Все ли русские дебилы и маньяки? Мой опыт в Российской Армии Ч.1

artyom_ferrier — 26.07.2018

В прошлой заметке я говорил, что на вопрос: «Служил ли ты в армии?» (подразумевается РА), я могу ответить уклончиво и резко, а могу прямо и вежливо. В зависимости от ситуации и тональности вопроса.

Первый вариант ответа: «Собачки служат, а я работаю».

Второй - «И да, и нет».

Что ж, когда в 93-м году я закончил школу, то рассматривал два варианта дальнейшей карьеры. Первый — поступление на филфак МГУ. А второй, конечно же, срочная служба в рядах вооружённых сил Российской Федерации.

Ладно, шучу. Армейскую службу я не рассматривал. Скорее — вхождение в состав какой-нибудь организованной преступной группировки. «Я в бандиты бы пошёл — пусть меня научат». Хотя, в моём случае, особо-то и учить было нечему, как мне представлялось. Ну, второй дан карате, бокс до того, обильный опыт уличных драк, некоторый опыт убеждения людей в том, чтобы что-то делать или не делать. Убеждения — даже безо всякого нецелевого использования электроприборов.

И я не то чтобы был завзятым пацифистом, но про регулярную армию, любой страны, тогда думал, что это по определению никчёмное сборище долбодятлов. А конкретно про Российскую — что это особо клинический случай. И это было ещё до(!) Нового года в Грозном.

Я думал, что если какая-то одна армия одерживает победы над другой в каких-то эпических битвах — то только потому, что ей противостоят такие же регулярные долбодятлы. Только, возможно, ещё худшего качества, под ещё более дебильным руководством. А нормальные люди — вообще не устраивают эпические битвы с горами трупешников. Нормальные люди — пользуются нормальными инструментами для решения вопросов. Ну, там, суды, дипломатия... снайперская винтовка.

Но так или иначе, в бандиты я тогда не пошёл, а всё-таки поступил на филфак. Типа, «честь семьи». У нас в чёрт знает скольких поколениях все с «верхним», а Батя — так вообще профессор, светило мирового словоёбства. Правда, в Питере, где родился и я, а в Москву я «сбежал» именно потому, что как-то «неспортивно» поступать в тот вуз, где у тебя Батя завкафедрой и крутой руль. Да, для меня университетское образование было, скорее, вопросом понта, а не «путёвки в жизнь».

А подрабатывал переводами, привязавшись к одному издательству. Платили негусто, но на жизнь хватало, благо, английский я читал так же, как русский, и мог быстро «перепереть» с одного на другой.

Потом же я встретил прикольных ребятишек, которые по обкурке признались, что состоят в директорате транснациональной корпорации силового профиля, которая главной своей целью видит предотвращение Третьей Мировой — и ещё немножко шьёт. В смысле, крышует бизнесы, чтобы заработать себе на пиво с сухариками.

Предложили попробовать поработать с ними, с минимальной зарплатой в пять косарей, «но при твоих изначальных навыках — будет не меньше семи, наверное, и ты всегда сможешь уйти, если не понравится».

Ну, конечно, я согласился: «Да, вот сейчас ещё косячок подорвём — и начинаем спасать Галактику».

Я немножко прифигел, когда стал понимать, что это похоже на правду. Вот до такой степени, что мне реально столько платили, когда я ещё стажировку проходил, учился всякому-разному. И судя по людям, которые меня учили, и по самим упражнениям — там реально всё очень серьёзно. Ну, оборудовать подземный канал для «проныривания», с изменяемой конфигурацией, когда блоки бетонные передвигаются — это ж чего-то стоит? И браслет на руку, типа, если почувствуем, что агонизируешь — мгновенный сброс воды — это ж забота, которой нельзя не ценить.

Истинный масштаб нашей Корпорации я начал осознавать где-то месяца через три. И чем дальше — тем больше понимал: «Да, они действительно хотят предотвратить Третью Мировую. Ну а попутно — да, к ним... к нам напрашиваются бизнесы, желающие заиметь такую крышу, и вот с этого мы имеем печеньки к чаю».

По прохождении курса (включавший и некоторые юридические основы) я получил в подарок ксиву лейтенанта ФСБ. А потом — рос в звании, поскольку моим всё более и более обширным контактам в силовых ведомствах нельзя было бы объяснить, почему я остаюсь при прежних звёздах. Это могло бы породить у них чувство, что меня гнобит «моё» начальство, а значит, лучше забить на этого лузера.

Что до армейщины — ну бывало пара приколов, когда меня, при сезонных осенне-весенних обострениях, тормозили совместные ментовско-вояческие патрули, и, типа: «Уклоняемся?»

Приятно было ответить: «Да вы даже не представляете, до какой степени! И на какие жертвы пришлось пойти, только б вот в армию не забрали».

Ксиву в нос - «Извините, товарищ старший лейтенант!»

Это было забавно.

А тут, уже летом девяносто девятого, когда я уж в «капитаны» вышел по чекистской линии, вызывает меня к себе Элфред, мой тогдашний начальник и навечно наставник.

Говорит: «Тём, ты должен пройти срочную службу в Российской Армии».

«Вот прямо такую срочную, что бегу и падаю? Ну, я вот шнурки только поглажу, и как только — так сразу».

«Это важно. И это нужно».

Взрываюсь:

«Альф, ты охренел? Я — сотрудник Первого Агентурного Дивизиона. «Назгул». И вот я буду в эту их долбанную «зарницу» с этими зелёненькими играть?»

А Элфред — он огромный такой британский баронет, бывший полковник SAS, с медно-проволочной шевелюрой и всегда носит рыжие бакенбарды. Поэтому за глаза наши его называли «Тигра» (потому что ещё и рычит). А я ввёл новую кличку «Альф». И он всегда, в общем-то, одёргивал, если его так назвать. Но тут - «Альфа» проглотил. Но зарычал по-любому:

«Тём, а тебе не кажется, что ты(!) охренел? Вот это заверните, это унесите... Миссия как миссия!»

«Ладно, - говорю. - В чём там замес-то».

Присаживаемся. Элфред объясняет:

«Наши друзья из военной прокуратуры попросили разобраться в одном случае. Хищение из воинской части».

«А мы-то каким боком к их махинациям?»

«Да понимаешь, там ведь не прапор налево бочку соляры толкнул. Там двадцать «мух» пропало и шесть выстрелов к «малютке».

Присвистываю: «Фигасе!»

Ну, РПГ-18 Муха — это ещё ладно, игрушка, в общем-то. Но «малютка» - она, хоть и устаревшая, это противотанковый комплекс, и тот же Т-72 запросто в борт прошивает. И ладно бы Т-72, ладно бы даже лимузин президентский (да кому тогда Ельцин уже был нужен: только и сподобился, что урода на своё место продвинуть) — но это ж шесть честных банкиров каких-нибудь грохнуть можно.

Элфред продолжает:

«Руководство части доложило, что на их территорию было совершено дерзкое нападение. Перебрались через забор. Часовой вырублен, кусок на складе тоже. И вот — такое хищение».

Подхватываю:

«Но у наших друзей из военной прокуратуры — есть сомнения?»

«Офигенные. Да просто бред. Но часть (называет её) — сам понимаешь, на хорошем счету (да, одна из самых элитных). Комполка — заслуженный боевой офицер. Афган, Чечня, далее везде. И вот прежде, чем там сурово кого-то винтить — они хотят, чтобы мы мягко прощупали: а не загоняет ли кто оружие налево?»

Смеюсь: «Да, а если загоняет — то почему не нам?»

Элфред: «Ну, мы-то и без их соплей обойдёмся. Но вот внедриться — надо».

Соображаю: какой у меня опыт общения с российской военщиной? Ну, в рамках общей подготовки в середине девяностых, когда меня только брали — прошёл КМБ на Талдомской базе «Мицара». Это одна из основных наших силовых групп, которая преимущественно в Подмосковье обитает.

Там — было очень жёстко. Можно сказать, дрючили не вынимая, 24/7. Даже при моей физподготовке, вот со всеми этими данами — в конце дня отрубался так, что если б положить на меня девку голую, то подоткнул бы под бок, сказал бы: «Да, так помягче, спасибо».

И там не было какого-то «чморения», там большинство сотрудников — бывшие офицеры и прапоры СпН. Вот очень им надо самоутверждаться через унижение «малолетки». Тем более, в спаррингах-то я обычно выигрывал. Но там была и такая игра, что всегда нужно быть готовым ко внезапному нападению. Поэтому в целом я эти три месяца проходил «с тремя бланшами на два глаза».

Меня, вообще-то, готовили к агентской, оперативной работе — но считалось полезным иметь знакомство и с работой наших «сардокаров», штурмовиков, ибо частенько мы взаимодействуем. И я это понимал прекрасно, поэтому не обижался на расквашенный нос или разбитую губу. Как и они на подобное от меня — тоже. Пустяки, дело житейское.

Но «Мицар» - это, извините, не Российская Армия. Там много выходцев оттуда, особенно из спецназа ГРУ — но они потому и перешли к нам, что у нас всё немножко по-другому. А у этих, зелёненьких?

Взвесив всё это, говорю Элфреду:

«Я, конечно, знаю, что такое «КПП», «ДМБ», «увал» и ещё несколько слов из их лексикона. Но я могу закосить под мента или бандоса, под коммерса, под крупье из казино. Под солдатика-срочника? Да я спалюсь тут же. И кем мне внедряться в ту часть? Если я прошёл учебку — должен знать их порядки, должен иметь соответствующие рефлексы. А если сразу с призыва — так в той части таких нет, и в любом случае со мной никто разговаривать не будет. Как я что выведаю?»

Элфред: «Не беспокойся, мы всё продумали. Но там реально такая ситуация, что кого-то из наших «сардокаров» запускать нельзя. Тут нужен агент твоего класса. И ты единственный — кто по возрасту подходит (тогда среди нас ещё не было Лёшки Зимина, который и в тридцатник с лихом идеально подходит под роль «духа»; вот все будут считать безобидным салабоном, даже когда он уже третий кадык у них на глазах вырывает; ведь главное — улыбаться подкупающе обаятельно).

Думаю: «Агент моего класса». Как же эти людишки падки на лесть. Вот взять хотя бы меня...»

Командиру части, по дружбе, сообщили, что к нему переводят нового бойца, но он немножко специфический.

Тот полкан вызвал к себе даже не офицеров, а наиболее «авторитетных» старослужащих. И сказал им следующее:

«К нам поступает новый парень, и он — из «студентов» (то есть, сначала отучился в вузе, а потом год в армии; ибо восемнадцатилетку из меня лепить в мои тогдашние 23 — ну, всё-таки проблематично; да у меня тип лица такой, что мне давали «немного за двадцать» как в семнадцать лет, так и сейчас, в сорокет). Он салабон. Только из учебки, а в части нарвался на неприятности. Схлестнулся с четырьмя дагами».

«Дедули: «Да, судьба его нелепа и грустна. Не повезло пацану. Но он хоть не кукарекает?»

«Полкан: «Вообще-то, нет. А вот джигит один — мычит и блеет. Его сразу на комиссию отправили с промленной башкой, и трое других — тоже не в лучшем виде. Он, вроде как, мастер спорта по кибоксингу. А тогда — стоял дневальным. Они шалав прямо в казарму протащить хотели, внаглую, он их тормознул, на него наехали — он их уработал. И хотя он всюду прав — но вот возникли опасения, что родня какая-то с гор приедет, мстить. Поэтому от греха — к нам перевели. Меня заверили, что не буйный. Но я вас предупреждаю, чтобы продолжения какого-то не было. А то уж хватит на нашу часть!»

Да, у них, помимо этого стрёмного хищения противотанкового инвентаря, ещё на днях была история, где пацан один повесился, и тоже военная прокуратура трясла, а нет ли у вас какой лютой дедовщины.

На самом деле — не было. Я, во всяком случае, не заметил.

Должен сказать, приняли меня очень хорошо.

Ну и конечно, по моим тогдашним представлениям о комфорте, казарма — это по-любому не очень прикольный ресорт, но там пространство организовывалось так, что дедули ближе к выходу, и там ставился столик для всяких игр, а кому реально надо спать — те дальше от нашего места.

Да, меня сразу определили в «светлую» часть казармы, ибо, во-первых, студент, во-вторых - «самый умный».

То есть, не хотел быть «самым умным», понимая, насколько это рискованно в России.

Но вот разгадывают дедули кроссворд — и спрашивают: «Португальские рублики?»

Говорю: «Если я отвечу — то чего, самый умный, что ли?»

«Ну ты ответь!»

«Хорошо: «Эскудо».

Они: «А по буквам-то подходит...»

Один из них: «И это ты чего, самый умный, что ли?»

Ржут.

Отворачиваюсь, накрываю голову подушкой.

Они: «Не-не! Оставайся на связи, Студент!»

Я их тогда же научил играть в холдем, а то прежде только пятикарточный дро-покер знали, по фильмам с Джеймсом Бондом. А холдем, как по мне, гораздо интересней.

В преф — пытался учить, но ситуация немножко неподходящая, когда в любой момент могут сдёрнуть на тревогу так, что и пульку расписать не успеешь.

И как салабону — они навязали мне условие, что играем либо на сигареты, либо на отжимания. И если я выиграл — то с них сигареты, а если проиграл — то с меня отжимания.

Потом спросили: «Почему ты не возражаешь, почему не чувствуешь себя униженным?»

Я ответил честно: «Отжаться я и пятьсот раз могу, а сиги — лишними не бывают».

А прочих салаг — да, конечно, унижали. Порою — жестоко. До такой степени жестоко, что мне это напоминало, как мы, в своей юношеской компании, глумились над одним пареньком из той школы, откуда был один из наших, но вот наш-то уже окончил, уже в своей «менделавочке» был, а тот паренёк — на два года младше, но почему-то лип к таким негодяям, как мы, будучи очень чистым и доверчивым юношей.

И вот как мы только над ним не глумились!

Тогда, в начале девяностых, поступило в продажу такое корейское хрючило. Кидаешь на сковородку с кипящим маслом «зародыши» чипсов — и через несколько секунд, буквально, те чипсы набухают, напузыриваются новой жизнью. Получается — ну, такой креветочный попкорн, который вполне можно употреблять под пиво.

И этому пареньку сказали: «Имей в виду, Саш, замечательная штука». Дали коробку.

Он вытянул пару этих целлулоидных пластинок, принялся жевать. Мы все с интересом смотрели. Потому что в сыром виде — они и не подразумеваются как что-то съедобное.

Но он — героически прожевал эти пластинки и сказал: «Да, своеобразно».

Ему ответили: «Ну конечно, своеобразно. Вот как с тем генералом и слоном из анекдота. Потому что мы-то их, вообще, вот так готовим».

Показали, как там оно «попкорнится» на сковородке в масле.

Он: «Ну, вы сволочи».

Мы: «Ну, мы сволочи».

Всё — без восклицательных знаков.

К слову, это был ранее помянутый «совсем не крутой» паренёк, который, тем не менее, в пятнадцать лет имел регулярный секс со своей училкой, далеко не безобразной барышней. И мы над ними обоими угорали — но вместе с тем и осознавали, что эта парочка довольно славная.

Ну и так же примерно было в той части, где я «служил», с салабонами. Нет, «ведро компрессии» никто не просил принести, это уж слишком старо — но, в общем-то, стебались над лошками, чтобы им поскорей захотелось перестать быть лошками.

Всякие учения, где, в том числе, заставляли плюхаться в грязь по команде «Вспышка!» - это для меня просто развлекуха была. Вспомнился стишок: «Вспышка справа, вспышка слева — раздирают небу плеву».

Один из молодых спросил: «А что такое «плева»?»

Над ним поглумились: «Ну, тебе, мальчик, оно, может, и рановато знать: всего-то осьмнадцать годков. Но это у девочек есть такая штучка, которую взрослые мальчики ломают».

Он: «А, «целка», что ли? Да вот сколько ни ломал — честно, не знал, что она ещё и «плева».

Ему отвесили поощрительный подзатыльник, а сержант Ляпин сказал: «Вот я до армейки не больше пятнадцати их, плев, поломал. А этот — смотрите, какой орёл».

Другие старослужащие: «Не больше пятнадцати» - это две или три?»

Я, не будучи старослужащим, но будучи великовозрастным «студентом», вообще промолчал. Честно, у меня вообще никогда не было девственниц. Вот по сию пору. Друзья говорили, что та ещё мутотень. Но я никогда и не интересовался девственницами. Ибо, если у неё никого раньше не было... то вот пусть первый у неё будет кто-то другой. Да я со школы предпочитал спать со старушками аж за двадцать.

С тем парнем, который повесился — он незадолго до этого получил письмо, которое сжёг и ещё растоптал пепел до невозможности восстановления текста. Это намекало на сильно личные мотивы.

Наши ребята, немножко поискав, встретились с той барышней, с которой он был до армии, и она прямо сказала: «Да, я написала ему письмо, что пошёл бы он нахер со своей армией! Ты, сука, вешайся, лучше, уже сейчас, ибо я тебя дожидаться не буду!»

Наш агент: «Ну, он последовал вашему совету» (показывает фотки).

«О гхосподи, какой ужас? Это я правда накликала такую беду?»

Ей: «Накликали. Мышкой по спеллу. Впрочем, всего хорошего» (да, наши бывают бессердечны... в некоторых случаях).

Военпрошке — сдали запись беседы с нею, и это не то чтобы доказательство для какого-то уголовного дела, но инцидент с повесившимся солдатиком можно было считать решённым, причём, даже без меня. Оставалось — хищение «инвентаря».

Всё это время — я дружился с личным составом, особенно с дедулями. Но аккуратно.

Пишут письма.

«А как вот правильно: «дИфлорация» или «дЕфлорация»?»

Я, со своей койки: «Вообще-то, «дЕ-флорация. Но вот не хочу быть самым умным, чтобы спрашивать: ты в каком именно месте к своей барышне хочешь это ввернуть?»

«Да иди ты к чёрту, Тём... Ну, я знаю, что такое «дефлорация» у девочек — а здесь речь о дефлорации моих чувств к ней».

«Трудный случай. Пожалуй, «Мои чувства к тебе освежёваны, как мятежник, насаженный на кол на пути ассирийских войск» — может оказаться мрачновато».

Парни ржут: «Освежёваны». Но в то же время — как-то немножко оробело, при упоминании того, что вытворяли ассирийцы. Даже — будто бы поёживаясь.

Старший сержант Сайдулаев, сверхсрочник, автор письма: «Да идите вы!»

Подумав, говорю: «Мои чувства — как провода линии ЛЭП. Такие же возвышенные, оголённые и высоковольтные». Я бы так написал».

Парни снова ржут, но уже добродушно. Сержант Ляпин говорит: «А вообще — нормально. Я бы своей тоже так написал, когда клеил. Сейчас, правда, отклеиться бы».

Сайдулаев: «Да вот мне тоже понравилось. Спасибо, Тём».

Потом, через пару дней, он ко мне обратился: «Тём, ты ведь филологический заканчивал?»

«Было дело», - подтверждаю.

«А мог бы меня немножко поднатаскать по русскому?»

Нет, он был вполне себе русскоязычный юноша татарского, вероятно, происхождения — но хотел поступить в какой-нибудь вуз, чтобы стать «сыщиком в милиции». Он так и говорил: «Не опером в ментовку устроиться», а «сыщиком в милиции». А оперу — нужно хоть какое-то высшее образование. Нет, можно, конечно, было на вокзале купить корочки какого-нибудь «арбузодробильного», но сержант Сайдулаев был честный парень. А русский — реально очень сложный язык, которого, считай, никто из нативов не знает в полной мере.

Мы занимались в свободное время, прочие интересовались, а ещё через неделю, когда мы были в каптёрке вдвоём, Сайдулаев сказал: «Тём, можно задать тебе один вопрос?»

«Вопрос? Интересно, какой? «Артём, а ты гей?» Ну, поскольку я не проявляю интереса к их разговорчикам о том, кто бы с кем бы как бы. И как тут объяснить, что я высокоморальный парень, что у меня есть жена — и разборчивость в связях на стороне?

Говорю: «Нет, ну когда старший сержант хочет задать вопрос рядовому — он должен говорить: «Разрешите обратиться».

Сайдулаев: «Без сарказма. Артём, ты офицер?»

Нда, приплыли. Ну говорил же, что нельзя без подготовки внедрять агента. Это ж только Штирлиц мог «приносить апельсины». А так — это очень трудно: выдавать себя за того, кем не являешься и по жизни никогда не был».

Спрашиваю: «Почему так решил?»

«По ряду причин. Во-первых, ты вот когда покупаешь в нашем лабазе пару пачек сигарет — протягиваешь тысячу, а сдачу суёшь в задний карман, как будто для тебя это вообще ничто. Ну и по тебе видно, что ты привык к большим деньгам».

«Так спрашивается, - Сайдулаев улыбается, - зачем вообще на армейку пошёл? Почему не откупился?»

«Захотелось, - говорю, - познать жизнь, как она есть».

Смеётся: «Да? А на лейтёху нашего взводного — смотришь порой, как на говно».

Возражаю: «Да что за чушь? Я не считаю его говном. Нормальный вполне пацанчик».

Сайдулаев: «Ну в том-то и дело, что для тебя, как бы салабона, лейтёха, твой взводный - «нормальный вполне пацанчик».

Я: «А что, он Царь и Бог для меня должен быть? Ну извини, я с граждани ещё не отвык от некоторых своих... воззрений... а что надутый мажор — так я этого не скрываю».

Сайдулаев: «И на стрельбище не скрываешь. Вот тебе говоришь: «Одиночными» - ты тут же переводишь. Говоришь: «Очередью» - тоже. Никогда не путаешься»

Я: «Слушай, ну тут уже какая-то ересь пошла, извини. Стреляю я — откровенно херово, тебе ли не знать».

Он: «Да. Ты очень хорошо попадаешь в «молоко». Не совершая ни одной ошибки новичка. Ни зацеливаешься, ни дёргаешь. А когда жмёшь на спуск в режиме очереди — у тебя строго три пульки выходит. Отсекаешь. И прикладываешь калаш так, что он как влитой. А салабоны — его ж боятся, на самом деле. И я ещё много могу чего продолжить, что ты не как салага делаешь — но и не как армейский вообще».

Сдаюсь: «Контрразведка. Это по поводу вашего хищения РПГ и ПТРК со склада».

Сайдулаев: «Я вообще знал, что эта лажа не проканает, что кто-то такой на нас выйдет. Но тебя — не сразу просёк».

Советую: «Рассказывай, как оно было на самом деле. Мы никого здесь прессовать-то не хотели, особенно вашего Батю. Иначе б — и на внедрение это не пошли. Нам нужно просто знать, куда могли эти игрушку деться».

Сайдулаев: «Если расскажу, как на самом деле было — ты не поверишь. Вот даже если знаешь пословицу «Кто в армии был — тот в цирке не смеётся».

Рассказывает. Пошла машина на полигон, дополнить боекомплект. Урал. И по дороге — сел.

Тут перебиваю: «В смысле, «Урал»(!) сел?»

Сайдулаев: «Ну ты «дороги» здешние видел? И да, нет пределов водительскому мастерству. И вот он сел, а водила, салага, пошёл в часть вызывать бэху, чтобы сдёрнуть».

Мотаю головой: «Извини, ряд вопросов. То есть, машина с таким грузом — шла без сопровождения. Соляру экономили? И в машине — один. Но почему у него рации-то не было?»

Сайдулаев: «Да была, но старая, аккумуляторы все потекли» (ну да, а проверка связи перед каждым рейсом — это марсиане придумали). Короче, он припёхал в часть, вышла бэха, и там сразу не догадались проверить сохранность груза. Это в части уже выявили, что не хватает двадцати мух, шести ракет от «малюток». Сначала водилу того, салагу полкан прессанул — но тот реально лошарик, не в теме. Местные жители растащили, пока Урал в яме сидел».

Говорю: «А пожалуй, я тебе, Сергей Ерсултанович, дам рекомендации, куда надо. У тебя нормальный такой дедуктивный метод. И это смелость, на самом деле, сказать капитану контрразведки — что вычислил его».

«Капитан?»

«Ага, красивый, двадцатидвухлетний. Главное — хоть в ближайшее время не болтай?»
To be continued

Оставить комментарий

Популярные посты:

titus

Мультиаккаунтинг: что это

budetlyanin108

Калифорния объявляет чрезвычайное положение из-за птичьего гриппа H5N1 сразу

misareg

Порошок целебный

a_simakoff

Про бокс

jalla00

Без названия

shi_ra

Наш Новый Год

ru_royalty

Рождественские открытки.

matsam

Рептилоиды и Годзилла

pro100_mica

Жил-был художник Павел Покидышев

• Ранее
• Архив