Ну и кому ж я тем самым сделал плохо? – Только себе (одна история из жизни Николая Паранича)
Сообщество "Back in the USSR" — 22.08.2011Недавно здесь в ГП ко мне обратился гайдракер Николай Паранич ( его блог: http://gidepark.ru/user/main/757820972). Он попросил опубликовать одну историю из его воспоминаний, которая оставила шрам в его душе История эта, на первый взгляд, обычная, но показательная и поучительная для тех, кто продолжает идеализировать советское прошлое и деятельность КПСС.
Вот что пишет о себе Николай Кириллович:
После
антиконституционного запрета Компартии Украины я стал одним из
основателей Социалистической партии Украины. Делегат Учредительного
съезда СПУ (26 октября 1991 года) и всех последующих съездов СПУ аж
до 13-го. В 1992 - 1998 годах -- первый секретарь Закарпатского
обкома СПУ. С 1991 по 2002 год -- член Политсовета СПУ. В 2002 -
2007 годах -- председатель контрольной комиссии Закарпатской
областной организаци СПУ и член ЦКК СПУ».
«В 1979 году я закончил исторический факультет Ужгородского государственного университета и получил распределение в город моего детства -- город Хуст Закарпатской области. 1979-1980 учебный год - я проработал учителем одной из сельских школ Хустского района, а ,после окончания учебного года, перешел на работу в Хустский отдел Закарпатского краеведческого музея на должность старшего научного сотрудника. И вот в сентябре 1980 года вдруг приходят в музей двое vip-посетителей: первый секретарь Хустского райкома комсомола Михаил Иванович Горба и какой-то начальник из ЦК комсомола Украины. Я провёл их по экспозиции, рассказал об экспонатах, об истории Закарпатья. После окончания экскурсии Горба вдруг предложил мне вести занятия комсомольского политпросвещения с комсомольцами Хустской обувной фабрики. Я, как комсомолец, согласился и лишь спросил :о тематике занятий , о месте, времени и периодичности занятий,.. Он ответил, что по тематике есть два варианта на выбор: либо научный атеизм, либо история КПСС. Я твыбрал историю КПСС. Занятия должны были проводиться один раз в две недели по вторникам. Начало в 18 часов, после окончания рабочей смены. Но поставил я одно условие. А именно: поскольку я работаю не на обувной фабрике, а в музее, то явку комсомольцев на занятия комсомольского политпросвещения должны обеспечить комитет комсомола и партком обувной фабрики, но не я. Моё дело -- прийти каждый второй вторник на фабрику, зайти в класс для занятий и провести 45-минутное занятие с явившимися комсомольцами, после чего записать данные о проведённом занятии в специальный журнал. на том и договорились…
Итак, в октябре 1980 года в назначенный вторник прихожу я на обувную фабрику перед 18-ю часами, захожу сначала в партком и комитет комсомола фабрики, встречаюсь там с секретарём парткома и с секретарём комитета комсомола. Они вместе провели меня в класс для занятий и оставили меня там. Оставили меня в пустом классе за несколько минут до окончания смены. Жду комсомольцев, которые должны прийти на занятие по комсомольскому политпросвещению. Смотрю на часы. В 18:05 должно начаться занятие. Но комсомольцев пока нет. 18:10 -- никто не пришел. 18:20 -- никто не пришел. 18:30 -- никто не пришел. 18:45 -- никто не пришел, а время занятия уже закончилось. Таким образом, первое занятие комсомольского политпросвещения не состоялось. Прихожу к помещению парткома и комитета комсомола фабрики, чтобы сообщить о срыве занятия , а дверь закрыта и никого уже там нет…
Утром следующего дня я снова прихожу на фабрику и сообщаю секретарям парткома и комитета комсомола о том, что занятие по комсомольскому политпросвещению вчера не состоялось и не состоялось не по моей вине. Секретари парткома и комитета комсомола извинились передо мной и пообещали, что через две недели уж они обеспечат явку комсомольцев на занятие по комсомольскому политпросвещению.
Через две недели во вторник к 18 часам
снова прихожу на обувную фабрику, снова сначала являюсь к платным
секретарям парткома и комитета комсомола фабрики, т.е. фиксирую
свой приход. И снова занятие комсомольского политпросвещения не
состоялось. Не состоялось из-за неявки комсомольцев. И я снова в
журнале не сделал никакой записи. О не
состоявшемся занятии, у меня не
поднимается рука писать как о состоявшемся. Ведь мне известна
официальная позиция КПСС и ВЛКСМ о недопустимости формализма,
бюрократизма, очковтирательства. Но главное -- что это моя личная
позиция как беспартийного убеждённого коммуниста. Как коммуниста,
читавшего и читающего произведения Маркса, Энгельса и Ленина
неформально, не по принуждению, а по внутреннему глубокому
интересу.
На этот раз (на второй раз) о срыве вот уже второго занятия
комсомольского политпросвещения я проинформировал второго секретаря
райкома ЛКСМУ Ирину Ваапову . И объяснил ей: "Я прихожу -- а они не
обеспечивают явку. Возьми этот вопрос под контроль и
проконтролируй, чтобы они хоть на третий раз обеспечили явку
комсомольцев на занятие по комсомольскому политпросвещению". Она
извинилась за них и пообещала, что уж в следующий раз явка
комсомольцев будет обеспечена.
Но вот прошли ещё две недели и история снова
повторилась. Снова я пришел, снова комсомольцы не явились, снова
занятие сорвалось, снова я ничего не записал в свой журнал.
После срыва третьего занятия я уже зашел к первому секретарю
райкома ЛКСМУ Михаилу Горбе. И сказал ему, что я уже должен был
провести три занятия. Но не смог провести ни одного. И сказал
почему. Дальше я первого
секретаря райкома комсомола спросил: "Что же мне делать? Ведь
срывается комсомольское политпросвещение..."
И как бы Вы думали, что первый секретарь райкома комсомола (он же
член бюро райкома Коммунистической партии) мне ответил? Что же он
мне ответил? Может, он пообещал мне обеспечить явку
комсомольцев?..
А ответил он мне: "А ты запиши, что провёл". Фактически член КПСС
мне беспартийному посоветовал, чтобы я соврал. И не просто член
КПСС, а член бюро райкома партии мне беспартийному посоветовал,
чтобы я соврал.
На это я ответил, что мой отец коммунист меня воспитал по-ленински,
а именно, что ленинская Коммунистическая партия должна показывать
пример правдивости, должна не допускать очковтирательства в своей
деятельности. Это же относится полностью и к деятельности
ленинского комсомола.
Тогда первый секретарь райкома комсомола сказал мне, чтобы я пришел
на обувную фабрику в следующий назначенный вторник,а он уже лично
обеспечит явку комсомольцев на занятие комсомольского
политпросвещения.
Но, как уже можно догадаться, когда я снова пришел на фабрику
провести занятие комсомольского
политпросвещения,
снова заниматься было не с кем. И снова я
не провёл. И снова я не записал в журнал непроведённого
занятия.
Но после этого я перестал приходить на обувную фабрику. И перестал
приходить в раком комсомола по этому вопросу.
Проходит несколько недель. Я уже выкинул
из головы это "комсомольское политпросвещение". И вот заведующая
музеем посылает меня по музейным делам в отдел пропаганды и
агитации райкома партии (а это ж тогда была реальная
власть!!!).
Прихожу я в отдел пропаганды и агитации райкома Коммунистической
партии. Прихожу по вопросам, связанным с работой музея. А там как
раз находились трое или четверо работников райкома. И вдруг Володя
Чопик (с которым мы одновременно учились на истфаке Ужгородского
университета, только он на три года раньше меня закончил)
спрашивает меня громко и требовательно, с оттенком начальственного
глубокого недовольства и возмущения: ">
А дальше такой диалог:
-- Так это я срываю? Срывают те, которые не обеспечивают явку
комсомольцев. А голым стенам я занятия не проводил и проводить не
буду.
-- А ну повтори, Паранич, что ты сказал!
-- Повторяю: занятия комсомольского политпросвещения проводятся с
живыми людьми, а не с голыми стенами! Обеспечьте явку людей -- буду
с ними заниматься!
-- Ах, твою мать с Параничем!
-- ..твою мать, хам! Вот после этого я
отказываюсь от вашего липового комсомольского политпросвещения! До
свиданья» - сказал я и
вышел из той комнаты, пошел по коридору к выходу из здания
райкома.
Ухожу по коридору и вдруг слышу вдогонку мне голос этого самого
Володи Чопика, работника монопольно правящей
КПСС:
«Ну подожди, подожди,
Паранич! Ты ещё будешь в партию
поступать!».. И тут мне так обидно стало.
Этот самый партийный чинуша фактически сказал мне, что если я подам
заявление о поступлении в Коммунистическую партию, то он будет
препятствовать моему приёму в КПСС.
А
аргументировать будет тем
что « Паранич срывал
комсомольское
политпросвещение».
А если б я соврал и тихо и смиренно записывал в журнал
несостоявшиеся занятия как состоявшиеся, то
есть, если бы и я занялся
очковтирательством, то мне нашлось бы место в партии, называющей
ленинской и Коммунистической.
И тогда я , наивный правдолюбец, дал самому себе слово: "Пока такие
такие хамы, такие брехуны, такие очковтиратели на руководящих
должностях в партии, называющей себя ленинской и Коммунистической
-- не буду я поступать в ихнюю брехливую партию".
И я не поступал в ихнюю партию ни в 1980 году, не поступал в 1981
году, не поступал в 1982 году, не поступал в 1983 году, не поступал
в 1984 году, не поступал в 1985 году, не поступал в 1986 году, не
поступал в 1987 году, не поступал в 1988 году, не поступал в 1989
году.
Ну и кому ж я тем самым сделал плохо? Попам марксистского
прихода? Да нет -- сделал плохо самому себе, ибо тогда историк без
партбилета не мог сделать карьеру. о
карьере я никогда и не заботился.
И тут наступает 1990-й год. В июне 1990 года Иудушка Ельцин
демонстративным своим выходом из взрастившей его и поднявшей его
КПСС даёт сигнал всей подобной мрази разных калибров (крупной мрази
и мелкой мрази) сбегать из тонущего корабля.
И вот тогда я понял, что поскольку карьеристская мразь начала
сбегать из Коммусничтической партии, то настало время мне помочь
Коммунистической партии, которую пости сто лет назад создал Ленин.
И в сентябре 1990 года (за два месяца до моего 35-летия) я написал
и подал заявление о приёме в члены КПСС.7июля
2011 года