СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (17)

putnik1 — 18.07.2022

Продолжение. Предыдущее здесь.




Ва-банк

Уокер вскрыл карты. Его программа содержала всего четыре пункта: (а) подчинение к апрелю 1857 всей Центральной Америки, (б) создание эскадры па Карибском море, (в) присоединение Центральной Америки «и возможно» Кубы к «сообществу южных штатов», (г) решение вопроса о Москитии «с разумным учетом интересов Англии, если она удовлетворит законные интересы США», а первой акцией – попытка переиграть в свою пользу старый конфликт с Вандербильтом.

Теперь, полностью и легально контролируя все возможности государства, он, как ему казалось, мог себе это позволить. Использовав тот факт, что «Аксессори» несколько лет удерживала положенные выплаты предыдущим правительства Никарагуа, не говоря уж о процентах от прибыли, Уокер наложил эмбарго на ее собственность, подписал указ о национализации и назначил новым управляющим своего офицера Джозефа Скотта, бывшего бухгалтера из Нью-Орлеана. Тем самым, наступив на грабли.

Справедливо оценив случившееся, как пощечину, никогда, никому и ничего не прощавший «Коммодор», воспринимавший вызовы, как приятный повод показать всем, что он сожрет кого угодно, отреагировал мгновенно: его эмиссары прибыли в Коста-Рику с предложением своими силами (поскольку ВМФ республика не имела) блокировать транзитный путь по реке Сан-Хуан, связывающий внутренние районы Никарагуа с ее Атлантическим побережьем, тем самым фактически обнулив рейсы пароходов, а значит, и поставки.

Естественно, президент Мора предложение принял. Он готовил второй этап операции, но не спешил, поскольку Гватемала, Сальвадор и Гондурас раскачивались медленно, и вторично таскать каштаны из огня в одиночку «Хуанито» не хотел. А вот, использовав передышку, в той или иной форме взять под контроль устье Сан-Хуан, - давняя мечта костариканских политиков! – наоборот, хотел, и даже очень.

Поэтому выполнение всяких формальностей заняло совсем немного времени, и вскоре около вожделенного устья появились пароходы компании Вандербильда, по контракту с властями Коста-Рики охраняющие побережья от «пиратов и разбойников», причем в смысле вооружения и подготовки экипажей эти сугубо торговые посудины мало уступали военным.

Это, впрочем, на «законного президента Никарагуа» впечатления не произвело. Он исходил из того, что золото золотом, а хладное железо властвует над всем, и если Вашингтон, округ Колумбия с нами, то кто на ны? А тут все складывалось, как нельзя лучше: Юг был в силе, - пусть этой силы оставалось всего на несколько лет, - и «машина Стивенса» (система политического контроля над Конгрессом) работала исправно, - тем более, что по южным (и некоторым западным) штатам прошла волна хорошо организованных митингов, требовавших от властей «не отворачиваться от наших героев».

Шикарно отработали и на съезде демократов, внеся в список «обязывающих резолюций» кандидату Бьюкенену (будущему президенту) рекомендацию «проявлять участие к попыткам, предпринимаемым демократическими центральноамериканскими народами для возрождения той части континента, которая расположена на подступах к межокеанскому каналу».

Ничего странного, что Джон Уилер, сразу после инаугурации Уокера сообщивший в Госдеп, что «в соответствии с инструкциями установил отношения с правительством Уокера и готов также подписать с ним договор о дружбе, торговле и навигации», ничем не рисковал. Ну да, никаких инструкций не сей счет он не имел, ну и что? Когда инструкции, наконец, прибыли, значилось там ровно то же самое: признаем, считаем желательным подписать договор о дружбе, торговле и, конечно же, навигации.

А вот для столиц четырех республик (даже пяти, считая Чинандегу, временное пристанище временного президента Риваса, которого Штаты законным не считали, зато считали законным все остальные, включая Лондон и Париж) случившееся стало не шоком (там давно уже ничто никого не шокировало), а руководством к действию, и, - инстинкт политического (и не только) самосохранения, что ни говорите, мощный рычаг, - действовали.

Уже 18 июля, скорость по тем временам и ленивым нравам фантастическая, полпреды Гондураса , Сальвадора и Гватемалы, собравшись в гостеприимной резиденции генерала Карреры, подписали договор о «союзе защиты суверенитета и независимости», еще раз подтвердив, что признают президентом Никарагуа только сеньора Риваса, создали Союзный Штаб для совместной разработки плана военных действий и уполномочили сеньора Мора запросить англичан о возможности поставки новых современных вооружений, - и стоит ли говорить, что ответом на запрос “All right!”?

Да и Мексика, где недавно завершилась очередная гражданская война, - то есть возникла возможность заняться внешней политикой, - а gringo, особенно южных, любили таким страшным любом, что аж зубы скрипели, дала понять «братьям меньшим», что, если надо, готов поддержать, даже не поднимая вопрос о спорной территории Соколуко. Безвозмездно, то есть, даром.

А что особо интересно, - если на время удариться в мистику, которая, конечно, чепуха на постном масле, но все-таки… - душа давно покойного Франсиско Морасана в эти недели непрерывно чихала, ибо его много лет полузапретное имя поминали все. Решительно все. От и до.

И Уокер, на полном серьезе (реально!) считавший себя продолжателем его дела, - ибо был фанатом идеи Фередации, причем не отвлеченным, а указывавшим путь к Прогрессу, хотя, конечно, сам дон Франсиско такой Прогресс никогда не признал бы. И либералы, ранее молившиеся на Штаты, теперь же через слово повторявшие, что любое вмешательство извне в дела Центральной Америки недопустимо. И даже консерваторы, срочно признавшие, что защитить себя от внешних вторжений бывшие штаты, а ныне республики могут только вместе.

Так что, в унисон оформлению Коалиции прозвучала (правда, только в Никарагуа) мысль о том, что пора бы перестать заниматься глупыми играми в «измы» и как-то объединяться, споря, но не переводя споры в кровавые склоки, - а 12 сентября ранее непримиримые враги из Леона и Гранады подписали «Конвенционный пакт», обязавшись после победы «совместно трудиться на благо Отечеству».

Столь трогательное единство не замедлило принести плоды. Первого посланника «новой Никарагуа», - очень достойного, ранее всеми уважаемого священника, - прибывшего в Вашингтон и после вручения верительных грамот приступившего было к несению обязанностей, дипломаты всех пяти республик с первого же дня так беспощадно троллили, буллили и хейтили, что он, по воспоминаниям очевидцев, «плача и дрожа», через месяц подал в отставку, а его преемнику, не глядя на все старания «южной партии», вообще отказали в аудиенции президента, - под влиянием уже «северной партии», поддержанной к тому же посольствами Англии и Франции.

И  не думайте, что все ограничилось выражениями глубокой обеспокоенности или даже озабоченности: на рейде Сан-Хуан-дель-Норте вновь замаячила британская эскадра, а в залив Фонсека вошли суда под флагом Второй Империи: Наполеон III, когда речь шла о серьезных вопросах, друзьям из Лондона не отказывал, к тому же, на Кэ д‘Орсе, зная о планах Уокера, тревожились за Гваделупу и Мартинику.



El pueblo unido jamás será vencido!

В общем, мелкая авантюра фанатика Destiny вышла на уровень серьезного геополитического кризиса, угрожая со дня на день включить логику процессов, которые остановить не мог бы никто, - но Диксиленд отступать не стал. Слишком явственно рисовалось превращение теории в практику, - то есть, создания на перешейке некоего «Юга 2.0», младшего партнера с огромным массивом свободных (ну, не совсем, но долго ли освободить?) земель под плантации, а также фермы (приманка для эмигрантов, чтобы не рвались на подконтрольный северянам Дикий Запад), - а этот Париж стоил любой мессы.

Поэтому вербовочные пункты работали на износ, очередные партии кандидатов в флибустьеры ехали в Никарагуа, не глядя на все препоны, любыми путями, подчас рискуя жизнью, - и в августе, с очередной группой добровольцев, одетый в самое простое, едва ли не в лохмотья, чтобы не выделяться, в Гранаду вместе с очередным подкреплением прибыл нежданный, но очень дорогой гость: лично м-р Суле, «магистр Золотого Круга», доставивший полмиллиона (колоссальная сумма!) баков на «военные и гуманитарные нужды», и убедившийся, что Уокер добился многого.

Две недели его пребывания на югах прошли в долгих доверительных беседах. Не под протокол, конечно, с глазу на глаз, но, по признанию самого Уокера, «имевших очень важное значение», и скорее всего, именно по итогам этих разговоров 22 сентября, неделю спустя после отъезда м-ра Суле, президент Уокер издал декрет о легализации рабства в Никарагуа. Подчеркну: именно легализации, а не реставрации, то есть, немногочисленные местные негры, давно свободные, автоматически рабами не становились, просто на территории страны можно было ввозить рабов, и они оставались бы рабами.

Важность этого акта сложно переоценить. Это сознавал и сам Уокер, указывая в письме сенатору Стивенсу: «Закон о рабстве — ядро моей политики. Без него американцы смогут играть в Центральной Америке лишь роль преторианской гвардии, подобной римской, или же роль янычаров на Востоке, роли, к которым они плохо подготовлены в силу традиций своей расы», и позже, в книге «Никарагуанская воина», где писал о себе в третьем лице, повторяя: «По этому декрету можно судить об администрации Уокера, ибо он был ключом всей его политики… Лишь таким способом можно было разорвать порочный круг и отдать большую часть земель в руки белой расы».

Впрочем, пока что все эти грандиозные планы жили только на бумаге, насущным делом оставалась война, в которой Уокер, веря в Судьбу, собирался победить, - а между тем, расклад понемногу менялся не в его пользу. Силы Коалиции сформировались, Англия щедро подбросила дополнительные тонны полезного железа, - несколько пушек, еще три тысячи ружей, боеприпасы, - и хотя гондурасские войска во главе с азартным президентом Гвардиолой по прозвищу «Генерал Вперед», попробовав 3 сентября на зуб оборону «Фаланги», откатились с потерями, это мелкий успех никакого развития не получил: уже 14 сентября парни «Воина Судьбы» потерпели поражение на западе страны, при Сан-Хасинто.

Неудача была тем более обидна, что дрались они не с английскими прокси из Коста-Рики, не с обученными солдатами из Гватемалы, а всего лишь с ополченцами «правительства в Чинандоге», то есть, с никарагуанцами, которых вообще чем-то серьезным не считали, и кому следовало, выводы сделали: сразу после того Коалиция протрубила «Вперед!», и даром что на южном фронте пока было тихо (Коста-Рика приходила в себя после холеры), Северный фронт, - сальвадорцы и гватемальцы (800 и 500 соответственно), - всасывая отряды никарагуанцев (в одном занятом без боя Леоне – почти 500 добровольцев), медленно двинулись на юг, во внутренние департаменты.

24 сентября пал Манагуа, где союзники смогли выиграть рукопашную, затем, в трехдневном (11–13 октября) сражении за Масайю, сорвали попытку Уокера перейти в контрнаступление, и в то же время осуществили рейд на Гранаду, временно заняв большую часть города, который, однако, их целью не являлся: целенаправленно прорвавшись к зданию американской миссии, бойцы Альянса окружили ее, обстреляли и потребовали выдачи Джона Уилера...

И тут бы вовсю торжествовать справедливости, - ан нет, пиратскому дипломату» свезло: за несколько дней до того он был отозван Госдепом «недальновидность и недипломатическое поведение», уехал в Штаты, а позже подал в отставку, став идеальным «козлом отпущения» для правительства США, «удивленного его личными инициативами, полностью расходящимися с данными ему инструкциями».

Северный фронт продвигался медленно, но неудержимо, а тут еще, наконец, пошла жара и на южном направлении: 7 ноября войска Коста-Рики заняли важнейший порт Сан-Хуан-дель-Сур. Генеральное сражение становилось насущной необходимостью. Поэтому Уокер, сумев 12 ноября отбить город (союзники бежали, их командующий пал в бою), развернул воодушевленную «Фалангу» на Масайю, сдать которую противнику означало поставить под удар Гранаду.

И снова, извините, облом: в четырехдневной баталии, семь раз неудачно поднявшись в атаку, «правительственные войска», отрезанные от Гранады, отошли в Ривас, после чего союзники окружили бывшую столицу консерваторов, ставшую (вот ведь ухмылка Судьбы) столицу флибустьеров, и после трех недель осады, идя на прорыв, генерал Чарльз Хеннингсен, комендант города, во исполнение приказа Уокера велел своим солдатам поджечь город, сгоревший в итоге до фундаментов.

Этот приказ, не имевший никакого военного смысла, больше того, абсолютно несвойственный характеру «Воина Судьбы», уникальный в его биографии, мотивы которого он предпочел не озвучивать даже перед лицом смерти, до сих пор пытаются как-то объяснить, - и пока что никто не смог. Только предположения. Кто-то допускает, что был нервный срыв, кто-то рассуждает о «злобной мести», еще кто-то пытается натянуть тактическую сову на стратегический глобус, но, думаю, точного ответа не будет.

Да оно и не так важно. Важно, что уничтожение древнего богатого города плюс пара сотен сгоревшего ни за что, ни про что мирняка окончательно взбесили и никарагуанцев, и всех союзников. С этого момента война перешла в новую фазу, типа «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей».

Война, по сути, кончилась. Началось добивание. Без шанса уйти морем, - побережье перекрыли вновь вступившие в дело костариканцы, маленькую флотилию приватизировали «неизвестные в штатском», нанятые Вандербильтом, а за устьем Сан-Хуан присматривали корабли Royal Navy, капитаны которых имели приказ руководствоваться «Законом о пиратстве», - остатки флибустьеров скучились в окрестностях последнего «своего» города, Риваса, на узенькой полоске вдоль озера Никарагуа.

Не хватало еды, раны (а раненых насчитывалась едва ли не треть) во влажном климате гнили, люди болели, - и даже сдаться выходом не было: хотя президент Мора объявил, что все сдавшиеся будут помилованы и депортированы, солдаты выполняли его распоряжение только в тех случаях, если рядом был офицер, и если этот офицер не имел личных счетов с «Фалангой».

К концу апреля у остатков осажденных в Ривасе, измотанных, измученных, больные умерла даже надежда, умирающая последней, и только сам Уокер, как вспоминали близкие к нему люди, казался спокойным. Может быть, даже не казался, но был, - «Воин Судьбы» безоговорочно доверял Судьбе, и не зря: она таки не подвела, а звали Судьбу на сей раз Чарльз Дэвис...



Экстракшн под гарантии

29 апреля 1857 года в ставку союзников прибыл капитан фрегата ВМФ США St. Marys , стоявшего в Сан-Хуан-дель-Сур, попросил встречи с генералом Мора, братом президента Коста-Рики и командующим силами коалиции, а получив аудиенцию предложил себя в посредники, пояснив, что имеет приказ командования спасти от гибели мирных граждан США, если таковые есть в Ривасе, а также, по возможности, прочих нонкомбатантов.

Предложение было принято, генерал даже поблагодарил м-ра Дэвиса, избавившего его от необходимости общаться с «кучкой мерзких головорезов», и сообщил окончательные условия: все, кто не имеет прямого отношения к «банде Уокера», невзирая на гражданство, могут уйти беспрепятственно. Также, милосердия Господня ради, могут быть вывезены из Риваса тяжело раненные и больные американцы. Но из «фалангистов» и предателей, - то есть, местных, служивших Уокеру, - не выпустят никого, им предлагается сдаться полностью и безоговорочно, положившись на беспристрастность суда.

Капитана это вполне устроило, и 1 мая, очень рано утром, состоялась встреча Дэвиса с Уокером, в ходе которой капитан, сообщил, что очень хорошо осведомлен о положении осажденных, слово в слово передав условия генерала Мора. Далее около четырех часов шла беседа без свидетелей, после чего сдвумя росчерками, - «Уильям Уокер», «Чарльз Дэвис», - был скреплен тут же, на месте написанный Акт о капитуляции Риваса.

А выше росчерков – условия. Два. Первое: «президент Уокер» с 16 высшими офицерами «под покровительством и гарантией» Дэвиса уходит из Риваса с багажом, лошадьми и личным оружием, причем «противник не может причинять им беспокойства», и Дэвис на борту своего фрегата переправит их в Панаму. Второе: право уйти «с багажом и личным оружием» получают все американцы без исключения, но их Дэвис на борт не берет, а обеспечит им переезд в Панаму под присмотром своих офицеров.

Последним, дополнительным пунктом Дэвис гарантировал личную неприкосновенность и целостность имущества «всем никарагуанцам и гражданам иных местных стран», сотрудничавшим с «президентом Уокером», а флибустьеры и «сторонники законного правительства», имевшие семьи в Сан-Хуан-дель-Сур, могли «свободно находиться там под защитой консула США» до того момента, пока они сами не изыщут возможности отплыть в Панаму или Сан-Франциско. И ни одной строчкой, ни единым словом не было сказано о центрально американской армии. Вообще.

Как видим, акт о неизбежной капитуляции, полной и безоговорочной, превратился в акт о гарантиях героям, которые устояли, а значит, победили. Без намека на какие-то обязательства флибустьеров, даже без простого обещания впредь не доставлять хлопот странам перешейка. И плюс ко всему, флибустьеры, уходя, уничтожили все вооружение, которое не могли унести.

Далее, как положено, документ (с небольшой запиской от Дэвиса) был послан на ознакомление генералу Мора, отдыхавшему в палатке, и вскоре от главнокомандующего прибежал вестовой с устным ответом: «Утверждаю. Благодарю Вас». Таким образом, формальности завершились, договор вступил в силу, и американец, наконец, ознакомил с его содержанием генералов, выразив уверенность в том, что «ваши люди, господа, не создадут сложностей в ходе процедуры ухода из города».

Такое уже вообще не лезло ни в какие ворота. «Эта капитуляция является позорным и унизительным документом для Центральной Америки... – писал на следующий день супруге в Сальвадор генерал Херардо Барриос, с которым мы давно знакомы, и о котором еще будем говорить немало. - Никогда еще агонизирующий бандит не презирал так правительства, воевавшие с ним, и мужественных солдат, которые загнали его в угол. При сдаче города побежденные держались более гордо, чем победители», и практически все генералы союзной армии, скопом бросились в палатку командующего с протестом, но тот ни отменять приказ, и вообще слушать не стал.

И загадка загадок этой истории: почему генерал Мора позволил уже почти добитым врагам уйти с почестями из западни, никак не пояснив свое решение подчиненным? Тут звучали и по сей день звучат разные мнения, подчас нелепые. Например, что дело в честолюбии: дескать, вот-вот прибывал сальвадорский корпус, и костариканец не хотел делить честь окончания войны ни с кем. Чушь, потому что сальвадорцы прибыли за два дня до того, да и лавры у главкома отнять никто не мог.

Или: да просто не было иного выхода, поскольку к Ривасу рвалась… эээ… «армия Венка», способная снять осаду. Опять чушь: достоверно известно, что никаких частей, кроме запертых в Ривасе, у флибустьеров давно не было. Есть еще предположения, что капитан Дэвис, как южанин, мог, сочувствуя Уокеру, действовать по заданию «Золотого Круга», а то и (советские историки высказывали и такое мнение) «по личному указанию президента Бьюкенена», и это уже правдоподобнее, но…

Но зачем гадать, если можно послушать самого м-ра Дэвиса, который в истории США персона заметная. Моряк по призванию, в старости адмирал, первооткрыватель, крупный ученый (географ, гидролог, геодезист), и даже один из основателей Американской академии наук, он сам дал пояснения по этому вопросу, причем под присягой.

Итак, слушания комиссии Сената 12 декабря 1857 года, даю, естественно, в сильном сокращении. Сперва, как положено, рука на Библии: «Во имя Господа клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды». Затем, тоже по процедуре, установочные данные: «Чарльз Генри Дэвис, родился в Бостоне от урожденных бостонцев, евангелист, капитан ВМФ США, Тихоокеанская эскадра». Далее еще что-то, сугубо второстепенное, и наконец, переход к теме:

- Причина вашего присутствия у Сан-Хуан дель Сур?
- Исполняя приказ коммодора Уильяма Мервина, вошел в бухту, имея задания: не позволить м-ру Уокеру обижать мирных американских граждан, если он в порыве гнева решит повторить безрассудство Гранады, предотвратить попытки м-ра Уокера перенести боевые действия в соседние страны, и защищать мирных граждан от эксцессов со стороны победителей.
- Являетесь ли вы сторонником м-ра Уокера, его взглядов и действий?
- Нет, сэр. Как военный, я не имею политических взглядов, как гражданин, отвергаю любые нарушения закона, как бы благородны ни были их мотивы, как христианин не приемлю рабства, считаю его позором человечества. Полагаю, не будь я военным, я бы назвал себя аболиционистом.
(…)
- Предложения, сделанные Вами генералу Мора, полностью соответствовали распоряжениям коммодора Мервина. Получали ли Вы какие-либо секретные инструкции или распоряжения от м-ра Мервина, или м-ра Доббина (военно-морской министр. – ЛВ), или иных лиц, и если да, то какие?
- Секретные инструкции, полученные мною от коммодора Мервина относились исключительно к исследованию архипелага Пенероа, узнать их содержания Вы можете, запросив военно-морское министерство. Никаких иных секретных инструкций, устных или письменных, я не имел.
(…)
- Таким образом, согласившись с условиями м-ра Уокера, Вы сознательно превысили свои полномочия?
- Именно так, сэр.
- Прошу объяснить мотивы Ваших действий.
- Выслушав меня, м-р Уокер сказал, что готов принять условия генерала Мора, кроме пункта о гражданах Никарагуа, работавших с ним, которых он никогда не оставит на расправу. Кроме того, он сказал, что скорее умрет, чем капитулирует перед представителем расы метисов, и не сложит оружие иначе как перед представителем США на условиях почетной сдачи. После этого я пришел к выводу, что нельзя допустить, чтобы герой американской нации погиб от руки метисов или, хуже того, предстал перед их судом. Поэтому я принял его условия, дав гарантии.
- Вы понимали, что неправомочны давать эти гарантии?
- Да, сэр.
- Вы признаете, что сознательно превыcили свои полномочия?
- Да, сэр.
- Вы сознавали, что генерал Мора может аннулировать ваш договор?
- Да, сэр. Поэтому, послав ему текст на рассмотрение, я приложил маленькую записку, где сообщил, что будет очень грустно, если Сан-Хосе и другие города Коста-Рики разделят судьбу Гранады.
- Следует ли понимать Вас так, что это была угроза бомбардировки?
- Можно сказать и так, сэр.
- Вы понимали, что генерал Мора может отвергнуть договор даже при угрозе, поскольку Вы говорили только от своего имени?
- Да, сэр. Поэтому в упомянутой записке я дал понять, что имею определенные полномочия от командования Тихоокеанской эскадры и правительства США. Я предполагал, сэр, что генерал Мора не посмеет рисковать, и не ошибся.
- Иными словами, капитан, Вы не просто превысили полномочия, но и злоупотребили своим положением, как морского офицера США, незаконно выступая от лица правительства?
- Да, сэр, именно так, сэр. Сожалею, сэр. Но я искренне уверен в том, что унижение белого человека,  американца, представителями низших рас недопустимо. Если такой случай повторится, я с именем Господа на устах поступлю так же.

Ну и довольно. Остается добавить, что по итогам слушания с м-ра Дэвиса сняли претензии, отправив копии протокола в посольства Англии и Франции, а министер сделал ему замечание, ничуть не повредившее карьере. Думаю, никто не станет спорить с тем, что морской офицер, глубоко верующий северянин, убежденный противник рабства, чуть позже подтвердивший это, встав на сторону Севера, под присягой не лгал, и все его поступки были продиктованы искренними убеждениями, - а выводы делайте сами…

Продолжение следует.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив