Поменяйте композитора!

Но не все так просто, в чем вскоре вы сможете убедиться.
Вечер начинался наилучшим образом…

Готова признаться, что при всей критике в адрес фастфуда, я была рада встрече с наггетсами. И пусть злопыхатели сколько угодно говорят, что «теперь они не те» - не верьте! Они те! Во всяком случае, по вкусу.
И я получила от них не меньшее удовольствие, чем от неспешной прогулки по бульварам, на которых весело бьют фонтаны и радостно цветет сирень.


Итак, вчера я была в «Геликон-опере», расположенной в не типичном для театра здании – в усадьбе, сменившей нескольких владельцев.
Здесь нет привычного театралам портика с колоннами, фасадов в духе ранней эклектики и алебастровых Апполонов.

На макете, установленном в фойе, видно, что зрительный зал – не что иное, как внутренний двор, в котором выкопали котлован по образцу греческого амфитеатра.

И неслучайно, входя в зал, зрители думают, что вышли на улицу – ей он, по сути, и является.

Одна из стен – задний фасад усадьбы, а стилизованное под русскую старину крыльцо после реконструкции стало престижной ложей.
Темный потолок создает иллюзию звездного неба, что в данном случае очень уместно, а синие сферические «геликоны» - не просто декоративное украшение, а сложная акустическая система.

Все сделано со вкусом, и фойе выглядит очень стильно и более не напоминает барские покои.

Кредо театра всегда считалась новизна и дерзость творческого замысла, и вчерашний перфоманс ему вполне соответствует.
Опера, на которой я побывала, идет в театре два года, но назвать ее новинкой нельзя - она появилась на сцене Израильской оперы более двадцати лет назад.
Если учесть, что все партии исполняются на иврите, о котором я не знаю ничего, кроме названия, то без подстрочного перевода, слушать оперу сложновато.

Впрочем, и с переводом слушать ее непросто - именно слушать, а не смотреть.
По сути, это спектакль по мотивам библейской истории, где добро борется со злом (или наоборот). И оставляет он весьма противоречивое впечатление.
С одной стороны, меня восхитила оригинальная сценография, красочность декораций, превосходные костюмы, отменная хореография и мастерство исполнителей.

С другой стороны, если сравнить эту музыку с произведениями итальянских и русских композиторов, то можно убедиться, что они … просто несравнимы.
Не знаю, о чем думал композитор, но у меня и моих приятелей сложилось впечатление, что главный выразительный прием, который активно использовал автор - copy & paste.
Израильский композитор честно пытался сочинять музыку, компилируя Равеля, Стравинского и Вагнера, то есть он осознавал, что хорошо соединенное старое зачастую лучше нового, но получилось у него то, что получилось.
Разумно, что опера идет без антракта – после него зал мог бы не досчитаться значительной части публики.
Очень дальновидно поступил дирижер: он не допускал пауз, которые обычно зонируют арии, из опасений, что наиболее сообразительные зрители могут воспользоваться короткой передышкой и втихаря покинут зал.
В качестве утешительного для слушателей оправдания замечу, что для композитора эта опера является единственной.
Я рада, что сходила на спектакль. Он доказывает, что талантливой режиссурой и сценографией и высокопрофессиональным вокалом можно спасти даже очень посредственную музыку.
Певцы – молодцы! Справились с изнурительным марафоном.
И дирижер! Мне показалось (или нет?), что, когда стих последний аккорд, над рядами пронесся вздох его великого облегчения.
И духовые очень старались.
И струнные.
И ударные.
Если бы не правила приличия, барабанщик бы бил тарелками в барабан, торжествуя по поводу окончания представления.
Все были искренне рады тишине, а уж публика-то как ликовала, не передать словами!

Участники постановки честно вытягивали оперу из музыкальной трясины, в которую ее поместил автор. И им это удалось, несмотря на все композиторские рогатки.
Одним словом, постановка мне понравилась.
Низкий поклон и режиссеру, и сценографу, и осветителям, и хореографам, и исполнителям, и костюмерам. Если они поменяют композитора, то получится вполне добротная опера.
|
</> |