Без названия

iogannsb — 24.02.2021 Часть восемнадцатая. Все еще не последняя.
В тот день, когда Алену с Аревик возили на апелляцию, полицейские обсуждали премию за их работу во время митингов, когда всех посадили. Выборочно полицейским выдавали по тридцать тысяч.Одному выдали, второму не выдали. Бывает.

Самый последний вечер в спецприемнике был нервным. Около шести заглянул конвойный. Вызвал Галину. Она вернулась, спросила, вызывали ли нас на профилактическую беседу. С ней беседовал вроде как следователь. Через полчаса ее вызвали еще один раз.
Сфотографироваться. С листком бумаги, на котором была ее фамилия.
Следом вызвали Ксению.
Потом меня. Зашел мрачный конвойный. Выкрикнул фамилию. Я сидела на втором ярусе, болтала ногами, вежливо сообщила, что фотографироваться не собираюсь. Что меня уже сфотографировали в Мневниках, а также откатали пальцы, так что извините - нет.


Следом залетела девушка-блондинка в армейской шапке по самые брови. Густо накрашенная. На груди камера с маленькой вспышкой. Такой если лицо фотографировать, так будет белый блин вместо лица.
- Чего? Вы отказываетесь фотографировать? - злобно и грубо. Симпатичная. Только на лбу все те же три класса. Интересно, как такие экзамены сдают. Тот же самый ОГЭ?
- Да, я отказываюсь. Я уже это делала в Мневниках. В компьютер занесли. Я везде расписалась. На каком основании я должна фотографироваться еще раз? У вас есть какая-нибудь бумажка на этот счет?
Она вылетела из камеры. Вернулась в сопровождении еще двух конвойных. Стало интересно, они меня будут снимать со второго яруса и силой заставлять сниматься? В этот момент Галина не очень-то дружелюбно, а такая милая была, я ей даже свои носки выдала, цедит сквозь зубы:
- Да согласись ты уже сниматься. Сейчас из-за тебя всех вздрючат.

Блондинка сует бумагу конвойному. Тот почему-то в маске:
- Читай. А ты камеру включи, - уже другому.
- По федеральному закону такому-то, граждане
- Я не слышу, - говорю, - читает невнятно, - И мне страшно, на самом деле. Но как-то совсем не хочется фотографироваться.
Блондинка выхватывает бумагу у конвойного, начинает читать сама:
- По федеральному закону такому-то, граждане обязаны сфотографироваться.
- Так я же уже фотографировалась, и бумагу подписывала.
- Не перебивайте меня, - кричит она, - и у нас нет доступа к базе в Мневниках.
- Что я могу поделать.
- А также обязаны откатать пальцы.
- Так ведь я это тоже сделала. Пальцы откатала. Что вы еще от меня хотите?
- То есть вы отказываетесь?
- Почему же отказываюсь, я все это уже проделала, когда меня оформляли в Мневниках. А вы мне даже на Справке об освобождении печать не собираетесь ставить, а посылаете в Мневники.
- Так мы - филиал Мневников.
- Так я в Мневниках и фотографировалась. А вы - тюрьма для иностранных граждан. И, простите, где бумага, в которой я должна расписаться, что вы меня сфотографировали?

Тут она что-то совсем из себя вышла. Я все также сижу на своем втором ярусе, возвышаюсь над ними, ногами болтаю. На самом деле, мне очень-очень страшно. Блондинка кричать:
- Спецкол, срочно спецкол, вызовите участкового. Сейчас придет участковый и будет с вами разговаривать.
Они повернулись, вышли и хлопнули дверью.
- Какой такой участковый в тюрьме для иностранных граждан?

- Интересно, что будет дальше? - спрашиваю риторически, - они меня побьют?

- Ну ты допрыгаешься так себя вести, - говорит мне Галина грозно. Минут через пять идет к двери стучать.Типа, выведите нас курить.

Плетусь за ними.
Конвойный открывает дверь, удивительные дела творятся, выпускает Галину и Лиду.
- А вы перебьетесь, - говорит он мне, и захлопывает у меня перед носом дверь.
- Ну ладно. Не очень-то и хотелось, - смеюсь я. Это вот, правда, смешно.
Через пару минут дверь открывается, он же более дружелюбно:
- Ладно идите в соседнюю камеру.
- Вы же понимаете, - говорю я ему, - я же все это уже делала. Почему меня кто-то принуждает фотографироваться еще раз?
- Идите уже, мне тут этих скандалов только не хватало.

Никакого участкового в тот вечер больше не появилось.

Сидела на окне, смотрела как народ постепенно освобождают. Восемь вечера, в два пятьдесят ночи освобождают. Ждать еще целую вечность.
Галине с Лидой конвойный сообщил, что больше никаких курений в соседней камере до утра. Лида еще кашляет, как подорванная. Еще одна ковидная.
- Вот, это ты в обычной тюрьме не сидела, - вдруг начинает злиться Галина, обращаясь к Ксении - вот если бы ты в обычной тюрьме сказала бы сокамерницам, что нельзя курить при тебе. Они бы тебя за волосы и в унитаз, в унитаз, - и вдруг такая злоба прорывается в ее голосе, что я вздрагиваю. Интересно, как люди меняются, если лично их в чем-то вдруг ущемляют. Буквально за час до этого она нам всем написала милые записочки.

Обещали выпустить из камеры в два десять. Пока внизу выдадут личные вещи, пока распишусь везде. Ну и до выхода минут пятнадцать пилить. Как раз чтобы успеть выйти в два пятьдесят.
Пытаюсь спать. Болит голова. Не спится. Сижу на окне. Хожу по камере. Галина храпит на Анином матрасе.
Самые нервные часы.
В два десять никто не приходит. Галина уже проснулась. Сидит наготове. Надеется, что ее выведут покурить, когда я буду уходить.
Стучу в дверь. В смотровое заглядывает девица.
- Когда меня освободят? - спрашиваю.
- Ждите, - через десять минут начинаю нервничать. Я не хочу и лишней минуты здесь находится, стучу опять, - ну что вам, - она же.
- Меня обещали десять минут назад вывести из камеры.
- Сейчас, дежурного разбужу, - нехотя говорит она. Еще минут десять. Начинаю тарабанить со всей дури. В смотровое заглядывает сонный дежурный:
- Хватит стучать, разбудите мне тут всех.
- Когда меня выпустят?
- Ждите, - захлопывает окно. Продолжаю стучать.
- Перестань ты уже стучать, - возмущается Галина, она боится, что ей не дадут покурить, - из-за тебя у нас сейчас будут проблемы.
Продолжаю стучать. Открывается окно:
- Да позвонил я уже, позвонил. Сейчас за вами придут, - кричит мне конвойный. Ему очень хочется спать. А тут я. Мешаю ему.
За двадцать минут до контрольного времени за мной приходят. Дверь открывается. Матрас нести не надо. Только кружку, миски и ложки.
Внизу сидит та самая мрачная блондинка с камерой. Делает вид, что меня не узнает. Выдают полностью разряженный телефон.
- Что, пораньше не могли за мной прийти, чтобы телефон успеть зарядить, - бурчу я, - как я позвоню мужу? Ночью сейчас за ворота выставите.
- Там ваши дежурят, они вас спасут, - отвечает мне один из конвойных.
А у меня был такой план, выйти из тюрьмы и на фоне ворот запилить видео для своих западных дружбанов. Я полдня готовилась сказать - Im free nooow! И никакого шанса с таким телефоном.

Выходим из здания. На окне сидит Ксения. Машет мне. Иду задом, машу ей в ответ. Мороз обжигает. Но какое счастье. Я сейчас выйду за ворота.
- Упадете, - недовольно говорит мне один конвойный.
- Почему вас это волнует? - огрызаюсь в ответ.
Дальше идем молча. Я и два конвойных через метель.

Два КПП, дверь за мной закрывается. Из машины, припаркованной напротив КПП выходит молодой малчик волонтер:
- С освобождением, а можно вашу фамилию?

И где-то там чуть дальше вижу Вариного папу.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив