Красногвардейцы Замоскворечья перевезли на набережную у Крымского моста два французских осадных 155-миллиметровых орудия. Правда, с использованием этих пушек возникли определенные трудности — прислуга не успела пройти обучение, поэтому не умела с ними обращаться. Кроме того, французские инструкторы сбежали, прихватив прицелы и специальные таблицы, без которых невозможна точная стрельба. Наводить орудия "на глазок", взялись профессор астрономии П.К. Штернберг, инженер Гопиус и бородатый бригадир-наводчик из Бутиковских казарм".

К сказанному можно добавить, что товарищ Штернберг был не только профессором астрономии, но и "пламенным революционером" с солидным подпольным стажем и партийными кличками "Лунный", "Эрот" (!) и "Гарибальди". Именно он при поддержке членов ВРК Розалии Залкинд ("Землячки") и Николая Муралова настоял на применении тяжелой артиллерии, несмотря на явную угрозу для жителей города и памятников архитектуры.

А вот строки из воспоминаний другого большевика Н.С. Тулякова, озаглавленных "В борьбе за Кремль":

"Своей позицией мы избрали церковь «Никиты мученика» на Швивой горке. Артиллеристы были восхищены выбором позиции. Действительно Кремль виден был, как на ладони. Мы знали, что в малом Николаевском дворце, рядом с Чудовым монастырем, помещался полковник Рябцев со своим штабом. Далее были хорошо видны Спасские ворота и башня с часами, купол здания окружного суда, Василий Блаженный, — словом, в любую точку можно было класть снаряды. (...)

С наблюдательного пункта мы заметили, как после разрыва шрапнели разбежались в разные стороны стоявшие на площади юнкера. На Спасской башне затрещал пулемет. Последовала команда: «По Спасской башне!» Грянул еще выстрел. Когда развеялась пыль, мы увидели в башне зияющую пробоину.

После нескольких выстрелов по Николаевскому дворцу мы перенесли огонь на купол здания окружного суда и Спасскую башню. Один из снарядов метко угодил и разорвался в часах Спасской башни. Больше часы никогда не играли «Коль славен».

Туляков описывает действия двух 48-линейных (122-миллиметровых) полевых гаубиц образца 1909 года, которые обстреливали Кремль с того места, где сейчас стоит одна из сталинских высоток - элитный жилой дом на Котельнической набережной.

Белые в  в Москве артиллерии не имели, за исключением двух или трех 57-миллиметровых окопных минометов ФР. За очень малую дальнобойность, не превышавшую 350 метров, красногвардейцы презрительно называли их "плевалками" и не опасались ответного огня.

С полной уверенности можно сказать, что решительное применение большевиками тяжелой артиллерии стало одним из главных факторов их успеха в овладении городом. В дальнейшем они продолжали действовать столь же решительно и без сантиментов.

В октябрьско-ноябрьских боях за Москву красногвардейцы потеряли убитыми от 240 (столько захоронено в братской могиле у кремлевской стены) до примерно 300-350 человек (известно, что многих погибших хоронили родственники на других кладбищах Москвы и Подмосковья). Потери белой гвардии оцениваются в диапазоне от 120 до 180 человек, а жертвы среди мирного населения вообще никто не считал.

На заставке: юнкера на защите Кремля и похороны курсантов военного училища, погибших в московских уличных боях.


Бравый астроном Штернберг командует расстрелом московского Кремля. Картина советских художников В.К. Сергиевского и Н.Я. Евстигнеева.