О пользе стихов

Виконт Алексей Артёмович закончил Кошку, Корпоративную Школу, в позапрошлом году, но — она вцепилась в душу всеми когтями, не отпускает.
Когда бывает в Москве — частенько заезжает и, как всемирно известный влогер, даёт после уроков бесплатный мастеркласс «торговли пиздобольством» (он умнее и выше обиды на подобную дефиницию своего рода занятий).
Вот и намедни заехал и, в числе прочего, разговорились о пользе стихов.
Лёшка мог бы, конечно, высказать стандартные соображения, мол, стишата полезны уже тем, что память прокачивают да язык богатят да плюс сто к харизме, когда ввернёшь цитатку-другую, но — решил выдать более креативную и более радикальную рекламу.
Говорит: «Вот представим житейскую ситуацию».
Вы едете по трассе — и видите, как трое полицаев грязно домогаются до маленькой девочки за то, что она вывела на стене баллончиком слово «Мир».
Вы останавливаетесь, обращаетесь к ним, взываете к остаткам человеческих чувств и достоинств под их казёнными чёрными рубашками.
Но — пустое.
Они и вас порываются схватить за пацифизм, и не оставляют выбора.
Завязывается драка.
И — роковой, несчастливый удар.
Вы били ребром ладони по горлу, несильно, только бы оглушить на время, а не сломать кадык, но полицай, отключившись, отлетает, как тряпичная кукла, и обрушивается виском на угол бетонной тумбы.
Брызжет кровь. Он замирает в жалкой, неестественной позе, с выражением испуганного изумления на бледном недвижном лице, словно эмбрион, который, выползая на свет божий, увидел хмельную физиономию акушерки и понял, что в России.
И вы понимаете, что в полной, извините, жопе.
Вам ни за что не доказать, что это была случайность. Да вас никто и слушать не станет. Посягательство на жизнь сотрудника — даже если он выживет. И бесполезно будет повторять слова из песенки I shot the sheriff, but I swear it was in self-defense.
Вырубив двух прочих ментов, вы прикидываете, что тут всюду камеры, ваша тачка засветилась, а по номеру — мигом пробьют вашу личность.
Нельзя терять ни минуты.
Прихватив их оружие, вы подаётесь в бега.
Ваша жизнь разделилась на «до» и «после».
Отныне — стая гончих идёт по вашему следу.
И вы, конечно, путаете следы. Вы вырываетесь из засад и отстреливаетесь от погонь.
Но с каждым разом преследователей всё больше, они обкладывают вас всё плотнее.
И вот однажды, проснувшись в своём гамаке в лесу от свиста сигнальных мин, вы понимаете, что окружены.
Вам удаётся отбить атаку одной роты противника и прорваться через порядки другой роты, но оказывается, что это ловушка: вас поджидал там целый полк спецназа с бронёй, а местность уже пристрелена сто двадцатыми миномётами с окрестных холмов.
Последнее, что вы видите — ослепительную, плазменной ярости вспышку будто бы внутри вашей головы, и ваше тело точно становится невесомым, и взмывает ввысь, но тут вы отключаетесь.
А придя в себя обнаруживаете, насколько немилостива была к вам смерть, что погнушалась вами и не прибрала с концами, а лишь прожевала и срыгнула вашу обезображенную тушку.
Хребет переломлен пополам. Руки оторвало по локти. Глаза выжгло начисто.
Сохранился слух — но лишь чтобы сводить вас с ума монотонной капелью текучего крана в тюремной больничке.
В общем, всё довольно печально.
И вот, пока вы лежите в ожидании Революции в стране и революции в медицине — двух революций, что вызволят вас из унылых застенков и поставят на ноги, чуть ли не единственный способ унять хандру — это припоминать и декламировать про себя стихи.
Можно сказать, это единственное богатство, которое при вас осталось — и вы можете перебирать их, как чётки, находя успокоение в поэтической медитации.
Да ещё, пожалуй, математические вычисления помогают развеять вашу скуку, но считать-то в уме можно научиться в любой момент, как только выдастся подходящий пожизненный срок в мрачных застенках.
Но стихи — необходимо напихать себе в голову заранее. В тюрьме — никто не будет читать их вам вслух, когда вы лежите с перебитым хребтом и выжженными глазами.
И качество вашего досуга в создавшемся положении — целиком будет зависеть от затаренности ваших лирических закромов.
Поэтому — затаривайтесь, покуда есть возможность. Quaff, while thou canst... Quaff, oh quaff this kind nepenthe…
Взяв драматическую ноту и выдержав драматическую паузу, Лёшка прокашлялся: «Чего-то выпить захотелось. Вот она, сила поэзии: три раза скажешь quaff – и весь день свободен».
На самом деле, он на удивление мало бухает для творческого парня. И почти не употребляет наркоту. Так, траву пару раз покуривал, лет в четырнадцать — и не увлёкся. Но я воздержался от стариковского брюжжания а ля «вот я в твои годы…»
Пожалуй, от стихов Лёшка кайфует больше, чем от веществ. И — умеет действительно увлекательно обосновать, как они могут пригодиться в жизни.
|
</> |