Студент амстердамский. Глава двадцать пятая
alise84 — 20.07.2013 Глава двадцать пятая( К.Горбатов. Зима )
Бухгалтер Свен Петерсен не понимал в происходящем ничего.
Начальство послало его с бумагами в расположение части, по дороге он налетел на русских драгун и вот теперь идет по Москве в теплом кафтане и в валенках обсуждать, как преподать московитам науку бухгалтерию.
Вчера в том месте, где ему определили жить, он познакомился со многим шведами. Все говорили одно: "Ничего, жить можно, привыкнешь. Пошли письмо домой, русские разрешают приезжать женам или родителям. И вещи разрешают присылать. А то, что велели прийти в Навигацкую школу - хороший знак".
В назначенное время Свен сидел в том классе, куда ему было приказано явиться. Пришли двое: господин средних лет сразу видно в большом чине, и с ним молодая красивая дама, жена. Господин сказал, что обращаться к нему надо герр шаутбенахт и начала расспрашивать, где он изучал бухгалтерские науки. Узнал, что в Англии, обрадовался:
- Если вы говорите по-английски, то вам с фру Софьей договориться будет легко. Я вас оставляю, желаю успеха.
Оказалось, что фру Софья проходила ведение расходных книг и учил ее тоже англичанин, но в Москве, в школе при кирхе.
Знания у дамы были не великие, но твердые, как раз то, что надо, чтобы начать объяснять студентам, и сговорились они быстро. На уроке он говорит, она переводит, что непонятно, и ходит по рядам: смотрит, правильно ли чертят и учатся заполнять тетрадь. А потом, после урока он рассказывает ей , что будет на следующем. Чтобы подготовиться. Начать решили через неделю.
Герр шаутбенахт заглянул в класс еще раз, сказал любезно:
- Зося, зови коллегу обедать.
Оказалось, что живут они совсем рядом, даже карета не нужна, идут пешком. И дом такой хороший, с двориком, с камином. На окнах красивые красные цветы, фру Софья назвала Geranium africanum.
( П. Ренуар. "Герань и кошки" )
А в зале в горшке стояло огромное зеленое растение, герр шаутбенахт сказал, что названия не знает, отломил черенок много лет назад в южных землях и вот выросло такое древо.
( Видимо у наших героев растет фикус. Рисунок из книги Линнея "Виды растений" )
И обед был прекрасный, и обхождение самое уважительное, но лучше всех была фру Софья: высокая, сероглазая, с волнистыми рыжеватыми волосами, тихим голосом и внимательным взглядом.
Был бы он не пленным в подаренных валенках, распушил бы перед ней хвост, начал бы рассказывать про важность бухгалтерии и солидность сего занятия, а так что - только сиди и смотри.
Но зато выпала другая приятность, хоть и не сердечная, а все же. Герр шаутбенахт написал записку каптенармусу Навигацкой школы, чтобы тот выдал учителю Петерсену чулок три пары, две рубахи и пару порток из того запаса, из которого одевают неимущих студентов. А так же чаю, сахару и свечей. На прощанье фру Софья ему еще отрезала ветчины и пирога с капустой.
Так что жить и правда оказалось можно.
Возвращаясь домой Свен все вспоминал, как московская дама писала в тетрадке, наливала чай, слушала про его плен и приезд в Москву. Ну почему такие женщины всегда замужем. Эх!
( Обитатели Немецкой слободы. Со старинной гравюры )
Мариан вернулся в Сухареву башню уже вечером. Договорился с парой студентов, что объяснит им непонятное в Ньютоновых теориях. Уже собрался уходить, как доложили, что пришел барон фон Торн, помощник царского архиятра господина Арескина.
- Как пришел? - Марек выбежал из кабинета и увидел Николку медленно, но уверенно поднимающегося по лестнице.
- Я конечно в карете приехал, но вот поднялся к вам сам и почти без труда. И не просто поднялся, а с приглашением.
На листе бумаги было красиво написано:
" Генваря 15 лета 1710 от воплощения Бога Слова в шесть часов пополудни в царской аптеке у Курятиных ворот будет представлен прекрасный гербарий «Catalogue planarum circa Moscuam crescentium» с описанием растений, в Москве произрастающих
- Ну вы молодцы, - Мариан посмотрел на Николаса с уважением. - Все хотите заставить людей к докторам ходить.
- Мы-то хотим, а они боятся, - грустно ответил тот. - То пойдет слух, что коль почти все врачи нерусской веры, то они присланы сюда людей травить, то какая-нибудь бабка начнет шептать, что лекари сии душу православную у человека отнимают и дьяволу продают.
- Душу отнимают? Как это?
- Да кто их знает, как. Людям не объяснишь же, что бабка эта за свое шептание и наговоры деньги берет, и доктора ей главные враги. А женщины вообще лечиться боятся. И осмотреть себя не дают. Сие против веры. Вот и уговариваем. А Петр сейчас еще зубных докторов выписал, стыд и срам говорит, что от зубной боли молимся Антипе да Ионе, а врачей не имеем.
- А Прохор еще и заговоры знает. Я вот помню один, он читал: "Заря алая, заря утренняя, заря заряничная, девица красная, лицом пригожая, полуночница; во поле широком заяц-поскакушк
- Ну может сие дело и хорошее, успокаивает больного, но с лекарствами вместе как-то лучше, - сказал Николас. - А я уже в Аптекарском приказе два экзамена сдал и научился настойки готовить от простуды, от головы, от бессонницы. А еще сэр Роберт меня научил варить отвары для мужской силы и против женской холодности, так что если вам вдруг надо, вы скажите. Я секретность сохраню, мне сие по должности положено.
( Портрет сэра Роберта не сохранился, зато есть его гербовый экслибрис. Всю свою огромную библиотеку, больше 4000 тысяч томов, а так же коллекцию морских раковин и минералов он завещал Петру.)
.
- Пока, тьфу-тьфу, не надо, - рассмеялся Мариан. - А скажи, имен не называя, а многих Роберт сим пользует?
- Дамы часто просят, а то, говорят, муж завалится к стене и спит, а им - обида.
- То-то я смотрю, как не придешь куда, они все вокруг Роберта вьются. Раньше мне просто проходу не было, а теперь соперник нашелся. Я уж думал старею, а тут вон оно что.
- Роберт еще водами интересуется, все хочет у нас полезные воды найти. Говорит, сие дело очень важное. Вы приходите, если будет свободный час. Гербарий очень хорош, больше трехсот растений и все с описанием.
Мариан поблагодарил Николаса, распрощался с ним и пошел домой, думая, что потеплеет скоро и надо бы и правда съездить посмотреть домик, от Прошки днями может быть ответ, как и что у него в Амстердаме вышло, а интеграл удобнее обозначать как Лейбниц пишет, а не как сэр Ньютон, хотя Ньютон ему и милее. А гербарий надо обязательно сходить посмотреть, можно даже и Ваню взять будет.
( Еще один Горбатов. "Зимний пейзаж с церковью" )
- Вот станешь ты, Дуняша, графиня, кто же шить нам будет? - говорила Софья, раскраивая вместе с девушкой рубашку для Вани.
- Да ладно вам Софья Ивановна, что у меня от графского звания руки что ль отсохнут? Завсегда подбегу и все сделаем в лучшем виде, - пробормотала Дуняша, склонившись на над выкройкой, и вдруг, испуганно посмотрев на Софью, сказала:
- Ой, это что ж выходит? Если Густав ко мне посватается, а потом надо будет ему идти политес делать с женой, это со мной значит? И если доктора собираются с супругами, это мне с ним идти? Ой, страх-то какой! Софья Ивановна, родненькая, покажите мне все эти ножи-вилки, Как управляться-то с ними? И поклон как делать? Разговаривать-
- Перечитывала вчера "Сида" - вечная пиеса. Как вспомню слова:
"Увы! Моей души одна из половин
Другою сражена, и страшен долг, велевший,
Чтоб за погибшую я мстила уцелевшей", - даже слезы на глаза наворачиваются
- Браво, Дуня, - сказал вошедший Мариан. - Была бы ты студентка моя, я бы тебе наивысшую оценку поставил. Ты смотри, Зося, она даже не читала, а ПЕРЕЧИТЫВАЛА.
- Да ладно вам смеяться, Марьян Иванович, я два раза смотрела, когда представляли.
- А я и не смеюсь совсем, пошли разбираться в вилках. Мы ужинать будем и ты с нами. А потом еще Никифора попроси. Он в этот деле больше нашего понимает.
( Дм.Лёвин. "У колодца. Сумерки" )
- Так, графиня заявилась, - сурово сказала Филипповна, увидев припозднившуюс
Дуня взяла коромысло и пошла к колодцу. Пока доставала воду, наливала ведра да цепляла их к коромыслу все повторяла:
- Вилка слева, нож справа, маленькая с двумя зубчиками для лимона, большая для мяса, а у яйца вареного аккуратно разбить верхушку ложечкой... голову при том держать прямо , а на людей глядеть весело и приятно с благообразным постоянством…
- На "благообразном постоянстве" она поскользнулась на льду и полетела вместе с ведрами.
- Ну что я за бестолочь такая, - подумала, вставая, - то в дерево головой влечу, то растянусь у колодца. Мне только политес идти делать. Смех и грех!
- Отшень болно? - услышала она знакомый голос. Густав взял ее ведра, поднял коромысло. - Я заходил, а мать Филипповна мне сказала, что вы пошли за водой.
- Да не больно, обидно, - шмыгнула Дуня носом.
Они дошли до дома, Густав занес ведра в сени, отхлебнул из одного и сказал:
- А знаете что, Дунья? Выходите за меня замуж.