Отдаю родного отца на съедение оркам - а что поделать?

artyom_ferrier — 19.07.2018

Моего Батю, который полтора месяца назад сверзнулся с груши и сломал бедро, кажется, решили вытурить из нашей больницы.

Ну как, «вытурить»? У нас, разумеется, нет никаких зурабовских или голиковских нормативов, типа, если за семь дней не в морг — то околевай на улице.

Это — больница при нашей Корпорации. Для сотрудников (преимущественно раненых) и членов их семей. Там всё оплачивает страховка и всё решает целесообразность с точки зрения эскулапов. Хотя иногда они, конечно, капризничают.

Помню, когда я, в 98-м, сбежал через окошко по простыне через два дня после сквозного ранения в грудак (хорошо, АКМ был, который обычно сплошняком проходит, а не 5,45, который имеет скверную привычку дробиться в тушке), главврач Максимыч орал: «Вот этого(!) мы больше не возьмём, даже если у него там сепсис начнётся!» Но — помирились потом. Конечно, док мог купить любой вискарь, какой продаётся в России — но я мог презентовать такой, что и в Шотландии не везде и не всегда купишь, для коллекции.

И я должен был сбежать. У меня жена тогда, первая, Ирка, параноидальная была по части моей работы. Надо было успокоить. «Ириш, ну вот немножко неудачно петарды на шашлыках позапускали. Дебил один сунул в костёр целый ворох — вот и прилетело. Но глаза — я берёг и защитил в любом случае. И «фабержоиды», специально для тебя — тоже берёг и защитил».

Всё равно не помогло.

«Я что, идиотка? Я, конечно, всего лишь офтальмолог — но я что, огнестрел от ожога не отличу? Я не поверю, что тебя выписали на такой стадии. Живо в больницу обратно!»

Ну, ложиться-то я обратно не стал, только на обследование приезжал, а его проводил сам Максимыч. И издевался похлеще Иришки: «Да, на кошках так не заживает. Но у них, впрочем, и мозгов побольше».

С Иришкой же — всё равно не помогло. Она хоть и офтальмолог, но такая немножко «эзотерическая» барышня была. Карма, прана, всё такое. Я решил на этом сыграть. Сказал: «Вот чем больше ты за меня волнуешься — тем больше шанс, что твои волнения материализуются. Поэтому — постарайся отрешаться».

Это было очень умно и тонко. Чтобы в один день вернуться из командировки и увидеть записку: «Артём! Я знаю, что ты жив и невредим, мне так сказали, и слава богу, но я чуть не угробила тебя своей дурацкой паранойей. Мне приснилось, как ты плывёшь по реке лицом вниз в простреленном плаще, и мне пришлось принять трамала, чтобы такого не думать, чтобы не накликать. Извини, я так больше не могу. Нам обоим будет лучше, если мы расстанемся».

Я после этого неделю пил по-чёрному (вискарь — как пиво, по три литра в день, хотя некоторые не верят, что это вообще возможно) — а потом, оклемавшись и влившись в работу, довольно случайно повстречал Женьку. И её-то, пару месяцев спустя после первого знакомства, спросил: «Ты будешь переживать за меня, когда я в командировках, где, возможно, мне вынесут мозги?»

А Женька — юрист и очень рациональная барышня. Она ответила: «Вот когда реально вынесут — может, немножко взгрустну. А так-то — чего париться? Грохнуть могут кого угодно и где угодно, тебя — немножко труднее, чем прочих».

С Иришкой мы сохранили добрые отношения (несмотря на всё, что я наговорил ей в трубку в ту неделю, когда бухал по три литра вискаря в день), а с Женькой — у нас теперь двое детей, из которых Кирка, дочка, пока ещё малосознательная, а сынок Лёшка, которому почти пятнадцать — даже слишком сознательный, мог бы быть и большим балбесом в таком возрасте.

Ну а я сейчас — начальник в мягком кожаном кресле. Хорошо хоть, жопу под стать тому креслу не отожрал.

А сейчас Бате лечащий док сказал: «Вы явно идёте на поправку, и вам сейчас лучше всего отправиться на курорт, где можно много плавать. Вот это — будет лучшая разработка для вашей ноги».

Да, Батя уже приноровился ходить даже не на ходунках, а на костылях, причём так, что я только страховал сбоку.

Батя: «Однако, я пока не могу преодолевать шесть метров с шестом, даже вот с этим (потрясает костылём)».

Док (привыкший ко всему и подыгрывая): «А раньше — могли?»

Батя: «Нет, но я, чёрт побери, надеялся на вашу хвалёную медицину!»

Но после этих шуточек — конечно, он поблагодарил весь медперсонал. Спросил у меня: «Что я могу для них сделать?»

Я ответил: «Да тупо вискарём и коньяком хорошим проставиться, поляну накрыть. Бухло и хавчик я притараню, но карточка — твоя, чтоб всё по-честному».

Он: «Нет, ну вот если какие-то жизненные ситуации...»

Пригибаюсь к его уху, шепчу: «Прикинь, они не знают, что я - директор Дипломатического Департамента. Вот эти эскулапы — они вообще в вакууме обитают».

Батя (впервые): «А кстати, ничего, что я тебя «Тёмкой» порой называл при них?»

«Нормально. У нас не принято отчеств».

Да, не принято. «Это Артём звонит. Мне нужно то-то, то-то и...» - «Какой ещё Артём? Вы чего, ребят, прикалываетесь, чтобы я...» - «Шевелил задницей? Ну, если хочешь, можешь болт положить и никак не шевелить, ничего не собирать. Что, вообще говоря, ты должен по работе. - Да пошли вы нахер со своими разводами, дебилы! - Ну, дебилы или нет — а материалы мне нужны. Через тебя — или через твой труп - Погодите, это серьёзно вы, что ли, Артём Викторович? - Лучше «Артём» без отчества».

Да, у нас та ещё шизуха по части субординации — но одна из самых эффективных в мире. Хотя многое — наподобие того анекдота, где «в целях повышения дисциплины в ЦАХАЛ, было строжайше запрещено рядовым при обсуждении приказа брать старшего офицера за пуговицу».

И если Бате сказали, что нужно разрабатывать ногу в плавательном режиме — значит, нам дорога на P51D. Это наша главная база ВМС на Тихом океане — и главный же корпоративный ресорт. Островок где-то в трёхстах милях от Оаху.

Лёшка — сейчас там. Он, вообще-то, пока был в Москве да на летних каникулах, рвался в палату к дедушке. Я пару раз пустил, потом сказал: «Лёх, пойми: ему не очень приятно, что ты наблюдаешь его в таком «жалком» виде. Он тебя стесняется».

Лёха: «А тебя — нет?»

Отвечаю: «Меня — стесняться нечего. Про меня — он давно усвоил, что для меня нет принципиальной разницы между семидесятилетним инвалидом — и двадцатилетним КМС по боевому самбо. Разве что инвалидов — я не бью» (Замечу, инвалиды и умнее: они хоть осознают свою инвалидность).

Лёха взрывается: «Как ты думаешь, почему вот я на своём канале не ставлю видосы, где разношу в хлам с ноги подвешенные бутылки с водой? (А он может) Всё только — позитивчик. Если и самоутверждалочки — то в танчиках или чём-то подобном. Как думаешь, почему я так делаю?»

Отвечаю: «Мне одна умная тётенька сказала, что моё поколение выросло на Ван Даммах и Шварценегерах, где воспевается индивидуализм сильной личности, а твоё — на добрых американских сериалах, где негоже никому быть круче другого».

Леха: «Да иди ты!»

Беру его за плечи (теперь уже не надо присаживаться для пущей доверительности), говорю: «Лёх, ты когда-нибудь вытаскивал с поля раненого бойца? Ты понимаешь, что он может быть... не очень опрятен и элегантен?»

Отчеканивает: «Нет, не вытаскивал. Но да — понимаю. И чо?»

«А и то, что про меня Батя понимает, что я делал это много раз. И меня уже ничем не удивишь. А про тебя, извини, он думает, что тебя надо беречь от впечатлений, связанных с его слабостью. Ничего обидного, но уж прости ему такую мнительность».

Простил.

На пороге же развернулся и, приложив палец ко лбу, изрёк: «А вообще — эта тётушка может быть и права. Ведь если вдуматься, то Breaking Bad – это очень добрый сериал. Про человеческие отношения, дружбу, сотрудничество... сострадание... прощение... примирение».

Фыркаю, машу рукой: «Всё, иди уже! Оставь эту фишку для обзорчика на канале».

Ну и он свалил на P51D, а вскоре туда и Женька подкатила, прямо со стокгольмских своих арбитражных посиделок.

Батя же с Матушкой — ни разу не были на P51D.

Я много раз звал, но они: «Да мы или в Чехию-Францию — или на дачу. А морские курорты — это для молодых. Нам-то что — на лежаках пляжную флору из себя изображать?»

Тут же Батя стал расспрашивать, чем, собственно, наш P51D лучше той же Турции.

«Могу сказать, чем хуже. Нет античных руин. Во всём остальном — это просто несравнимо. И море, и сервис, и люди. Там много русских, конечно, но ни одного «тагила». И ещё там есть орки».

«Кто?»

«Орки. Ну, мы их все так называем, на латинско-английский манер. Тебе-то переводить не надо?»

«А, эти? И что, настоящие?»

«Нет, надувные резиновые».

Но строго говоря, орки и смотрятся как этакие огромные надувные резиновые игрушки «инь-янной» расцветки. Что, конечно, прибавляет умилительности их облику.

Этот их под («племя»), видимо, обитал в окрестных водах давно. Но остров долгое время был необитаем. Потом в Войну использовался как американская авиабаза. Потом амеры ушли, а Кеннеди решил подарить этот островок Говарду, одному из наших «папаш-основателей», заслуженному лётчику USAF. Не то, чтобы у США были какие-то права на остров, но и ни у кого другого не было, поэтому — почему б и не сделать необременительный подарок хорошему человеку?

Говард назвал приобретение в честь своего любимого «Мустанга», и стали кое-как обустраиваться. И портовую зону, и курортную. С заботой об экологии, конечно, чтобы не пришлось барахтаться в мазуте.

И вот тогда орки проявили интерес к людям. Стали регулярно подходить ближе к берегу. С тех пор — мы изучаем друг друга.

Но что характерно, орки всё-таки держатся на некотором отдалении от пляжа. Метров триста. Как будто чувствуют, что иных мнительных людей они всё-таки могут смущать своим присутствием. То есть, их специально никто не отваживал от берега, но — сами проявляют сознательность. Впрочем, это рыбоядная, мелкая резидентная разновидность, а не те вот здоровые бродяги, которые могут выбрасываться на берег на две трети корпуса, чтоб ухватить тюленя. У наших-то самых крупных парней зафиксирована длина метров восемь, а барышни ещё миниатюрней.

Впрочем, этого хватает, чтобы отваживать от наших берегов акул, которые, вообще-то водятся в окрестных водах, и не только безобидные какие-нибудь рифовые. Но для любой акулы соваться туда, где ходит орочий под — это примерно то же, что вокзальной шпане пытаться обуть прибывшую на соревнования сборную по кикбоксингу.

Мы используем орок и для тренировки новичков (на острове). Если, конечно, глум можно назвать «тренировкой». Но вот с парнем заключается пари на штуку-другую баксов, что он не сможет проплыть и пятисот метров от одного катера до другого на удалении в пару километров от берега. Что «страх открытого моря» его одолеет.

Парень думает: «Чего за херня? Чего там, течение, что ли, какое? Да хрен угадали! Возьму поправку на снос — пройду и через течение».

Его вывозят в море, стараясь держать в каюте, чтобы не заметил на поверхности чего лишнего преждевременно. Он спрыгивает, плывёт. Тут с буйка посередине специальным сигналом приглашают орок. Они уже знают правила игры — и, кажется, сами получают от неё удовольствие.

И вот чел внезапно видит прямо по курсу чёрные плавники над водой. Обычно — результатом становится побитие всех рекордов Фелпса на возврате к тому катеру, с которого прыгнул.

В нескольких случаях особо грамотные и выдержанные товарищи - плыли очень тихо, избегая всяких «кавитационных» эффектов, но тоже назад.

И только в двух, насколько помню, испытуемый продолжил движение в сторону этих плавников.

В одном случае потом объяснил: «Ну чего я, не понимаю, что ли, что это «рыботы»?» (то есть, наши дроны, замаскированные под морскую фауну, и мы действительно используем разные подобные штуки). Когда ему объяснили, что, вообще-то, нет — немножко изумился.

«А эти косатки — они точно безобидные?»

«Эти — пока никого не сожрали. Ни одного инцидента. Они вообще на рыбе специализируются, к млекопитающим абсолютно неагрессивны. Хотя намеренно провоцировать — наверное, не стоит. Ну, там, за хвост хватать, за плавник. Тут — чёрт его знает. Может, ответит взаимной игривостью, прихватит за ногу да утащит метров на двадцать в глубину. Для неё — ничто, для человека — может быть неприятно. Но, впрочем, ты же и ягуара не станешь за хвост хватать, если в сельве повстречаешь — а они-то уж точно «лояльны» к человеку (в отличие от леопардов, особо отмечу)».

В другом же случае, когда испытуемый прошёл через под — он, поднявшись на борт, пожал плечами: «Ну вы чего, за дурачка меня держите? Чтобы я не отличил акулий плавник от косатки? У парней высокий прямой, у девчонок изогнутый. Когда вместе наблюдаются — как это за акул можно принять?»

Впрочем, такие развлечения лет пятнадцать назад были актуальны. Сейчас-то просто все наши так или иначе в курсе про этих наших «инь-янных» морских друзей, а потому «тест» не имеет смысла.

И когда Лёшка чуточку подрос, лет до девяти, - уломал-таки познакомить с орками.

Женька встала на уши. Что, вообще, ей не так просто, поскольку она не чебурашка, если честно. «Нет, я всё понимаю, это нифига не рыбы, они очень умные, милые — но всё-таки это же дикие звери. А если кому-то из них всё-таки взбредёт чего-то в голову? И это же ребёнок!»

Говорю: «Ну, да, не подумал. Это всего лишь ребёнок, у него слишком мало силёнок, чтобы справиться с оркой, если ей чего-то взбредёт в голову. Взрослый парень, вроде меня — он-то понятно, что за хвост в случае чего ухватит, раскрутит да отбросит. Вот все эти восемь тонн».

На самом деле, один из самых прикольных моментов в купаниях с орками — это полнейшее осознание, что каким бы ты ни был крутым на суше против людей, против этих ребят да в воде — ты просто совершенный инвалид. И если что — ты нихрена ей не сможешь сделать.

Но вот истории известно всего четыре случая нападения косаток на людей.

Три из них — случились в океанариумах. Причём в двух случаях в бассейн с касаткой запрыгивал не её тренер, а какой-то левый чел, который пытался её оседлать или что-то такое. Орка охреневала от такой наглости, слегка прикусывала ногу (без травм, хотя могла бы просто оттяпать одним движением) и протаскивала по бассейну. Если этого сумасброда зажимало между её тушей и бортом (чего, касатка, возможно, не хотела, но просто «не вписалась в поворот») - человеку этого иногда оказывалось достаточно.

И один достоверный случай — атаки дикой касатки на серфингиста, который грёб, лёжа на доске. Да, в этом положении — он очень похож снизу на тюленя. Считается, что и значительная часть атак со стороны белых акул — происходила при таких же обстоятельствах. Но, ей-богу, человеческие охотники гораздо чаще стреляют друг в друга, приняв за лося.

Миролюбию же орок в отношении гомосапов — остаётся только поражаться. Как и интеллекту. Можете не верить, но они способны различать десятки людей, даже тех, кто вовсе не является их инструктором в океанариуме, а просто контактирует. Более того, они присваивают имена новым людям, которые показались им как-то приметны. Это наши акустики чётко зафиксировали.

И Лёшке, когда впервые окунулся в это орочье царство, тоже присвоили особое имя, чем он офигенно гордился среди ровесников, чьи родаки всё-таки не такие «оркофилы», как я, и покамест не разрешали заплывать туда, где уже бывают орки.

А что различают отдельных людей - это просто очевидно, что вот прыгает в воду с катера конкретный человек, и ближайшая орка, опознав её, выдаёт особое сочетание своих «модемных» сигналов, которое ассоциируется именно с ним. А остальная братва — подтягивается потусить.

Причём, у нас сложилось впечатление, что они запоминают, какие игры нравятся каким людям, а какие нет. Скажем, Лёшка (как и я) — обожаем, когда орка выпрыгивает рядом и плюхается. Ну как, «рядом»? Метрах в двадцати и всегда в противоположную от пловца сторону, чтоб не зашибить. Но всё равно, ощущение — как будто фуру с вертолёта сбросили. И волна идёт кайфовая. Но нашему с Лёшкой (и многих других наших ребят) разумению. Поэтому с нами — орки охотно так играют.

А вот Женьке это не очень нравится, она вообще их немножко побаивается, несмотря на весь свой рационализм. И с ней — они никогда себе такого не позволяют. То есть, даже вот этой собачьей «вредности» в них нет, когда собака, чувствуя, что человек её боится, может начать намеренно пугать его просто по приколу.

Вообще, поразительные существа. Мы долгое время изучали их язык и давно выявили в нём то, что можно было бы назвать «лексемами». То есть, такими наборами звуков, которые образуют слова, обозначающие какие-то явления.

Тут некоторая сложность в том, что у разных подов касаток — языки очень специфические, похлеще разнобой, чем на какой-нибудь Папуа Новой Гвинее, где всё-таки можно родство групп выявить. Во всяком случае, мне так объясняли наши «оркологи», что у каждого пода — в принципе совершенно уникальный язык.

И хотя нам удалось, конкретно для нашего пода, установить много их «слов», - но мы до сих пор не понимаем, как они вводят новые слова, будь то «имена» людей или названия игрушек, которыми мы развлекаемся с ними.

Скажем, вот арктические орки, охотники на тюленей — используют такую тактику для того, чтобы смыть тюленя со льдины. Выстраивается их пяток «борт к борту», разгоняются — и накатывают волну на эту льдину. Бедный тюлешка оказывается в море и у них на зубах.

Наши рыбоядные южане — естественно, такой тактикой не владеют. Но мы решили научить. Подгоняем плавучую платформу, имитирующую льдину, а на ней — центнер свежей рыбки. И показали, чего делать.

Так не только научились очень быстро, но и в лексиконе появились слова для обозначения этой льдины и, видимо, процесса такой охоты, к которой они призывают друг друга.

Но вот чего до сих пор не поняли наши лингвисты — есть ли в их языке некое подобие синтаксиса. Ну, понятно, что нет выраженных флексий — уж это бы мы просекли. Но вот некоторые из наших считают, что у них синтаксис задаётся особым ударением или тоном внутри слова, и таким образом, возможно, у них реально имеются структурированные фразы, а не просто «моя видеть рыба».

Я всё это рассказал Бате, и он кивнул: «Да, пожалуй, вот этими орками — ты меня увлёк. Насчёт поплавать с ними — не знаю, пока-то в бассейне вашем лечебном, наверное, но вот ваши записи их разговоров — я бы, пожалуй, послушал».

Ну да, он же филолог, а в какой-то мере и лингвист.

Я ему, конечно, не стал говорить, что над этими загадками орочьего языка бились ребята, которые собаку динго съели в Австралии, на говорах аборигенов, и койота на говорах всяких апачей. Что с романо-германской базой да «шо-то помню с греческого» - туда, наверное, соваться смешно.

Хотя — чем чёрт не шутит? А вдруг озарение какое гениальное посетит? Так-то Oldman – умный (когда не лезет на грушу с бензопилой).

Главное — что удалось завлечь именно туда, на P51D, где у нас не только максимально возможная в этом мире безопасность, но и все мыслимые санаторно-реабилитационные фасилити.

Жаль, я не смогу присоединиться: слишком много дел в России.

Оставить комментарий

Популярные посты:

traianus

1xBet casino: огромный выбор лицензионных игр, регулярные бонусы и надежная защита данных

volynko

Зеркальный город

maysuryan

Опять споры среди левых

philologist

Анатолий Собенников. "Мифы русской литературы. История. Поэт. Россия. Народ"

congregatio

Несравненный

tanechka_s

Чёрное море моё

norg_norg

Миф про 700 тысяч уклонистов в начале ВОВ

elika

О радость начала! О раннее утро!..

mislavl

Военкор Марат Хайруллин про арест замминистра обороны

• Ранее
• Архив