Самая неравная битва

navlasov — 16.08.2020 15 августа германскому командованию стало окончательно ясно, что французы уходят из Меца на восток. Были тут же отданы соответствующие распоряжения. 2-я, а за ней и два корпуса 1-й армии должны были обойти Мец с юга и постараться догнать Базена.

Главная проблема у немцев была все та же: они совершенно не представляли себе, где в данный момент находятся основные силы Рейнской армии. Насколько далеко они ушли от Меца? В штабах лишь строили догадки. Это было довольно странно, поскольку на западном берегу Мозеля уже несколько дней находилась немецкая кавалерия. После негативного опыта 1866 года, когда кавалерийские дивизии прусской армии усердно и с большим успехом исполняли роль приложения к обозу, конницу все-таки решили задействовать более продуктивно, выдвинув вперед для "прощупывания" врага. Выдвинуть выдвинули, но никакой ясности командованию это не добавило. Почему? Судя по всему, причина заключалась в том, что "точная механика" сбора и быстрой передачи информации по назначению попросту еще не была налажена. К этому добавлялась избыточная осторожность некоторых кавалерийских командиров, считавших, что лучшая драка - это та, которой удалось избежать.

Итак, немцы были вынуждены гадать. Командующий 2-й армией принц Фридрих Карл был уверен, что Базен уже на полпути к Вердену, и бросил основные силы своей армии к Маасу для параллельного преследования неприятеля. На север был повернут только III корпус Альвенслебена - в надежде, что он сможет перехватить какой-нибудь арьергард. Но Рейнская армия двигалась гораздо медленнее, чем предполагали немцы, и в итоге Альвенслебен 16 августа налетел прямо на основные силы французов. В этих условиях III корпус был фактически обречен. И все из-за того, что германское командование переоценило противника!

В этом заключается один из парадоксов августовской кампании 1870 года - парадоксов, полных черным юмором военного времени. Немцы раз за разом совершали промахи и попадали в опасное положение, потому что ждали от противника более рациональных и эффективных решений, чем те, которые французы принимали в действительности. Мольтке не раз говорил, что если ты не знаешь, что делает противник - правильнее всего думать, что он принимает самое правильное в данной ситуации решение. Август 1870 года показал, что это правило имеет свои оборотные стороны. "Все так непрофессионально, что невозможно работать" - мог бы в сердцах воскликнуть глава прусского генерального штаба. Позднее, получив информацию о самоубийственном марше Мак-Магона вдоль северной границы на восток, немецкое командование тоже долго отказывалось ей верить. Только когда немцы смирились с тем, что противник ведет себя как идиот, они добились практически безупречного успеха под Седаном.

Но вернемся к 16 августа. В девять часов утра авангард III корпуса западнее деревни Резонвилль наткнулся на отдыхавших французских кавалеристов из дивизии Фортона и, естественно, немедленно атаковал их. Командир корпуса Альвенслебен на основании имевшихся у него данных оценивал численность вражеского "арьергарда" в 20 тысяч человек. Отбросив конницу, он нанес удар по частям 2-го французского корпуса, в то время как прусская артиллерия заняла позиции на господствующих высотах.

Тем временем прусская атака начала пробуксовывать и к одиннадцати часам утра захлебнулась совсем. Альвенслебен начал понимать, что французов как-то многовато. Он оказался в положении человека, который ухватил быка за рога - и теперь должен был не ослаблять хватку, чтобы уцелеть. Единственным шансом пруссаков было блефовать, действуя так, словно за их спиной стоит вся 2-я армия.

Французы тем временем подтягивали к полю боя все новые силы. III корпус перекрыл им дорогу на Верден, и естественным решением было сбросить его с этой дороги. Сил у Базена имелось в избытке, однако он не спешил бросать своих солдат в атаку. Французские военачальники слишком хорошо усвоили урок Кёниггреца: если упоенно атаковать тех пруссаков, которые сейчас перед тобой, то другие могут незаметно подкрасться с фланга и нанести смертельный удар. Больше всего Базен опасался быть отрезанным от Меца и отброшенным на север, к бельгийской границе. Поэтому треть Рейнской армии в этот день так и не вступила в бой.

Однако и тех сил, которые медленно наступали на пруссаков, было более чем достаточно для того, чтобы раздавить III корпус. В два часа дня Альвенслебен был вынужден бросить на французские батареи кавалерию. Генерал прекрасно сознавал самоубийственный характер этой атаки, однако других карт у него на руках уже не было. Кавалеристы совершенно не горели желанием идти в бой и едва ли не бросали жребий, кому атаковать французов. В конечном счете на врага поскакала бригада Бредова (кирасиры и уланы). Под прикрытием густого дыма и складок местности ей удалось подобраться к врагу достаточно близко для того, чтобы прорваться к французским пушкам, прежде чем ее с большими потерями отбросили назад. Бригада лишилась примерно половины своего состава. "Смертельная скачка бригады Бредова" стала легендарной и на протяжении десятилетий использовалась в качестве главного аргумента в спорах апологетов кавалерии с их противниками.

Однако банзай-атаки в исполнении прусской конницы могли в лучшем случае оттянуть неизбежное. К счастью, на поле боя начали подходить части Х корпуса. Они смогли прикрыть левый фланг Альвенслебена, который французы могли обойти в любой момент. Контратака прусской пехоты, впрочем, захлебнулась ввиду явного неравенства сил, и немцам вторично пришлось бросать в бой конницу - гвардейских драгун. Драгуны задержали французов, потеряв около трети личного состава, в том числе почти всех офицеров. В их рядах сражались оба сына Отто фон Бисмарка, один из которых был довольно серьезно ранен.

Положение оставалось серьезным. Командир Х корпуса Войтс-Рец даже начал жечь секретные документы. Однако французы вновь проявили максимальную осторожность. В отличие от немцев, у которых командиры бригад и дивизий шли в атаку, не беспокоясь о мнении вышестоящего начальства, французские генералы стремились действовать в полном согласии с Базеном и не позволяли себе никакой самодеятельности наступательного характера. В итоге шанс разгромить два прусских корпуса был упущен.

Время работало на немцев. Солнце клонилось к закату, а к полю боя спешили части VIII и IX корпусов. На поле боя прибыл и принц Фридрих Карл. В семь часов вечера он потребовал всеми силами атаковать неприятеля. Невзирая на возражения корпусных командиров, прусская пехота двинулась вперед. Атака быстро захлебнулась, и единственным ее последствием стало то, что Базен нашел еще один повод не переходить в наступление.

Потери сторон оказались по итогам дня примерно одинаковыми - 16 тысяч немцев и 17 тысяч французов. Мольтке впоследствии говорил о "самой кровавой битве всей войны". Однако результат стоил того: отход французов был сорван, и немцам предоставился шанс в ближайшие дни нанести Базену сокрушительное поражение. Этот шанс не был ими использован в полной мере. Тем не менее, сражение при Вионвилль - Марс-ла-Тур иногда называют решающим, определившим исход войны.

Нет ли в этом некоторого преувеличения? Что случилось бы, если бы Базен все же сбросил Альвенслебена с дороги на Верден? Поговорим об этом в следующий раз.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив