2025

Этап основного отбора

Процесс и упражнения, а также страдания кандидатов, желавших попасть в спецназ именно на этом этапе отборочного курса, больше всего описаны в мемуарной и публицистической литературе (см., например, превосходный очерк журналиста Хилтона Хаммана: https://bravo055.livejournal.com/42288.html, и далее по соответствующим тэгам). Здесь же я постараюсь больше осветить те аспекты основного этапа, которые чаще всего не замечаются и остаются за кадром.

Для тех претендентов, которые успешно прошли весь предыдущий отборочный процесс, этап основного отбора длился всего три дня, но состоял из семидесяти двух часов физического и психологического ада. Проводился он на базе Мтубатуба в лесном массиве Дуку-Дуку на севере провинции Наталь, находящемся в ведении Южноафриканского департамента лесного хозяйства.

Местность представляла собой обширный густой лесной массив с разросшимися соснами, которые закрывают солнечный свет и создают искусственный полумрак на протяжении бóльшей части светового дня. Ночью в лесу царит прохлада, временами становящаяся почти арктической, однако на открытых участках, дорогах и тропинках температура днем часто поднимается до иссушающих сорока градусов по Цельсию, а благодаря близости к океану влажность никогда не бывает ниже девяноста процентов. Находящаяся на базе взлетно-посадочная полоса, способная принимать транспортные самолеты С-130, была построена еще во время Второй мировой войны и предназначалась для базирования базовой патрульной авиации, которая вела охоту за немецкими и японскими субмаринами, атаковавшими морские конвои в Индийском океане на пути в Суэц. Для южноафриканского спецназа это место являлось тем же самым, что для британской САС является Брекон-Биконз. Те, кто в местных физико-географических и климатических условиях выживал семьдесят два часа основного отбора и доходил до конца, вспоминали потом об этом с извращенной любовью и гордостью, ведь они боролись со зверем и победили его.

Утром в день, предшествующий этапу отбора, кандидаты собирались на базе, отдыхали и принимали пищу. Затем, во второй половине дня, их инструктировали и рассказывали, какое обмундирование и снаряжение им следует надеть, и что им придется нести. Ничего из того, что могло бы удовлетворить их любопытство, им не говорили — как бы вы не соблюдали секретность, как правило, какие-то невнятные слухи ходили; некоторые претенденты слышали страшные истории о бочках с водой, «железных крестах» и прочей атрибутике, которые они с радостью передавали своим обеспокоенным товарищам, однако никто толком ничего не знал, и был не в состоянии рационально объяснить, что всё это значит.

После того, как снаряжение было подготовлено, проводилась проверка. Белые курсанты были обречены на бóльший дискомфорт, чем их чернокожие коллеги, потому что им в обязательном порядке приходилось закрывать белые участки кожи камуфляжным кремом «Прекрасный черный».

Не допускалось ношение никаких знаков различия, поэтому инструкторы и эксперты, оценивающие кандидатов, не имели ни малейшего понятия, является ли кандидат гражданским лицом, призывником, кадровым сержантом или лейтенантом. Более того, на время основного отборочного этапа курсанты лишались своих имен и идентифицировались только по большим красным номерам, прикрепленным к их униформе.

Подобная анонимность имела под собой важную причину, и касалась она не только инструкторов. Речь шла о создании для претендентов стрессовых условий, и начинались они еще до старта. Дав им минимум информации, затемнив их лица, лишив их личности и заменив их номерами, кандидатов резко, но эффективно отделяли на несколько шагов от нормального человеческого общества.

Еще одним тревожным фактором, с которым им предстояло столкнуться, было полное отсутствие любой обратной связи на все свои действия на протяжении следующих нескольких дней, — как положительной, так и отрицательной. Такой подход был призван заставить каждого человека самостоятельно осмысливать происходящее и принимать решения о том, правильно или неправильно он поступает в тех или иных обстоятельствах.

Кандидатам предстояло остаться со стрессом один на один, — для многих, возможно, впервые в жизни. Их будут оценивать не по их положению или статусу в обществе, не по их достижениям до этого момента, не по их воинскому званию или должности, а по тому, кем они действительно являются как люди. По словам одного из инструкторов, процесс напоминал медленную, но последовательную очистку яблока, когда ты срезаешь мякоть все больше и больше, пока наконец не добираешься до сердцевины.

Критически важными факторами были высокий уровень физической активности и стресс. Именно они были теми «ножами», счищающими различные слои «яблока», т.е. те внешние человеческие качества и оболочку, которую человек так старательно выстраивает, чтобы скрыть свое внутреннее «я». Когда все это убиралось, перед инструкторами и экспертами представала внутренняя сущность каждого кандидата в обнаженном виде.

Среди неосведомленных людей распространено заблуждение, что успешные операторы спецназа — это непременно люди с психопатическими наклонностями, однако это в корне неверно. Психопаты не обладают качествами, необходимыми для успешных специалистов специального назначения.

Исходный отборочный курс в силы СпН ЮАР, еще до своего развития и трансформации на основе результатов научных исследований, — как впрочем, и во многих других элитных подразделениях во всем мире, — был основан в основном на мускулах, внимания психологическим аспектам уделялось в нем не более, чем на словах. По этой причине психопаты могли проскользнуть сквозь сито в любые организации подобного рода.

При таком подходе людей с такими психологическими отклонениями часто отбирали в спецназ из-за человеческой склонности отмечать тех, кто способен своим поведением манипулировать или влиять на других. Подобное поведение, к примеру, демонстрирует человек, который притворяется тяжелораненым, пошатываясь и скрипя зубами, показывая, что он храбрец, — хотя на самом деле он даже не ранен, а просто пытается психологически воздействовать на своего инструктора.

При новой, научной системе отбора, таких людей быстро вычисляли и отбраковывали. Лица с психопатическими наклонностями, участвующие в подобном отборочном цикле, склонны к манипуляциям, их открытое поведение призвано скрыть их слабости. Даже если они обладают требуемыми выдающимися физическими способностями, а таких на самом деле немного, у подавляющего большинства из них есть проблемы с уровнем умственного развития, и все они имеют психологические проблемы.

Хотя критериев, по которым можно было бы выявить психопатов, не существовало, их неизменно выдавала определенная модель поведения в стрессовой ситуации, особенно если за ними постоянно наблюдали квалифицированные психологи.

Экспертами, оценивавшими поведение кандидатов на этапе основного отбора, выступали зрелые, опытные ветераны, заслуживающие доверия операторы спецназа, всегда или офицеры, или сержанты, а также специалисты в области промышленной психологии с соответствующей квалификацией. На протяжении всего отбора на двух кандидатов приходилось не менее одного эксперта. Каждая группа оценки состояла из старшего оператора и промышленного психолога. Сменяя друг друга, они переходили от одной команды из четырех кандидатов к другой, постепенно оценивая их по мере прохождения основного отборочного этапа. Очевидно, что по мере отсева кандидатов соотношение между ними и экспертами постепенно менялось в пользу последних.

Старшие операторы, являясь фактически лидерской группой, уже, казалось, на опыте знали, что представляет собой успешный кандидат, и оценки, выставляемые каждым из них, редко когда значительно отличались друг от друга, и как правило, превосходно сочетались с мнением профессиональных психологов.

Перед началом основного отбора экспертов предупреждали о необходимости соблюдать строгую объективность; ради этого инструктора даже отстраняли от процесса, если он был знаком с кем-либо из кандидатов. Ниже приводится выдержка из документа под названием «Курс отбора в силы спецназа: общая инструкция» (документ №1/A/0002/a/A/E1083, гриф «Для служебного пользования»), где даются некоторые рекомендации по оценке кандидатов на отборочном курсе:

1. Не поддавайтесь чрезмерному влиянию энергии или физических способностей человека. Это наиболее важный аспект. Распространенная ошибка — отдавать должное тому, кто быстрее всех бежит, медленнее всех устает и т.д. Эксперты должны наблюдать за общим поведением человека, а не только за одной или двумя наиболее заметными его сторонами.

2. Не позволяйте вашей оценке в одной ситуации влиять на вашу оценку в другой ситуации. К каждому упражнению нужно подходить как к отдельному объекту, требующему оценки.

3. Внимательно относитесь к тому, что НЕ говорится и НЕ делается. Эти наблюдения так же важны, как и наблюдение за активным поведением. Внимательно отслеживайте, какими возможностями повлиять на группу человек не пользуется, какая предоставленная информация не реализуется и т.д. Не проецируйте на кандидатов свои собственные решения и подходы к проблеме.

4. Иногда трудно отличить творческие способности человека от его попыток схитрить. Эмпирическое правило заключается в том, что решение, достигнутое путем логических умозаключений и расширения предоставленной информации, может быть творческим. Если кандидат не использует имеющуюся информацию, но все равно приходит к правильному решению, это может быть ловкачеством.

5. Наблюдения за кандидатами должны быть непрерывными, например, во время перерывов на употребление воды и т.д. Такие случаи могут быть особенно плодотворными для наблюдателя.

6. Не давайте обратную связь кандидату. Обратная связь будет дана в формальном виде в конце отборочного курса.

7. Не давайте кандидатам никаких указаний или подсказок на их работу во время отбора, например, не подмигивайте, не улыбайтесь, не кивайте и т.д. С другой стороны, не насмехайтесь над ними, например, говоря: «У вас все равно ничего не получится».

8. Убедитесь, что вы хорошо наблюдаете действия группы, ни в коем случае не мешая ей.

9. Убедитесь, что ваши наблюдения и заметки не очевидны для кандидатов.

10. Сохраняйте серьезный подход, даже если ситуация очень забавная.

Кандидатов оценивали по их энергичности/самостоятельности, гибкости, умению структурировать задачи, аналитическим способностям, рассудительности, инициативности, адаптивности, умению работать в команде, решительности, чувствительности к окружающей обстановке, физическим способностям, навыкам обращения с оборудованием и снаряжением, навыкам поддержания безопасности и самодисциплине.

Каждый такой фактор оценивался по шкале от нуля до пяти, где единица означала «очень плохо», а пятерка — «очень хорошо». Ноль означал, что эксперт не может вынести суждение о данном конкретном факторе или упражнении. Обсуждать между собой кандидатов или выставленные им оценки экспертам запрещалось.

Основные элементы и упражнения основного отбора могли варьироваться с течением времени, однако в целом он проходил так, как описано ниже. Непосредственно сам этап стартовал в 18:00, когда кандидаты начинали выполнять упражнение под названием «Вастрап» (так называется традиционный африканерский танец, в котором человек прыгает вокруг себя). Оно представляло собой ночной марш на 45 километров через лесной массив по плотному песку. Каждый кандидат нес тридцать килограммов снаряжения в своем рюкзаке и винтовку R-1 (юаровская версия винтовки FN FAL). Сразу необходимо оговориться, что на всем протяжении отбора оружие у курсантов должно было быть вычищенным, невзирая на обстоятельства — за этим строго следили инструкторы, грязная винтовка являлась основанием для отчисления. Контрольное время на выполнение упражнения составляло тринадцать с половиной часов, и истекало в 07:30 следующего утра. Задача состояла в том, чтобы в самом начале отбора вогнать курсантов в состояние усталости, лишить их нормальной системы поддержки, заставить израсходовать запасы углеводов и настроить их на негативный лад. При этом кандидаты не подозревали, что никакой оценки при этом не проводится.

Обычно люди зацикливаются на тяжелых физических аспектах отбора в силы СпН ЮАР, однако этот новый курс был разработан таким образом, чтобы на 80% состоять из ментальных нагрузок и только на 20% из физических. Поменялась основная цель: если при первоначальной отборочной программе смотрели, не сломаются ли кандидаты при предельных физических нагрузках, то сейчас оценивали их гибкость как в группе, так и индивидуально, проверяли их интеллект и эмоциональное состояние в уязвимом положении, в условиях физического давления и стресса, когда они не знали, что произойдет дальше.

Дело в том, что человеку гораздо легче психологически и физически переносить нагрузки, если он знает, куда и сколько нужно идти, какие будут промежутки между остановками, во сколько будет прием пищи и т.п. В этом случае он в состоянии рассчитать свои силы и задействовать последние внутренние резервы, чтобы достичь нужной точки, точно осознавая, что это будет конец лишениям. А вот в условиях неопределенности человек вынужден использовать все ресурсы сверхрационально, и никогда не растрачивать последние силы, поскольку он не знает, когда и где сможет их восстановить (и сможет ли). При таком подходе к отборочным испытаниям человек вынужден всегда рассчитывать на то, что всё может сложиться не так, как ты планируешь, и всегда оставлять силы, чтобы вылезти из не очень приятных ситуаций. Добавлю, что тренировка выносливости (и наблюдательности) в условиях неопределенности, когда не знаешь, когда все закончится, когда можно будет поесть и/или отдохнуть, чрезвычайно важна. Только так ты учишься быть неубиваемым (в смысле никогда не достигать крайней усталости).

Когда они свежи, люди думают по-разному, но по мере того, как они постепенно устают, изменения в их мышлении становятся заметными. Кандидаты либо росли, либо опускались. Как правило, те, кто опускался, не доводили курс до конца, а если и доводили, то с большим трудом. Однако мотивация тех, кто рос и проявлял силу воли, заметно улучшалась даже несмотря на трудности, с которыми они сталкивались.

Практическая реализация такого подхода во время основного отборочного курса оказалась сложным делом. Дело в том, что организовать и структурировать эмоциональное тестирование, т.е. создать ощущение беспомощности, чтобы увидеть, как человек реагирует в экстремальной ситуации, довольно сложно. В боевой обстановке это не представляет особых трудностей, поскольку человек может быть в бегах, голоден, испытывать жажду и стремление вернуться домой. Но, даже оказавшись в тяжелой ситуации, он все равно будет знать, что дома его ждет множество людей, которые спешат, налаживают связь, поднимают вертолеты и делают все возможное, чтобы спасти ему жизнь и вытащить его.

При симуляционной системе отборочного курса инструкторы поначалу пытались воссоздать эмоциональную депривацию с помощью грубости и оскорблений, фактически обрывая спасательную нить между оператором и системой его поддержки — т.е. самой организацией. Однако это была явно искусственная ситуация, потому что на практике кандидат при этом испытывал не беспомощность, а откровенную агрессию со стороны людей, которые должны были его поддерживать. Решить эту проблему оказалось непросто.

Серьёзные дебаты развернулись по вопросу о лишении кандидатов пищи во время отборочного курса. Здесь существовало две школы мысли. Представители первой школы — те, кто верил в голодание, — сами разделились в своих мнениях. Старшие опытные операторы склонялись к жесткому подходу, считая, что чем жестче отбор, тем более удовлетворительным будет результат — ведь именно так оценивали их самих. С другой стороны, ученые-медики этой школы считали, что голодание имеет смысл постольку, поскольку позволяет оценить состояние метаболизма кандидатов.

Только после того, как на протяжении двух лет проводились различные тесты, вдруг выяснилось, что у тех, у кого развивалась гипогликемия из-за снижения уровня сахара в крови, также возникали эмоционально-поведенческие проблемы, многие при этом становились агрессивными. Симптомы проявлялись в течение 24-36 часов.

Во время майского отбора 1986 года врачи брали кровь у каждого кандидата по мере того, как он выбывал из игры. Тесты показали, что хотя ни у одного из них уровень сахара в крови не был низким, у всех он находился у нижнего уровня нормы, которая в Великобритании составляет 80-120 мг/дл. Такое отклонение указывало на то, что те курсанты, которые считали, что они достигли конца своей физической выносливости, ошибались. Независимо от того, насколько усталыми они себя чувствовали, на самом деле они не были истощены. Они потеряли мотивацию, — или думали, что потеряли.

Позже выяснилось, что в некоторых случаях это было связано с дефектом углеводного обмена, когда у человека отсутствовала способность воспроизводить глюкозу из различных белков, как у большинства людей. Сама по себе глюкоза в крови ничего не значит — чтобы организм мог использовать ее в процессе энергетического обмена, сахар из крови должен попасть в клетки. В ходе ряда небольших исследований, проведенных с определенными людьми, было замечено, что межклеточный уровень глюкозы был намного ниже, чем ожидалось.

Представители другой школы мысли, медицинской, хотя и не отвергали проблемы людей с дефектами углеводного обмена, считали, что это можно выявить еще до начала отбора.

Исследования показали, что с момента зарождения войск спецназа случаи серьезной пищевой недостаточности, с которой сталкивались спецназовцы в боевых условиях, можно пересчитать по пальцам одной руки. Пища была доступна в боевых условиях 99% времени.

Кроме тех людей, у кого развивается гипогликемия, лишение углеводов у большинства людей вызывает психологический и эмоциональный стресс и сильные головные боли. Это означало, что многие по-настоящему достойные кандидаты неоправданно терялись для спецназа, если их морили голодом в процессе отбора. Представители этой школы считали, что гораздо более продуктивным направлением исследований стала бы разработка высокоэнергетичных в пищевом отношении продуктов, обладавших минимальным весом.

Еще одной проблемой стала устойчивость людей к жаре. Погодные условия переменчивы, и жаркие дни могли сменяться холодными. Группы, проходившие отбор в прохладную погоду, обычно показывали лучшие результаты, чем те, которые проходили его при высокой температуре. Были проведены сложные исследования на людях в жару, чтобы определить физиологические и фармакологические способы управления теплоустойчивостью. Считалось, что способность работать в условиях экстремальной жары зависит от определенного уровня межклеточного обмена веществ. Другими словами, человек с определенным типом межклеточной физиологии может переносить жару лучше остальных.

В 1-м военном госпитале в Претории проводились постоянные поиски способов по управлению теплоустойчивостью с помощью лекарств, идеальным вариантом которых стала бы таблетка, которую можно было бы принимать ежедневно. Мысль заключалась в том, что если у кандидата есть определенная метаболическая реакция, если он лучше функционирует в условиях умеренной жары, то было бы глупо отказываться от него только на основании того, что он может когда-то принять участие в какой-то операции в условиях сильной жары. Был опробован ряд препаратов, но неизвестно, было ли в итоге найдено приемлемое решение. А тем временем единственным доступным средством борьбы с жарой была вода, и ее потребление кандидатами во время отбора никогда не лимитировалось.

Именно такая логика стояла за изменениями, внесенными в процесс окончательного отбора. Итак, в конце ночного марша большинство кандидатов испытывали голод и усталость, но хотя у них было много воды, им не давали возможности поесть или отдохнуть.

Так начинался первый день основного отбора. В 07:00, сразу после ночного марша, кандидаты, после того как их произвольным образом делили на группы по четыре человека и назначали временных лидеров, сразу же приступили к тренировке своего ума на системе «Летра» — полосе препятствий, включающей в себя конструкции из досок, жердей, веревок и т.д. Это была американская система, разработанная для оценки инициативы и лидерства по восьми параметрам.

На «Летре» выполнялось десять упражнений, каждое из которых заставляло кандидатов включать мозги. Например, во время одного из них группу инструктировали о правилах и говорили, что все курсанты, держа ящик для боеприпасов, должны преодолеть препятствие из бревен. У них была доска, но ею разрешалось касаться только вершины препятствия, а не его боковых сторон. Другими словами, во время выполнения упражнения необходимо было разработать план действий и придерживаться его в течение определенного времени.

Профессиональные психологи и опытные операторы-инструкторы порой придерживались противоположных точек зрения на то или иное поведение претендента на полосе препятствий «Летра». Например, во время упражнения по строительству моста психолог мог интерпретировать апатию или неучастие курсанта как признак неуверенности, а старший оператор, напротив, настаивал на том, что тот играет роль «старого солдата», позволяя остальным выполнять работу, пока он отдыхает.

Затем группам выдавали по два шеста и велели эвакуировать «раненого», при этом им не говорили, как далеко они должны его нести и как долго продлится упражнение. По собственной инициативе они должны были сымпровизировать носилки, используя шесты и плащ-палатки, и вынести «пострадавшего». Упражнение продолжалось всего четыре километра, но, насколько претенденты знали, могло быть и больше.

Изнурительный курс продолжался без перерыва, кандидатам давали минимум сна, может быть, час или около того, и по-прежнему не давали никакой еды. Физические нагрузки были максимальными и чередовались с напряженными умственными упражнениями.

Одно из таких упражнение длилось целый час и заключалось в использовании деталей от конструктора «Лего». Один из членов команды должен был заранее запомнить схемы построения моделей, а потом объяснить другим, как это сделать. Ему не разрешалось прикасаться к деталям, а тем более брать их в руки и рассматривать. Целью упражнения было выявление лидерских качеств, оценка суждений и т.д.

После этого курсантов подвергли этапу «допроса», призванного дезориентировать их и чему-то научить по данной теме. Людей «захватывали» ночью, завязывали глаза и связывали, затем заставляли сидеть прямо на земле на протяжении пяти часов без сна, периодически обливая ведрами с холодной водой.

Необходимость такого упражнения в отборочном курсе постоянно вызывала споры среди специалистов. Например, Питер Стифф, исходя из своего опыта работы в полиции, считал маловероятным, что такое грубое упражнение (к которому многие сотрудники в различных войсках спецназа других стран мира питают удивительную любовь), научило бы кого-либо быть устойчивым к допросам. Скорее, это было бессмысленное занятие, способное вызвать у человека такое сильное потрясение по поводу возможного захвата в плен, что если бы ему посчастливилось угодить в руки врага, он, скорее всего, «выложил бы все начистоту» и рассказал бы захватчикам все, что они хотели бы знать. Лучше было бы потратить время на то, чтобы научить курсантов искусству выигрывать время, переходя от одной правдоподобной истории прикрытия к другой. Тем не менее, что бы там ни говорили против этого упражнения, оно определенно нарушало душевное равновесие и мотивацию кандидатов на отборочном курсе.

Спустя пять часов после начала «допроса», кандидатам сообщали, что они сбежали, и приказывали явиться на точку сбора в десяти километрах, куда они должны были добраться за три часа. Ориентирование не имело значения, поскольку им необходимо было идти по обозначенному маршруту через лес — в отличие, например, от британской САС, у которой на отборочном курсе было похожее упражнение, но с навыками ориентирования.

Настоящим убийством было упражнение по переноске бочки. Группы из четырех человек получали по два шеста и бочку объемом 100 литров, наполненную водой, — 100 килограммов неудобного веса. С помощью только шестов и плащ-палаток, они должны были придумать, как нести эту неподъемную ношу. Этот мертвый груз нужно было пронести восемь километров, после чего бочки неожиданно меняли на еще более ненавистные и неподъемные «железные кресты».

«Железный крест», это дьявольское изобретение, появление на свет которого приписывают плодовитому уму командира 1-го разведывательного полка полковника Андрé Бестбира, состоял из тяжелой металлической рамы, к углам которой свободно крепились четыре железные балки весом по двадцать пять килограммов каждая. В результате, когда крест поднимали, стальные «лапы» падали практически в любом направлении, что делало его очень неудобной и почти неподъемной ношей. Кроме того, кандидаты по-прежнему должны были нести винтовки и тридцатикилограммовые рюкзаки.

Как нести «железный крест», решали сами кандидаты, их фантазия в этом вопросе не ограничивалась. Тащить его по земле запрещалось. Иногда кто-либо из кандидатов брал его самостоятельно, а другие несли его снаряжение, но это удавалось делать только на короткие расстояния. Опыт показал, что наиболее эффективным оказался мучительно неудобный способ идти почти плечом к плечу с неподатливым железом, больно впивающимся в плечи. Если кандидат выбывал, его доля веса — одна ненавистная железная «лапа» — отцеплялась экспертами, и остальная группа продолжала упражнение.

Еще через восемь километров кандидатов снова останавливали, освобождали от «железных крестов» и возвращали им шесты и бочки с водой, но на этот раз по пятьдесят литров каждая. Их нужно было нести на протяжении, как выяснялось, убийственных 15 километров. Тем, кто выживал после этого, и прибывал к месту назначения следующим утром, предоставлялся двухчасовой отдых.

После сна их грубо будили и отправляли в трехчасовой скоростной марш-бросок, после которого кандидаты должны были вернуться в лагерь утром последнего дня отбора. Не давая им никакого отдыха, курсантов отправляли повторно на полосу препятствия «Летра» для проверки их способности соображать (в качестве варианта использовалась головоломка, в которой выкрашенные в определенные цвета цепи должны были быть нанизаны на бревна такого же цвета).

После этого кандидаты совершали очередной марш-бросок на десять километров с нормативом три часа. На этом формальный курс основного отбора заканчивался, однако в качестве извращенного способа дать кандидатам повод для размышлений (поскольку большинство из них уже догадывалось, что курс окончен), их иногда могли отправить на еще один марш, причем каждый из курсантов, помимо штатной винтовки и рюкзака, был нагружен патронным ящиком с 1000 патронов калибра 7,62-мм. Но уже через километр марш отменялся и кандидатам сообщалась радостная весть о том, что их мучения действительно закончились.

В 1987 году из тридцати одного кандидата, начавшего этап основного отбора, четырнадцать человек отсеялись по собственному желанию, еще один был эвакуирован в госпиталь по причине теплового истощения, что составляет 45% сошедших с дистанции. По меньшей мере один офицер, а возможно, и больше, потерпел неудачу.

Вот что рассказывал один из сошедших с отбора кандидатов, ветеран с двухлетним боевым опытом в Родезийской легкой пехоте: «“Железный крест”, этот чертов крест… Это психологическое оружие… Каждый раз, когда я клал его на землю, мне не хотелось снова брать его в руки. Я становился обузой для других ребят в группе… У меня и раньше были негативные мысли, но я их преодолевал... Но этот чертов “железный крест”… Вот и все… Мы перепробовали все, но удобного способа тащить его не было… Другие ребята пытались разработать план, а я просто стоял и качал головой… Бочка была плоха, но этот “железный крест” — это что-то!»

Другой кандидат, который тоже не прошел, говорил, что его одолели жара и бочка с водой. «Я не знаю, почему у нас наступило обезвоживание. Мы выпили тонны воды. На меня очень сильно влияло солнце. Однажды я начал терять сознание. Мы только что встали после отдыха, [подняли] бочку, и тут что-то затрещало. Пока мы это чинили, у меня закружилась голова, и мне пришлось снова отдохнуть. В таких случаях нужно выкладываться по максимуму с первого раза. Если ты продолжаешь отдыхать, то с каждым разом это становится на пару минут больше. Мы старались идти как можно дольше, но отдых становился все длиннее. Потом мы снова замерзли, особенно наши ноги. А когда снова начинаешь идти, чувствуешь боль. Каждый раз мы снимали рюкзаки. Это легче сказать, чем сделать, но это можно сделать. Но вместо того, чтобы пройти двести метров и отдохнуть пять минут, я бы хотел, чтобы мы прошли двести метров, сбросили рюкзак и восстановили кровообращение в плечах, затем прошли еще двести метров и еще, пока не преодолели бы шестьсот метров… а затем сделали перерыв на десять минут. Пятиминутные перерывы приносили больше вреда, чем пользы… С каждым разом становилось все труднее идти вперед».

То, что по истечении этих семидесяти двух часов кандидат все еще оставался на курсе, совсем не обязательно означало, что он автоматически допускался к следующему этапу, — хотя в большинстве случаев так и происходило.

Последним препятствием этапа окончательного отбора был отборочный совет, состоящий из экспертов-оценщиков под председательством командира 1-го разведывательного полка или другого старшего офицера. Используя различные отчеты о наблюдениях, составленных экспертами, в качестве основы для обсуждения, они готовили итоговый отчет по каждому кандидату, рассматривая положительные и отрицательные стороны его действий с целью достижения консенсуса относительно его пригодности для дальнейшего прохождения боевой подготовки по программе военнослужащего сил специального назначения.

При достижении консенсуса по тому или иному кандидату председатель назначал эксперта по подготовке окончательной оценки. Если совет признавал кандидата годным, он переходил к следующему этапу — прохождению послеотборочной боевой подготовки по программе войск спецназа. Если кандидатура отклонялась, он выбывал.

В среднем, этап окончательного отбора проходило 50-60% кандидатов, допущенных к нему. Наибольший процент прошедших отбор, достигнутый в ходе одного примечательного отборочного курса, составил 85% кандидатов из кадрового состава регулярной армии и 60% кандидатов из числа призывников.

Сохранено