Остров Евы, глава 28

С утра случился бедлам и радостный ажиотаж. Евины диточки собирались первый раз в жизни опуститься с аквалангами на дно морское. На карте выбирали место поглубже - метра три. Ну, ладно, так и быть, пять. Это Лея стебала мальчишек в удовольствие и поглядывала на них с высоты своего опыта.

Борька с Никитосом, поползав вчера с аквалангами по дну бассейна, ощутили себя специалистами квалификации морских котиков и требовали двадцатиметровую глубину, можно больше.
Лея в открытую ржала и сама выбрала симпатичный риф недалеко от домашнего причала. Совершенной случайно, не так уж и далеко, нашлась подходящая бухта с десятиметровой глубиной, как раз для чайников.
За завтраком и суетой чуть не забыли про собачку. Собаченька в тоске сидел под столом и молча страдал. Он всей израненной душой чувствовал, что его не берут с собой и безмерно горевал. Пришлось придумывать, как из человеческого спасательного жилета сделать собаческий. Не могла же Ева и вправду оставить собаку в горе одну.
Катер вместил всех, он был рассчитан на десять человек и кучу оборудования. Очень удачно дети давеча рентанулись, не прогадали.
По воде, не спеша, дошли до выбранного места за пол часа и бросили якорь посреди голубой воды с просвечивающимся дном. Казалось, оно совсем рядом, но якорная цепочка обозначила семь метров. То, что доктор прописал.
Ева всё удивлялась, как быстро восстановилась природа после того дикого шторма, а дети, тем временем, уже влезли в костюмы и натягивали акваланги. Им не терпелось занырнуть и продемонстрировать Лее свои профессиональные способности.
Только их планы обнулились. Ныряли они с Марком в приказном порядке. Марк сразу обозначил, что море не терпит флирта и не прощает ошибок. Поэтому, все свои детские глупости оставили на поверхности и в воде смотрим на инструктора, то бишь, на него.
Кто начнёт дурачиться, сразу будет схвачен за шланг и выдернут наверх с дальнейшим запретом на продолжение подводных прогулок.
Мальчишки, поначалу обиженные таким обращением, под конец монолога прониклись ответственностью и уже не бухтели, только искоса поглядывали на Лею, чтоб уловить, не шутят ли над ними и не стращают ли понапрасну.
Погружаться на первый раз решили в два приема. Вначале Марк нырял с мальчишками, затем они вылезали и тут уже в бой, вторым эшелоном, вступала мать. Лея пока бездельничала и загорала на солнышке, подставляя красивое тело под утренние косые лучи майского солнца.
Ева же, свесившись через борт катера, внимательно следила за своими подрощеными эмбрионами и держала за жилет Марка Евовича, норовившего нырнуть вслед за аквалангистами. Он тоже свесился за борт, отклячив конопатую задницу и виляя своим шелковистым обрубком.
Минут тридцать подводники плавали в пределах видимости и не тревожили нервным поведением загорающих, а потом пропали из виду. Ева ещё не успела вытолкнуть Лею с катера, чтоб она начала спасательную операцию, как все трое уже вынырнули возле другого борта.
Оказывается, аквалангистов совершенно не видно, когда они попадают в тень плавсредства и пугаться вовсе не обязательно, все живы и всплывают не брюшком кверху.
Дети были страшно довольны новыми впечатлениями и пустыми баллонами, выкатанными под ноль. Теперь они торопили Еву, чтоб мать быстрее освоила науку и опять бы пришла их очередь.
Конопатый был категорически против отпускать Еву одну и возмущался, что его держат в четыре руки. Извернувшись, он-таки сиганул в воду и повис в ней скандальным буем ярко желтого цвета. Спасательный жилет позволял ему совать голову в воду и перебирать лаптами, но ни нырнуть, ни поплыть нормально у него не получалось.
Борьке пришлось сплавать за ним, чтоб вернуть на борт. Марк так мощно оттолкнулся в попытке догнать Еву, что ушёл метра на три от лодки. Сам бы обратно в жилете пол часа добирался. После триумфального фиаско и возвращения к цивилизации с твёрдым полом под лапами, собакен обиделся. Уйдя к дальнему борту, он свесил с него грустные уши и стал ждать, всматриваясь в тени под собой.
Всплывшей через сорок минут Еве он все сказал позой, повернувшись к ней спиной. Еве пришлось пригрозить, что его не возьмут с собой в следующий раз, если будет капризничать. И пусть кто-то скажет, что собаки не понимают слов! Очень даже вкуривают с первого раза. Уже через пару минут Марк в красках и танце рассказывал Еве, как переживал за неё и как ему мешала эта ужасно неудобная хрень, намотанная на собачку.
В следующее погружение не взяли уже Еву и ныряли вчетвером. Чему она была рада. Пока плавала, не чувствовала усталости. Под водой очень легко двигаться и даже ноги в ластах, которые она надела первый раз в жизни, шевелились, как родные. Зато вынырнув после такого заплыва, чувствовала полный упадок сил.
Ева стянула с себя дайверский комбинезон и улеглась на дно лодки погреться и позагорать. Чуть не заснула, подпертая уютной хвостатой задницей. Очнулась от вибрации телефона, с большим трудом пробивающейся через гору сумок и сваленной как попало одежды.
Выудив наконец свой уже замолкнувший телефон из под мягкой кучи, Ева заглянула в экран и начала хвататься за все подряд, от сердца до борта судна. У неё было восемнадцать пропущенных звонков от Матвея и ничего хорошего этого не сулило. Картинки рисовались одна страшнее другой.
Набравшись мужества, Ева перезвонила Матвею и в ожидании ответа пыталась вспомнить, как надо просить у Бога снисхождения, чтоб увёл беду. Так-то любой атеист когда припрет, вспоминает Отче наш.
Разговор с Матвеем был не долгим. Нет, беды пока большой не
случилось, но срочно нужна помощь и уже через два часа ей
надо быть в аэропорту. Осталось только дождаться
аквалангистов и обрадовать их, что мероприятие закончено, все
по коням.
|
</> |