Школьное образование в Китае — советские методы в XXI веке
new_rabochy — 05.04.2023
Проблема «отцов и детей» издревле волнует умы человечества. Из
невозможности её научно осмыслить набрала ход концепция, что стадии
взросления человека настолько биологически обусловлены, что
неизбежно чуть ли не полностью «окуклены» культурно и социально.
Дети, подростки, молодёжь на каждой из этих стадий живут в своём
отдельном мирке, со своей культурой, мировоззрением, интересами,
потребностями, модой, которые якобы недоступны пониманию взрослых.
Родители и педагоги, в свою очередь, максимально пытаются оградить
их от взрослой жизни с её проблемами, трудностями и
конфликтами.
Примерно также происходит и в отношении поколений. Каждые
новые поколения с пренебрежением смотрят на своих предшественников,
на достижения прошлого, на заслуги прежних; убеждают себя, что их
интересы, потребности, взгляды принципиально иные, новые и
прогрессивные.
Проблема «отцов и детей» усилилась со стремительным темпом
научно-технической революции. Новые технологии меняют быт, ускоряют
коммуникации, трансформируют формы труда, и представители старших
поколений не всегда поспевают за ними. Но не в силу биологических
причин дряхления, а потому что стеснены атмосферой, живут в
условиях социокультурной изоляции и самоизоляции. Да и нынешний
скачок технологического уклада, связанный с появлением компьютеров,
не настолько сильный, скажем, как тот, что был вызван
электрификацией. Поколения последней трети XIX веке в детстве
катались на конке, а в зрелом возрасте летали на самолётах, слушали
радио и смотрели телевизор, предвкушая первый полёт человека в
космос.
Дисгармония в отношениях поколений говорит о неравномерности
развития людей и о господстве стихийных процессов в социализации.
По идее, должно быть так. Взрослые являются носителями мудрости и
опыта, молодые поколения должны перенимать эту мудрость и учиться
на этом опыте, в итоге став лучше во всём: в продуктивности,
морали, интеллекте. Но на деле часто наблюдается скачкообразность
смены качества человеческого материала в смене поколений, а многим
даже кажется, что каждая новая поросль всё больше
деградирует.
Управлять социализацией никто пока не научился. Педагогические
в широком смысле слова теории, доктрины, концепции бесконечно
далеки от того, чтобы носить гордый статус научности. Это такие
дремучие потёмки познания, что о дальнем космосе мы знаем больше,
чем о том, как гарантированно обучить и воспитать подрастающие
поколения. Все наработки человечества в этом отношении достигнуты
методом проб и ошибок, основаны на методологии житейского
здравомыслия. Настоящий педагог занимается скорее искусством, чем
наукой.
Если же находится педагогическая теория, которая кладёт в
основу какую-то монометодологическую концепцию, например фрейдизм,
социал-дарвинизм, психологию личности, правосознание, то она
оказывается просто неприменимой в реальной жизни.
Ещё более спорны педагогические теории, основанные на
локальных экспериментах. Например, известный эксперимент Милгрэма
будоражил умы социологов, психологов и педагогов почти пятьдесят
лет, пока не выяснилось, что его результаты, по сути, были
недобросовестными. Советский так называемый Загорский эксперимент
подобным недостатком не страдал, но и его выводы оказалось
невозможным экстраполировать на всё общество. Советская
общественная система активно воспитывала всех детей, подростков и
взрослых в духе трудолюбия и служения обществу, однако смена
политического вектора практически моментально аннулировала весь
воспитательных эффект и общественная мораль перевернулась по
историческим меркам в одночасье.
Главным, как мне кажется, недостатком современной
педагогической теории является неверное понимание объекта и
субъекта образования и воспитания. Считается, что объектом
педагогики является индивид, который рассматривается как личность,
развитие которой и становится целью педагогического воздействия. На
самом деле в основном воспитывают обстоятельства, атмосфера,
окружение. Таким образом, сам педагог, воспитатель, родитель
являются не меньшим объектом педагогики, чем ребёнок, подросток и
молодой человек. Говорят, каков поп, таков и приход. Здесь же
уместно переформулировать: каков поп, таковы и прихожане. И
достучаться до воспитуемого индивидуально намного сложнее, а порой
и вовсе невозможно, нежели сформировать коллектив, атмосфера и тон
которого послужат надёжным инструментом воздействия и управления
педагогической деятельностью. Коллектив семьи, друзей, школьников,
студентов, работников, воспитание как самовоспитание воспитателя и
воспитуемых — это те факторы, на которые указывает продуктивная
практика. Всё как в руководстве и управлении людьми.
Важнейшим элементом современной социализации является система
образования. К XX веку практически все страны пришли к пониманию,
что образование и воспитание подрастающих поколений должны вестись
системно, институционально, давая приемлемый по качеству и,
главное, массовый результат. Однако следует понимать, что система
образования и воспитания является особым, но всё-таки срезом
общества, всегда отвечает характеру государства, которому
принадлежит. Не бывает так, что в обществе господствуют одни
отношения, а система образования внедряет иные; она всегда
приспосабливает формирование личности к тому общественному запросу,
который выдвинула жизнь.
Российская система образования переживала зигзаги развития
вместе с политическими и социально-экономическими зигзагами
развития страны и государства. Сегодня всё чаще звучат голоса о
необходимости частичной реабилитации советского опыта, признаются
фундаментальные преимущества системы образования, от которой во
многом отказались в 1990-е гг. И в этой связи можно взглянуть на
Китай, потому что школьное образование у китайцев является примером
развития и адаптации советской системы в современных условиях XXI
в. Китайское школьное образование по факту имеет преимущество перед
западным, что отмечается практически во всех специализированных
публикациях. Китайские школьники в среднем лучше владеют учебным
материалом, у них шире мировоззрение, они банально грамотнее своих
американских и европейских сверстников. Эффективность китайской
школы стала залогом формирования крупного слоя
инженерно-технических, научных и педагогических кадров ещё в период
разрыва отношений КНР и СССР, когда мы перестали оказывать помощь
Китаю. И сегодня «китайское экономическое чудо» было бы невозможно
без кадров, которые даёт местная система образования. Конечно, не
нужно забывать и о том, что многие китайцы получали и получают
высшее образование на Западе. Некоторые из них потом возвращаются
на родину. Но и при таком сценарии китайское школьное образование
выглядит в выгодном свете, так как китайские студенты-иностранцы
известны прежде всего великолепной подготовкой и высокой
дисциплиной.
Главная проблема, которая стоит перед любыми организаторами
системы образования, — это качество педагога. В воспитании и
образовании фигура учителя является даже более значимой, чем фигура
руководителя в производственной деятельности. Её значение сравнимо
со значением роли полководца, только в войне можно обойтись
десятком толковых полководцев, а в образовании нужны десятки тысяч
прекрасных учителей.
К сожалению, так сложилось, причём во всех странах мира, что в
учителя в массе своей идут люди не из соображений призвания или
высокого долга. Или можно сказать по-другому: учителя в большинстве
своём являются простыми наёмными работниками, формально
выполняющими поставленные задачи в условиях полного отсутствия
какой-либо ответственности за результат.
Сорок лет назад на Западе учителя преподавали христианскую
мораль и протестантскую этику. А сегодня им спустили новую
методичку, и они с тем же упорством и рвением преподают и
воспитывают толерантность и педерастию. У нас советские учителя
вдалбливали коммунистическую идеологию и материализм, а после 1991
года те же люди стали учить антикоммунизму и либерализму. То же
касается и содержания естественных дисциплин: раньше стояла задача
научить детей решать задачки по физике и химии, чтобы помочь
усвоить учебный материал, а сегодня всё свелось к подготовке к
тестам ЕГЭ. Какую задачу учителям поставят, такую они
дисциплинированно выполняют. С одной стороны, это типично и
нормально для наёмного труда, а с другой, в такой чувствительной
области, как образование и воспитание, это превращается в
беспринципность и формализм.
Чтобы компенсировать проблематику качества педагогов, известно
два пути.
Первый — собрать талантливых и толковых учителей вместе в
«хорошие школы» и подобрать им способных ребят, а основную массу
учителей и учеников приспособить под самые элементарные задачи:
писать, считать, пересказывать, пользоваться компьютером. Такой
вариант превалирует во многих западных странах.
Самая могущественная и самая богата страна в мире — США —
оказывается неспособной за счёт собственной системы образования
даже поддерживать уровень своего научного и технологического
превосходства. Американцам приходится системно организовывать
«приток мозгов», вывоз талантов, как детей, подростков, так и
зрелых кадров, со всех уголков планеты. Логика понятна: зачем
«производить» то, что можно «купить» на «мировом рынке».
Второй — создать более-менее приемлемую систему массового
образования, которая поднимет «среднего ученика» на достаточный
уровень, чтобы выделялось талантов больше, чем при их изначальном
выискивании и отборе. Такой путь куда сложнее. Он превалировал у
нас.
Противоположность этих подходов порождает, кстати, довольно
искусственную противоположность содержания
образовательно-воспитательного процесса. В первом случае как бы
отдаётся приоритет умению мыслить, иметь своё мнение, защищать свою
позицию, «проектному мышлению», а во втором случае — знаниям,
зубрёжке, объёму запомненной информации и чётким навыкам:
изложение, сочинение, решение задач и т. д. И воспитываются разные
качества школьников: или смелость, фантазия, оригинальность, или
усидчивость, дисциплина, ответственность. Понятно, что на Западе
второй подход сопрягается с тоталитаризмом, репрессивностью и
подавлением воли. Хотя ещё недавно образовательные системы западных
стран славились не только церковной муштрой, но и физическим
насилием.
На самом деле нет никакого противоречия между зубрёжкой (то
есть «механическим запоминанием») и умением самостоятельно думать.
Как и нет его между фантазией/смелостью и усидчивостью/дисциплиной.
Они представляют собой этапы становления интеллекта. Сначала нужно
научиться быть усидчивым, дисциплинированно вызубрить определённый
объем знаний, уметь пересказать и понимать уже достигнутые
человечеством истины, а затем на этой «базе» формировать
собственное мнение, быть смелым в суждениях и двигать понимание
вглубь, в том числе используя фантазию. Мышление вообще на 9/10 —
систематизатор знаний и только на 1/10 — их производитель. Западная
же школа пытается перепрыгнуть трудоёмкий этап освоения уже
достигнутого, приучения к основополагающим навыкам познания, впадая
в идеализм и плюрализм. В итоге западный школьник, наученный
«мыслить самостоятельно», если он действительно достигает высот в
той или иной профессии, вынужден потом самостоятельно и со скрипом
навёрстывать «зубрёжку». Потому что невозможно «мыслить» то, что не
знаешь.
Естественно, такой подход не слишком продуктивен, потому что
большинство даже наиболее толковых учеников при такой системе
быстро влюбляются в своё мнение и плюют на познание. Быть
оригинальным глупцом всегда проще, чем постигнуть интеллектуальное
богатство прежних поколений. Вся эта концепция обслуживается и
западной философией, которая учит, что истины не существует, для
каждого правда якобы своя, а объективное положение вещей или
непознаваемо, или не играет роли.
Советская система образования взяла за основу наработки
феодальной, аристократической школы, педагогические взгляды
Ушинского и Толстого, попытавшись их применить в народном, массовом
просвещении. Американская и современная западноевропейская система
образования всё больше склоняется к педагогике Монтессори. Методы
знаменитой итальянки, кстати, в СССР опробовали ещё в 1920-е гг.,
но в итоге от них отказались как от несостоятельных.
В современном Китае система образования представляет собой
дальнейшее развитие советских методов в современных условиях. Нет
смысла расписывать основы школьной системы, так как они точно такие
же, как были у нас. Но стоит остановиться подробно на том, что в
Китае придумали нового или поменяли.
Испытывая извечный дефицит в преподавательском составе и
осознавая проблематику качества педагогических кадров, в Китае
несколько изменили подход к подаче материала и контролю за его
усвоением.
В центре образовательного процесса в китайской системе
школьного образования поставлена не столько фигура учителя, сколько
учебник. В некотором смысле педагог является приложением к учебнику
и контролёром его усвоения. Если у нас сначала учитель даёт урок по
теме, а затем школьники закрепляют и расширяют полученные знания
чтением параграфа учебника и выполнением домашнего задания, то в
Китае наоборот. Дети сначала читают учебник, самостоятельно изучают
материал, а потом на уроке задают вопросы, получают пояснения,
выполняют задания и т. д. Естественно, в логике компенсации
недостатка качества учителей контроль знаний осуществляется в
основном с помощью тестирования. Китайская школа в этом смысле —
это такой симбиоз советских принципов и ЕГЭ, что у большинства
записных критиков нашего образования может вызвать когнитивный
диссонанс.
Я не знаю китайского, поэтому не могу оценить качество
школьных учебников, но точно могу сказать, что ни в советской, ни в
современной российской школе практически нет учебников, по которым
ученик мог бы первоначально самостоятельно освоить тему. Но как-то
китайцы эту проблему решили, смогли написать какие-то, видимо,
удачные учебники. По крайней мере, логика понятна, написать
классный учебник всё-таки проще, чем подготовить сотни тысяч
классных учителей.
В центре воспитательного процесса в китайской школе поставлена
тоже не столько фигура учителя, сколько полууставная дисциплина и
неусыпный контроль педагогов за поведением и соблюдением всех
правил и предписаний. Такой характерный момент можно привести из
одного интервью с китайскими школьниками старших классов,
переведённого на ютюбе. Они говорят, что когда гуляют по городу, то
стараются делать это не в школьной форме (в Китае школьная форма
представляет собой спортивный костюм с логотипом школы), потому что
если начнут шалить, то бдительные граждане могут позвонить в школу
и нажаловаться, и детишкам за это влетит от завуча. И самокритично
добавляют, что в школьной форме они ведут себя всегда намного
приличнее, так как нельзя позорить свою школу.
Пожалуй, важным элементом воспитания в китайской школе
является пионерская организация, как в СССР.
Чтобы вся эта система успешно функционировала, школьники
проводят в учреждении почти весь день, они там изолируются от
собственной лени, бездельничанья и дурости. Видимо, китайские
организаторы образования внимательно следили за нашим советским
опытом и выявили главный недостаток — дефицит контроля.
Образовательный процесс в советской школе давал сбой только тогда,
когда учителям и родителям не удавалось заставить или мотивировать
ученика. Китайцы решили эту проблему радикально и элементарно —
загнав школьников в школу почти на весь день. Это нечто похожее на
наши суворовские училища. Занятия начинаются в 6–7 часов утра,
потом идут уроки, затем выполнение самостоятельных заданий под
присмотром учителя. Традиционные учебные дисциплины переплетаются
со всяким рисованием, пением, рукоделием, художественной
самодеятельностью и военной предподготовкой. Домой ребята
возвращаются уже после конца рабочего дня на ужин.
Занимаются школьники в огромных классах до 60 человек в
холодных помещениях. Очень много внимания уделяется физкультуре и
спортивной подготовке. Так что знаменитое китайское трудолюбие —
результат не только «азиатского менталитета», но и достаточно
суровой школьной системы, в которой всё построено на правильно
организованном принуждении и дисциплине.
Такой подход вынудил китайцев значительно сократить количество
сельских школ. Школы в Китае в основном расположены в крупных
населённых пунктах, а ребята из сёл, посёлков и пригородов
проживают в специальных общежитиях при школах, отправляясь домой
только на выходные.
Описанная схематика выглядит довольно привлекательно, но это
не значит, что в Китае нет проблем, а китайские школы лишены
недостатков. Китайские «реформы и открытость» — это внедрение
рыночных отношений, вместе с которым произошёл колоссальный рост
конкуренции внутри общества. Школьное образование это не просто не
обошло стороной, а в нём эта конкуренция приняла наиболее
ожесточённые формы. Китайские государственные школы не осуществляют
предварительный отбор учащихся, они учат всех, у кого есть прописка
на вверенном школе участке. Но качество школ очень неравномерное.
Китайские родители буквально сходят с ума, чтобы пристроить своё
чадо в хорошую школу, готовы брать живодёрскую ипотеку, только
чтобы прописать ребёнка в крупном городе. От того, какую школу
закончил ребёнок, почти гарантированно зависит его шанс поступления
в престижный ВУЗ. В Китае есть школы, которые хвастаются тем, что
90% их выпускников поступают в ведущие ВУЗы страны. В свою очередь,
от диплома прямо зависит будущая карьера человека. Всё намного
жёстче, чем у нас.
Китайское ЕГЭ — это чуть ли не главное событие в жизни
ребёнка, он к нему готовится под огромным давлением. В интернете
множество видео, в которых китайские родители в момент сдачи их
детей этого ЕГЭ бегают буквально с ножами и палками вокруг здания,
отгоняя водителей и пешеходов, чтобы они не шумели и не мешали
экзамену. Естественно, что такая атмосфера и подобное давление
угнетают детей, ожесточают их. Школьный период жизни китайца,
особенно старшие классы, — один из самых напряжённых и
сложных.
Такая конкурентная атмосфера не только мешает развитию
коллективизма, но и вызвала к жизни огромный, полумошеннический
рынок репетиторских услуг. В итоге китайское правительство
запретило вообще частное репетиторство и потребовало от школ
снизить накал страстей и нагрузку на детей. Сверхконкуренция и
перенапряжение стали побочным эффектом китайской школьной системы в
рыночных условиях.
Тем не менее китайский опыт представляет интерес для России.
Когда-то они перенимали и адаптировали наш опыт, теперь можно и нам
присмотреться к китайскому опыту. И если сравнивать школы Китая и
школы западных стран, то, конечно, полезного и интересного больше у
наших восточных соседей.
Да, обойдя вопрос качества педсостава, в Китае по сути создали
такую бездушную машину по производству образованных кадров, в
которой роль и место учителя минимальны, всё построено на
организации, бюрократии, дисциплине и контроле. Но это не означает,
что выпускники китайских школ — как штампованные болванки, не
способные к творчеству и самостоятельному мышлению. Технологический
рывок Китая в космосе, телекоммуникационных сетях, железнодорожном
транспорте, робототехнике показывает, что с инновационным
мышлением, воображением, инженерным творчеством всё у них в
порядке.
Проблематику «отцов и детей» кое-как в Китае решили, по
крайней мере со стороны «отцов». Старшие поколения через
государство активно вмешиваются и управляют образовательным и
воспитательным процессом подрастающих поколений, требуя от них в
итоге отдавать долг обществу, быть ответственными и
дисциплинированными работниками. Поколения сменяются, и, несмотря
на все политические и экономические перипетии, устойчивость
общества налицо. Китай с каждым поколением живёт лучше и динамично
развивается. Не последнюю роль в этом играет школьная
система.
Анатолий Широкобородов,
специально для alternatio.org