Риски эскалации растут

swamp_lynx — 07.03.2024 "Британский ученый нашего имперского происхождения Доминик Ливен писал в одной из своих работ, что русские единственные из всех, с кем Европе приходилось иметь дело, оказались способны с безграничной храбростью, упорством и самопожертвованием сражаться за свою особую, независимую нишу в современном мире.
Вдумаемся в эти слова – единственные из всех цивилизаций, в отношении которых Запад пытался вести себя агрессивно. Все остальные – Великая китайская империя, древняя цивилизация Индии, и многие другие – не смогли противостоять решительному напору Запада, на протяжении 500 лет огнем и мечом расширявшего пределы своего могущества. Они были так или иначе побеждены Западом, даже если через какое-то время смогли вернуть себе свои государства. Россия не была побеждена никогда. И давайте попробуем поставить себя на место европейцев и понять их эмоциональное состояние: на протяжении столетий Европа жила с травмой, имя которой – независимая Россия. Нам самим, кстати, никогда не предоставлялся повод понять, каково это – иметь постоянного противника, которого ты никогда не мог победить." Тимофей Бордачёв

"Поэтому в 1991 году, когда внезапно пал СССР и распалось единое государство, Европа оказалась в положении для нее совершенно неведомом. В одночасье исполнилось самое несбыточное желание поколений европейских политиков и военных. Просто само по себе, без решительного военного столкновения и с полным желанием русских вступить в «европейскую семью» пусть даже и на правах ученика. Такое потрясение не могло пройти без серьезных последствий для психики государственных деятелей и простых граждан европейских государств.

Вся их внешнеполитическая культура была воспитана на том, что Россия никогда не позволяет собой помыкать и указывать. И вдруг Запад почувствовал себя победителем в холодной войне, при этом без единого выстрела. В состоянии фантастического эмоционального потрясения Европа начала выстраивать отношения с Россией, как со страной, потерпевшей, наконец, поражение. На протяжении нескольких лет Москва принимала правила игры, которые ей предлагала Европа, учитывала желания европейцев в экономике и развивала свои внешние связи с оглядкой на то, как это скажется на главном направлении – постепенной «интеграции» с Евросоюзом. ЕС в новых обстоятельствах оказался в положении требовательного учителя, предлагавшего многочисленные программы «партнерства», преследовавшие две простые задачи. Во-первых, обеспечить интересы европейского бизнеса и сделать для него российский рынок еще более открытым. Во-вторых, проверять соответствие России своим указаниям.

Такими же требовательными учителями должны были стать и европейские дипломаты. Для нескольких поколений послов стран ЕС в Москве основной задачей стало следить за тем, насколько хорошо Россия исполняет многочисленные принятые на себя обязательства. В рамках реализации этой «почетной» миссии формировалась традиция общения с Россией на самых разных уровнях. И если на уровне глав государств или руководителей внешнеполитических ведомств разговор на равных присутствовал, то ниже от обычной дипломатии уже не оставалось и следа.

Европейские послы не просто становились исполнителями воли своих хозяев в национальных столицах (это совершенно нормально) – они постепенно превратились в технических работников, которым доверена задача наблюдать за Россией и указывать ей на ошибки в поведении. А степень их интеллектуальных способностей оценивалась уже не по умению вести тонкую дипломатическую игру. Главным мерилом стала большая или меньшая степень истеричности, с которой они продвигали весьма простую повестку, состоявшую из одних требований. Тем более, что их индивидуальная воля и интеллект были все более прочно интегрированы в систему правил и требований, являющихся общими для всех представителей НАТО и Евросоюза за рубежом.

Как писал в прошлом веке философ, «в коллективе индивидуальный разум становится слугой коллективного интереса». И постепенно, добавим, исчезает в том смысле, какой является признаком разума изначально – способность к самостоятельному анализу ситуации и решениям. Эта проблема стала для европейской дипломатии и политики настолько тотальной, что ее постепенно даже перестали замечать.

Тем более, что стремительно менялась и европейская политика. Оказавшись, не по своим заслугам, в положении «победителей в холодной войне», европейцы испытывают чувство глубокого морального превосходства над всем окружающим миром. Кроме американцев, конечно, которых они просто очень боятся.

Мы неоднократно сталкивались с примерами вмешательства Евросоюза в сугубо внутренние дела таких важных для него партнеров, как Китай, или все еще весьма дружественной Индии. Не говоря уже о государствах меньшего размера и значения. Так, в прошлом году президент Франции Эммануэль Макрон на полном серьезе устраивал сцены бразильцам по поводу того, как те обращаются со своими лесами.

Отметим для честности, что проблема еще и в нежелании остальных стран на протяжении долгого времени обращать внимание европейцев на неадекватность их поведения. Как участник мировой дипломатии Европа очень далеко продвинулась по пути туда, откуда уже нет возврата в реальность.

Возникает, однако, резонный вопрос: какое дело вообще России до того, почему наши соседи на Западе настолько утеряли способность соответствовать окружающему миру? Думается, что если текущий военно-политический кризис временно будет сопровождаться понижением нашего уровня дипломатических отношений со странами Евросоюза, какую-то пользу от понимания причин мы все-таки можем получить.

Во-первых, если исключить трагические для всех сценарии, то Европа все равно останется соседом России и нам придется опять вести с ней дипломатический диалог. Даже с учетом того, что базовая причина неадекватности европейцев носила фундаментальный характер – конец холодной войны и распад СССР, мы могли бы уже раньше вести себя по отношению к ним более требовательно. Для их же собственного – и общего – блага. Поэтому нужно понимать, где у Европы есть основные слабости, лишающие способности вести нормальное дипломатическое взаимодействие.

Во-вторых, нам нужно видеть, к каким трагическим ошибкам приводит превращение дипломатии в политические нотации. С учетом того, что Россия развивает отношения со странами Глобального Юга и нашими соседями в СНГ, полезно быть особо бдительными и следить за тем, чтобы самим не допускать даже признаков европейского высокомерия."


Фёдор Лукьянов - Догмат о непогрешимости

"Участие стран НАТО в противостоянии Украины и России последовательно наращивается на протяжении двух лет, и от него столь же последовательно официально открещиваются. Рискнём предположить, что это не коварный план и не «стратегическая двусмысленность» (о которой на днях внезапно вспомнил министр иностранных дел Франции Стефан Сежурне), а непонимание того, что происходит и, главное, что из чего вытекает и к чему, вероятнее всего, ведёт. Отсутствие ясности в этом вопросе подрывает все шансы выработать линию поведения, продуманную хотя бы на среднесрочную перспективу.

Утрата восприятия причинно-следственных связей – продукт пресловутого «конца истории». Ведущие западные страны пришли на рубеже 1990-х к выводу: направление развития настолько предопределено, что сопутствующими издержками можно просто пренебречь. И так действительно было, пока на пути не встречались крупные производители этих самых издержек, то есть государства, способные противопоставить что-то серьёзное вплоть до блокировки всего движения. Российское руководство на протяжении двадцати лет старалось довести до сведения американских и европейских визави (вербально, а потом и, можно сказать, мануально): определённые ваши шаги обусловливают соответствующие ответы, такова логика международной политики. Увещевания эти были проигнорированы, атмосфера продолжала нагнетаться. Итогом стало 24 февраля 2022-го.

Как мы видим два года спустя, переход событий в вооружённую фазу не привёл к качественным переменам. Россия теперь пытается заставить Запад пересмотреть настрой 1990-х с помощью военной силы. Москва хочет продемонстрировать: масштаб издержек таков, что целесообразно задуматься об изменении подхода, иными словами, начать с ней разговор о другом устройстве европейского театра безопасности. Но с противоположной стороны нет встречного движения – никто не собирается признать необратимость трансформации под воздействием военных приобретений России. Напротив, по мере исправления российской стороной ошибок начальной фазы кампании и перехвата инициативы риторика в Европе и США о недопустимости победы Москвы в целом становится всё более проникновенной и тревожной.

Соответственно, чем меньше надежда добиться желаемого чужими (украинскими) руками, тем больше набор инструментов, считающихся допустимыми для применения.

В этом ключе надо рассматривать и парижские откровения Макрона со товарищи о том, что не исключено ничего – вплоть до отправки натовских контингентов. Это, конечно, ещё не политическое решение, но явное расширение границ того, о чём в принципе можно поразмышлять.

Обнародованный разговор немецких офицеров приобретает в этом контексте дополнительную важность. На фоне экзальтации политиков военные, как стало ясно благодаря утечке, не берут на себя роль силы сдерживающей и рационализирующей, а, наоборот, удивляются нерешительности главы правительства. Речь, между тем, идёт не о нападении на их отечество, а о конфликте с участием государства, не связанного с Германией (и прочими странами НАТО) какими-либо формальными обязательствами. Но вовлечение в этот конфликт приближает столкновение со страной, представляющей серьёзную угрозу.

Из разговора следует: немецкие военные не обдумывают варианты развития событий, которые последуют за реализацией обсуждаемого сценария, и не принимают всерьёз вероятность прямого столкновения с Россией. То есть исходят из того, что боевые действия будут локализованы территорией самого конфликта (украинско-российской), но ставка – мировая власть. Когда русской угрозой пугают французские, датские или американские начальники, речь ведь не об угрозе нападения на их страны, а прежде всего о политических последствиях для глобальных позиций Запада. Действительно, серьёзное поражение страны, поддержка которой стала ведущим императивом для всего западного сообщества, станет сильным ударом не только по престижу, но и по возможности проводить свои интересы во взаимодействии с большинством мира.

Получается взрывоопасная смесь.

Один компонент – политические верхи, считающие конфликт экзистенциально важным, но не имеющие продуманной линии поведения и действующие скорее импульсивно в соответствии с постоянно меняющимися обстоятельствами. А обстоятельства эти могут быть разного рода, включая избирательные кампании в той или иной стране. Громкие заявления и обещания зачастую предшествуют размышлениям о том, как, собственно, их можно осуществить и к каким последствиям это приведёт. В этом смысле есть основания предположить, что, например, высказывание Макрона об отправке бойцов НАТО на Украину было самоценно, то есть делалось ради красного словца, но теперь произведённая форма потребует наполнения каким-то содержанием.

Другой компонент – военные руководители, согласные с экзистенциальным характером происходящего, но не имеющие ясно очерченных рамок для своих действий. Ведь формального мандата в силу специфики кампании они не получали. Ну и к тому же эти самые военные за предыдущие десятилетия привыкли (не в такой степени, как завсегдатаи Австрийской военной академии, конечно, но всё же) выступать скорее в качестве компетентных комментаторов, чем тактиков и стратегов реального развёртывания. А имеющийся у них опыт очень мало применим для военно-политических действий, ведущихся сегодня. Сказанное относится в первую очередь к континентальной Европе, ситуация в Великобритании и США более многогранна, но качественно, пожалуй, не отличается.

Напрашивается вывод, что риски эскалации растут. Категорическая неготовность отступить присуща всем участникам противостояния. Но мяч на стороне западного лагеря, в котором удивительным образом на передний край выдвинулась Европа, а в ней – Франция и Германия.

Важно учитывать два обстоятельства.

Первое: разногласия внутри европейского сообщества, усугубляющиеся из-за общего роста неопределённости, решаться будут, судя по всему, путём взвинчивания напряжения, а не снижения его градуса. Просто ослабление накала «русской угрозы» сразу обнажит множество приглушённых сейчас противоречий, и европейский истеблишмент предпочтёт обострение на российском направлении разрядке.

Второе: обретающая у нас популярность идея, что для выхода из замкнутого круга западную верхушку нужно как следует напугать ядерным армагеддоном и тогда к ней вернётся договороспособность, может дать прямо противоположный результат. Сегодняшняя правящая элита действительно качественно отличается от предыдущих поколений. Прежде всего верой в своего рода догмат о непогрешимости Запада, то есть уверенностью, что отступление от идейно-политического канона, утвердившегося после холодной войны, станет настоящей катастрофой для мира. А поскольку всякий компромисс с Россией будет таким отступлением, не допустить его необходимо любой ценой.

Вступаем в опасное время."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив