B преддверях восьмомарта

Периодически я даю себе обещания, что не только похудею удовлетворительно, но и буду следить за собой тщательно. То есть я не буду скупо умываться зимой и небрежно летом, я буду мыть под глазами спецмылом для подглазья и шейным мылом шею....а потом я взбодрю щечки тоником, а потом....ну потом припудрю нос и начну краситься.
Потом я выберу, что одеть среди неснашиваемых футболок летом и бессмертных свитеров зимой. И пойду купить овощей и сыра.
Меня некому насильно водить в оперу или филурмонию, но я могу пойти в библиотеку через садик. Или в книжный магазин, где проведу два часа, листая журналы, как надо ухаживать за лицом...
Мне грустно, я не думаю, что примат духовности требует портянок. Я не горжусь, что у меня нет пяти сумок и двадцати туфель. У меня есть уже четыре пары, но обычно я хожу в кроссовках.
Иногда я роюсь в шкатулке с бусами и бабушкиными брошками. Это так умиротворяет... И симфоний не надо, а уж оперу не надо ни за что. Ну если разве почитать историческое, чтоб, если грустно, то не страшно, потому как уже прошло и не со мной.
А потом пойти в аптеку и рассматривать помаду, и сравнивать оттенки, и даже купить. И записать на всех углах, чтоб не забыть краситься. А как накрашусь - долго смотреться в зеркало с сомнением: а не заподозрят ли про панель, невесту-смерть, Брайтон-бич и т.д. И не махать потом руками, чтоб не размазать все это по лицу. И не думать, что вот в Африке голодают.
Это меня отравили большевики и русская духовность, необходимость идеалов и спесивость нищинтеллиенции, понятой в тогда-понятных рамках. Ну конечно, "в человеке должно быть все прекрасно", это мы читали...Но это не про нас, это про них, у кого возможно было безнаказанно, то есть не в пятидесятых годах в пыльном городе среди совсем нищеты или только бедности и угрозой еще более коммунизма.
Если не получается, чтобы у всех было хорошо, а не так, чтобы у всех было плохо, то что?
Связанные нелепой детской логикой, уязвимые свободным умом неуверенные привычки советской провинциальной девочки, подите прочь!