Норвегия: Линн Ульман

fem_books — 09.11.2018 Я коллекционирую афоризмы и мудрые изречения, в то же время некоторые их них терпеть не могу. Вот, к примеру, «на детях гениев природа отдыхает». Вот уж неправда. Хотя бы потому, что в 1966 году в Осло у знаменитой актрисы Лив Ульман и не менее знаменитого режиссёра Ингмара Бергмана родилась дочь по имени Карин Беате, впоследствии прославившаяся под иным именем. У нас почему-то укоренилось написание с одним Н, но логичнее кажется -- с двумя: Linn Ullmann



Единственная «незаконнорожденная» из девятерых детей своего знаменитого отца, в детстве Линн играла в его кинокартинах: дочку Марии в «Шёпотах и криках», Еву-малышку в «Осенней сонате». Безымянное дитя Кристины в «Поселенцах» и «Эмигрантах» Яна Труэля – это тоже Линн Ульман. В Нью-Йорке она закончила Professional Children's School – независимую школу, призванную развивать театральные, музыкальные и хореографические таланты. Учащиеся Professional Children's School начинают выступать на сцене уже в ранней юности. Ульман-младшей прочили будущее танцовщицы, она посещала балетный класс Джулиардской школы, но потом неожиданно поступила в Нью-Йоркский университет на специальность «английская литература». Получила диплом. Стала журналисткой, известной критикессой. И в тридцать два года опять-таки неожиданно написала роман. «Прежде чем ты уснёшь» [Før du sovner] стал бестселлером – как утверждает кое-кто, потому что ожидали автобиографических мотивов, тайн прославленного семейства. Чем чёрт не шутит, скелетов в шкафу каких-нибудь.

Эти простодушные ожидания вряд ли оправдались.О чём «Прежде чем ты уснёшь», о ком она? Кто такая Карин: взбалмошная хулиганка с повадками фам-фаталь, живущая согласно девизу «нужно на две рюмки опережать реальность и на три не дотягивать до опьянения», заботливая приёмная мама или вдумчивая, проникновенная исследовательница генеалогического древа? Почему то, что начиналось, как шутка, багатель с элементами абсурда, оборачивается монологом из загробного мира? Кстати, о загробном: всем пришлась по нраву тётя Сельма, такая классическая дряхлая ведьма, третирующая домочадцев и пугающая малышей. А мне очень грустно, что весь пар, весь драйв ушёл в свист: на пошлый конфликт с родной сестрой «из-за козьей бороды какой-то, прости Господи, из-за мужчины» (с) Тургенев.

Папа говорит:
— Вы знаете, что у вас в гостиной кошка сидит?
— Знаем, — говорю я.
— А что она там делает?
— Эта кошка заблудилась, — объясняет Сандер. — Завтра мы развесим везде объявления, и, может быть, за ней придет хозяин. А если не придет, мы позвоним в полицию. По-моему, очень даже правильно звонить в полицию ради кошки, а не только из-за убийства или чего-нибудь такого.
— Она меня увидела и зашипела, — говорит папа.
— Не обращай внимания, — отвечаю я. — Просто она не знает, что, когда шипишь, все думают, что ты злишься. Это немного странная кошка.

«Когда ты рядом» [Når jeg er hos deg, 2000] это уже не багатель и не абсурд, а совершенно реалистический, суховатый текст. Молодая женщина по имени Стелла упала с крыши. Идёт следствие, подозревают суицид, потом – убийство. И три свидетельницы, и язва- следовательница Коринне, которую гениально бы сыграла Лив Ульман, и дочь погибшей Аманда, ершистая отроковица-нигилистка, в этой маленькой книжке говорят каждая своим голосом, сталкиваются голосами, сплетаются. Чьим голосом говорит вдовец? О чём он молчит? Последнее слово за жертвой.

Всё, что священник сегодня скажет, — враньё. Потому что:
1. Я не верю в Бога. Я не верю в смерть. Я не верю в маму. Я не верю в папу.
2. Я не верю в землю. Я не верю в небо. Я не верю в звезды. Я не верю в деревья. Я не верю в траву. Я не верю в птиц.
3. Я не верю в Норвегию. Я не верю в премьер-министра. Я не верю в своих учителей, друзей или кого-то ещё.
4. Я не верю в свое тело, в свою грудь, волосы, глаза, руки, зубы или рот.
Я говорю Би, что мама падает, падает и никак не упадёт.

«Дар» [Nåde, 2002] стоит несколько особняком: во-первых, написан о мужчине (и, видимо, потому собрал целый букет премий и наград), во-вторых, посвящён уходу в небытие. Однако было бы слишком легко заподозрить в «Даре» этакий современный ремейк «Смерти Ивана Ильича». Хоть граф Толстой и любимый писатель Ульман, её любимые писатель_ницы – Астрид Линдгрен, Вирджиния Вулф и Джейн Остен.

Придет время, когда Юхан поймёт, что мир ничего не пытался ему рассказать, что его тело не пыталось ничего ему рассказать, потому что это тело — просто мясо, а мясо гниёт, и его боль тоже ничего не пыталась ему рассказать. Всё это просто было тем, что оно есть. И ничем другим. Никаких знаков не существовало. У него не было никакого небесного союза с этим миром, и у мира с ним никакого небесного союза не было. Солнце было солнцем. Дождь — дождем. Мясо — мясом. Боли - болями. Придет время, и Юхан, молитвенно сложив руки, прошепчет: «Почему?» И ответ будет прост: «Потому что!»

Можно предположить, что некоторые мемуарные мотивы проступают в четвёртой книге Ли Ульман, «Благословенное дитя» [Et Velsignet Barn, 2005]. Патриарху-врачу Исаку под девяносто. У него три дочери от разных матерей: Эрика, Лаура и Молли, благодарные ему за лучезарное детство, за летние дни, проведённые на лоне природы, среди пасторальных пейзажей острова Хаммарсё. Но воспоминания остались у них отнюдь не только идиллические...

— Взрослые всегда врут маленьким детям, — говорит Лаура.
— И что же они врут? — спрашивает Молли.
— Они врут про войну, и убийц, и атомные электростанции, и ядерные бомбы, и разоружение, и секс, и раковые опухоли, и смерть, и про Бога с Иисусом и Девой Марией, и про всякое другое дерьмо! Ты что, не понимаешь? Они вечно врут!
На мгновение Молли замирает и смотрит на сестру.
— А про медведей они не врут, — говорит она.
Лаура стонет:
— Они про всё врут! ПРО ВСЁ!

Несколько шаржированный образ великого, сияющего и ужасного Исака вызывает у некоторых предвзятых читателей ассоциации с Бергманом. Не знаю, насколько эта ассоциация верна. Режиссёр в «Благословенном дитяти» тоже фигурирует. Правда, он скорее комический персонаж, Панталоне, словно бы призванный показать, как нелепо пытаться срежиссировать судьбу, рассчитывая, что если не повесишь ружьё на сцене, оно и не выстрелит...

К сожалению, два последних романа Линн Ульман, «Драгоценность» [Det dyrebare, 2011] и «Беспокойная» [De urolige , 2015] не переведены на русский – пока ещё. Но уверена, что они в моей библиотеке появятся при первой возможности. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив