Самый принципиальный момент современного извращённого перевернутого мира

swamp_lynx — 03.03.2024 "В какой-то момент мы обнаруживаем, что внутренний господин исчезает, поскольку на смену ему приходит некое небрежное существо, совершенно не готовое ни к какой аскезе, абсолютно не умеющее и не готовое дер­жать себя в руках. Как говорил Поль Валери: с чего мы взяли, что личность в халате и в домашних тапочках подлиннее господина? Но именно эта пресловутая личность в хала­те, лишённая всякой требовательности в аспекте желания, и воли, становится центром человеческой подлинности." Александр Секацкий.

"И это есть полная превратность социальной топогра­фии, а также и психологического строя, и строя души. То есть перед нами теперь мир, где властвует превратность, где те, кому должны были помогать сильные, стали настолько успешно и всесторонне опекаемыми, что сумели внушить сильным стыд за их силу и небрежно подвинули прежнего господина, который, впрочем, давно уже был всего лишь «исполняющим обязанности». И поскольку нет того, кто превыше тебя под луной, появляется удивительная подмена, которая до сих пор не замечена. Как если бы мы, повторяя путь Иисуса, шли маршрутом кенозиса, стараясь спасти не только праведников, которые всегда рядом, но и тех, кто на самой кромке воплощенности, среди наиболее трудно одухотворяемой материи. Но помогая им, мы вдруг почему-то решили, что там и располагается конечная цель нашего присутствия. Мы словно бы забыли о необходимости обрат­ного пути, имя которому — метанойя: спасение через пре­ображение.

Во что бы то ни стало, следует сохранить свои экзистен­циальные высоты, и если мир их сохранит, то лишь тогда сам мир уцелеет. Если же спасаемые будут назначены об­разцами для подражания, теми, кому нужно служить, то тем самым мир наполнится внутренней ложью: что, собственно, и случилось.

Да, вот они были перед нами: эксплуатируемые, при­носимые в жертву: аутисты, инвалиды, — нет конца их пе­речислению. Должны ли мы создать такой мир, в котором они окажутся на вершинах? А те, кто положил жизнь на их освобождение, то есть наделение всей полнотой прав, будут взирать на них с почтением и уважением, и стыдиться того, что им, самоотверженным просветителям, все далось словно бы по праву рождения. И никто ни разу не назвал их уни­женными: а значит, им пришлось признать себя виновны­ми. Мир пошел именно путём такой хитрой превратности, которая предоставила уникальные возможности тем слоям, которые ни при каком другом развитии событий не завое­вали бы себе такую удивительную нишу.

Нищий не перестал быть нищим оттого, что ему, безо всяких с его стороны усилий, достались привилегии, но принц теперь несёт всю полноту ответственности за то, что он сделал. Эта круговая подмена, пришедшая на смену кру­говой поруке, сплошь и рядом приводит к тому, что прежде угнетаемые и ущемленные слои, меньшинства всех видов и родов, пользуясь недопустимой снисходительностью ме­стоблюстителей Господина и отсутствием различимости экзистенциального рельефа, захватили командные высоты в подлежащем спасению мире. И в результате прежний сред­ний класс, те, кого называли «соль земли», то есть попросту человеческие люди, оказались маргиналами.

Они нормальные, обычные люди, женятся, выходят за­муж, рождают детей, зарабатывают деньги, продолжают чтить своих родителей и при случае поминать предков. Но победившие их меньшинства, которые захватили высоты социальности, академические круги, захватили Голливуд, подчинили себе слой правоведов и адвокатов, — лишь по­смеиваются над ними и проповедуют свою идею, а челове­ческие люди лишены права голоса в том смысле, что они не знают, что сказать, они как корчащая улица безъязыкая, если прибегнуть к сравнению В. В. Маяковского. Они, че­ловеческие люди, думают: нашим учёным лучше известно, сколько должно быть полов. Мы теперь не можем сказать ничего от себя, никакой отсебятины своим детям — они же учёные, а не мы, они же в Йельском университете изучали право, а мы-то что?..

Эта поразительная маргинализация основного класса человеческих людей не может продолжаться вечно, но она является самым принципиальным моментом современного извращённого перевернутого мира превратности, мира, где всё подменено. Мира, где «допущенные к европейско­му проекту» — разумеется, без права вносить какие-либо коррективы, могут считать себя понимающими людьми, которым не к лицу отождествлять себя с какой-то «рашкой», с какими-то ватниками, — они ведь гораздо выше этого. Они приобщились к великой взаимно-рукопожатной тусовке. При этом их соотечественники в ватниках и телогрейках — это, в сущности, те же самые солдаты, которые победили фашизм. Против них тогда были отборные войска в хорошей военной экипировке, можно сказать, одетые по последней во­енной моде. Но эти, одетые в кожу, несли смерть, а простые «ватники» от имени простых человеческих людей защищали нас, бились за россиян.

Удивительно, что та же ситуация повторяется и сейчас с ещё большим трагизмом, ибо «ватники» напрямую объ­явлены угрозой всему прогрессивному человечеству. Как определить, что должен делать ты как интеллектуал, как воин, не попадаясь на красивые вывески, а следуя точным и глубинным настройкам? Таким настройкам, которые пра­вильно ориентированы по отношению к знанию, к доблести, по отношению к тем, кто действительно нуждается в помо­щи. Вот, казалось бы, самый очевидный выбор: быть на сто­роне своих солдат, а не тех, кто их убивает. Но похоже, что этот очевидный для нормального человека выбор сегодня как никогда затруднителен. Уж больно хочется быть среди тех, кому раздают гранты, среди тех, кто причислен к лику всемирно-рукопожатных. Любопытно, что и запуганным интеллектуалам Запада приходится держаться в стороне от собственного «простого люда», от тех, кто не просветлен новейшими принципами трансгуманизма. Что уж говорить, нелегко приходится современному обывателю, не готовому любить всех детей вообще точно так же, как своих собствен­ных. Ему впору обратить строфы Омара Хайяма к своим бескомпромиссным обвинителям:

Если вдруг на тебя снизошла благодать –
Можешь все, что имеешь, за правду отдать.
Но, святой человек, не обрушивай гнева
На того, кто за правду не хочет страдать!

Это краткий конспект точной топографии. Допустим, он, твой соотечественник, действительно не хочет вникать во все тонкости страданий ближнего своего, не определивше­гося с гендерной принадлежностью. Но он такой же крови, как и ты, он достоин того чтобы не он ради тебя, а ты ради него принёс жертву. Это ощущения я называю девизом: «Лучшие — на линию огня!». Всякое органическое государ­ство, всякая империя как произведение духа, исповедует этот принцип. Лучшие — на линию огня! Туда, где ты действительно нужен, и кроме тебя там, быть может, никого не окажется. Будешь ли ты корнетом на Бородинском поле, будешь ли ты С. П. Королёвым, который сделал для свое­го народа всё, что мог, несмотря на лагеря, или генералом А. И. Деникиным, отвергнувшим предложение о сотрудни­честве, сделанное нацистами...

Понимание того, что это твой народ, как бы ни морщи­лись европейские и наши собственные европейцы, что это те люди, которые противостояли фашизму и будут противостоять вновь, когда прозвонит колокол, — очень важно. Насколько хватит у тебя мужества подчиниться исконным и изначальным позывным, позывным пра­вильной державной сборки, выверенному строю души.

Тому, о чём говорил Платон, когда правильно настро­енная лира согласуется с правильно настроенным полисом. И это вопрос истинной топологии человеческого присут­ствия."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив