Меня потрясла история сына Сергея Зверева

otrageniya — 23.12.2019

Проблема детско-родительских отношений злободневная для меня. И та несправедливость, с какой относятся ко взрослым детям, «отвернувшимся» от своих «любящих» родителей вызывает во мне бурю негодования. Сколько можно прикрывать свинство старостью, болезнями и тяжестью жизни?

Если речь не идёт о крайних случаях шизофрении, почти все, кто разорвал отношения со своими родителями, имели на то веские основания. Но общество, практически без исключений, оправдывает только прослезившихся и жалующихся родителей. И никто не знает и не видел, что, когда они были молоды и здоровы, то творили со своими детьми, что хотели, за закрытыми дверями домов и не думали о последствиях. Никто не задаёт правильных вопросов и по первому требованию готов обличать «неблагодарных» детей.

У меня же сложился совершенно иной взгляд на подобные ситуации, во многом, из-за собственного детского опыта, а позже, из наблюдения за жизнью людей, которые каждый день окружали меня.

Я не слежу за политикой, не интересуюсь шоу-бизнесом и светскими сплетнями, но определённые темы и заголовки, так или иначе, всё равно попадают на глаза – так было с законопроектом о профилактике семейно-бытового насилия, а сейчас – с историей сына выдающегося стилиста Сергея Зверева, полного тёзки своего приёмного сына. Вчера я посмотрела специальное интервью, опубликованное 15 апреля этого года на youtube.

Шоу-бизнес даёт потрясающую возможность наблюдать экстремальные психологические состояния людей. Так было в fashion-фотографии несколько лет назад и, уверена, есть и сейчас. Люди с зашкаливающим нарциссизмом, звёздной болезнью, воспринимают реальность искажённой, в угоду своих эмоциональных нужд. И всё бы ничего, если бы их эксцентричность не затрагивала других людей. Комплекс бога, к сожалению, основан не на достижениях, и успехах, а является обратной стороной страшной неуверенности в себе, которую не получается побороть ни деньгами, ни блестящей карьерой, потому что это чувство, его истоки идут из детства, когда родители, сами того не понимая, отрицают в ребёнке живого человека, личность, считая его лишь ребёнком – своей собственностью.

Если такого травмирующего опыта слишком много, поведение уже взрослого человека, подчиняется единственной цели – справиться любой ценой с разрушающим ощущением собственной ничтожности, навязанной ребёнку другими. И тогда взрослые дети превращаются в самых невыносимых эгоистов.

Страдая от собственных душевных ран, они ранят и людей, попавших в их близкое окружение. Нарциссизм и зацикленность на себе – это опасно в отношениях, но ещё опаснее между родителями и детьми. Я знала это в своём детстве и отрочестве, и насмотревшись до невозможности, узнаю в других.

И вот, в интервью Андрея Малахова с российским стилистом при мне разворачивается трагическая история: искренний и чувствительный (и я в это верю) молодой Сергей Зверев усыновляет мальчика из детдома, у которого серьёзные проблемы со здоровьем, и он нуждается в хорошем медицинском уходе, заботе и любви – всё это, почти не вызывая сомнений, молодой отец даёт своему сыну. Они всегда вместе. Их видят и на концертах, и в гримёрных артистов, на обложках журналов, на вечеринках. Мальчик, этот маленький человек, который заслуживает любви и тепла безусловно, а не вопреки, души не чает в своём папе. Их, со слов Андрея Малахова, называют «почти двойниками, клонами» (так сын похож на приёмного отца), «одним целым», «неразлучными»… Эти странные фразы стали для меня первыми тревожными сигналами.

Должны ли дети быть продолжением своих родителей, неразлучны с ними и составлять одно целое? Не для того ли рожают, усыновляют детей, чтобы дать им возможность иметь собственную жизнь, чтобы не быть придатком своего родителя, а отдельно стоящей целостной личностью?

Когда я начала смотреть интервью с Сергеем Зверевым, которое, уже в записи, Андрей Малахов показывал сыну своего героя, я ожидала последующего обсуждения всего увиденного с сыном стилиста. Чтобы ни происходило за кадром, зрители этого не узнают, потому что в конце долгого разговора сыну даже не дали слова. И в отдельные моменты рассказа его отца, в кадре появлялась врезка с другой камеры – реакция сына на воспоминания о его детстве. Было невозможно не заметить, с какой болью и отчаяньем смотрел и слушал юноша грустное повествование своего приёмного отца. Я знаю это выражение лица, знаю ужас от чужого неверия в собственную историю, и как невозможно противостоять толпе, которая всё решила за тебя.

Следующее, что потрясло меня, как, говоря перед многомилионной аудиторией, раскрывались болезненные подробности жизни другого человека – сына стилиста – обсуждались в третьем лице. Какая боль должна терзать человека, когда вокруг него все говорят о его рождении, о том, что мать бросила его в роддоме, а приёмный отец больше думал о собственной жертвенности и героизме, чем о том, как не ранить чувства подопечного ему человека.

Я сама выросла нежеланным ребёнком, от служебного романа женатого человека с его молодой коллегой, и никакими словами невозможно передать, что чувствуешь, когда впервые узнаёшь о том, что тебя не хотели, что ты ошибка (по началу официальная версия героических матерей совершенно иная), что твоё существование скрывают, чтобы не распался чужой брак.

И когда все вокруг обсуждают твою брошенность, незаконность твоего рождения, хочется умереть, не сходя с места. Как по человеческим, этическим представлениям было возможно выносить такое на всеобщее обозрение, в телевизионной программе?

В ходе интервью Андрей Малахов показывал совместные портреты отца и сына и говорил о необыкновенной теплоте, которая видна в каждом снимке. Я не знакома с Андреем лично, и не могу судить о его представлениях о теплоте человеческих чувств, но то, что я увидела на этих фото, отдавало, скорее, морозильной камерой: холодный, в своей совершенной красоте, звёздный стилист, с лицом, которое даже не трогает тень сердечности, а только странное самодовольство, а к нему льнёт маленький, лучезарно улыбающийся мальчик, который ищет любви, но никак не может её заслужить. Как эта восковая маска на лице взрослого человека может кем-то считаться ликом любви: гордость, гордыня, самолюбование и какой-то ребёнок, затесавшийся сбоку.

Простите, но всё – не то, чем кажется. Можно сколько угодно называть благотворительность любовью, но по сути ничего не изменится.

Оскорблённость стилиста за то, что сын отвернулся от него, почти детская обиженность и разговор о предательстве поразили меня совершенной эмоциональной слепотой взрослого человека. Мне хотелось сказать Сергею Звереву: «Вы когда-нибудь спрашивали себя «почему»? Искали причину в себе, или непогрешимость не позволяет анализировать собственные поступки? Допускали ли Вы, что могли проглядеть что-то, что могли ошибаться, делая из сына свою тень? Кто хочет быть тенью и продолжением собственного родителя, кто хочет, чтобы его воспринимали только в связке с кем-то другим? Вы задумывались когда-то об этом? Как могли Вы придумать, нафантазировать себе, что другой человек всегда будет с Вами, несмотря ни на что?»

Отдельной темой «жертвенной любви» стали бесконечные упоминание Сергея Зверева, в стиле следующей риторики: «Я же для него всё сделал, а он?» То есть, всё добро было сделано с оговоркой, с надеждой на бесконечную пожизненную благодарность? Ребёнок, любой ребёнок, не выбирает родиться, не может до определённого момента желать спасения, потому что может не осознавать себя и мира вокруг. Его спасают вопреки ему, если решаются на это. И такая доброта перестаёт быть безвозмездной, если после постоянно требует дани благодарности.

Это очень опасная дорожка… Я тебе жизнь спас, вынеси мусор! Я тебе жизнь спас, убери со стола! Я тебе жизнь спас и поэтому до конца этой самой жизни имею право распоряжаться тобой, как хочу!

Не удивительно, что сын бежал от отца!

Просматривая комментарии к интервью, я не смогла найти ни одного, в котором хоть кто-то спросил: «А как же сын? Каково ему пережить всё это? Помнить каждую минуту, что он не имел права жить, но только ради своего благодетеля? Каково это понимать свою второстепенную роль…» Нет, вместо этого, люди восхищались глубиной души талантливого стилиста, его бескорыстностью и добротой. Да, я тоже сочувствовала его боли и верила искренности его слёз, тем не менее, в отрыве от судьбы его сына. Для Сергея Зверева, всё именно так, потому что он смотрел на ситуацию лишь со своей позиции, да ему больно, но боль его сына, освистанного, оплёванного, затёртого в ногах гения отца, была полностью проигнорирована. Сергей Зверев спас озеро Байкал от экологической катастрофы, но провалился в том, чтобы позволить человеку, чью жизнь он когда-то тоже спас, дышать полной грудью, совершать собственные ошибки и полностью отделиться, вместо того чтобы быть рядом с отцом, оправдываясь за свои выборы и спрашивая разрешения жить.

Отец упрекал приёмного сына в том, что он не работал… С общепринятых позиций взрослый мужчина должен работать – это справедливо, за исключением конкретно взятого контекста этой истории. Когда я услышала, что сын, который выглядел не баловнем судьбы, а уставшим, потухшим юношей, не работал, я не удивилась – это логично. Как можно верить в свои силы, когда все постоянно говорят о величии отца; сравнивают, ставят его в пример, намекая, что ничего и так не нужно делать – имя проплатит само себя? Намёки маленькому человеку, ребёнку, что он слаб, потому что болен, или инвалид, ставя в пример других (всегда найдутся лучшие другие), вместо того, чтобы хватить его собственные, пусть даже сначала небольшие успехи, могут в способном и талантливом человека развить такую неуверенность в себе, что этим людям потом вообще невозможно будет собрать свою жизнь из осколков. В них никогда не верили, ставя у подножия чьего-то пьедестала…

Так как тогда они сами могут верить в себя?  

Апогеем телевизионного фарса стали заключительные слова Андрея Малахова, адресованные Сергею Звереву-отцу: «Ты знаешь, ты всё это сейчас рассказываешь, а я почему-то думаю про сказку «Снежная королева», когда, знаешь, вдруг падает какой-то осколок, холодный, в сердце, да? И, может быть, всё-таки произойдёт чудо? И когда-то ты сможешь увидеть того, действительно, мальчишку, которого ты увидел когда-то в детском доме, смешного такого, блондина, который в одну секунду разбил тебе сердце».

Если уж кто-то и стал жертвой снежной королевы, то с моей точки зрения, это сам отец юноши.

Я знала и видела нарциссических родителей – такие люди почти не меняются, подворачивая под себя реальность, искажая её, как в кривом зеркале. Им тоже больно, они делают это не из потребности совершать умышленное зло, но их слепота оборачивается злом, потому что заставляет видеть и помнить только собственные чувства. Работая с моделями, когда занималась fashion-фотографией, я хорошо запомнила одну девушку, она только что стала матерью и рассказывала мне гордо и категорично, что из дочери будет растить модель, такую же, как и она сама. Я была объята ужасом от жестокой самоуверенности и готовности, без страха и упрёка, решать судьбу только что родившегося человека. Мне жаль эту маленькую девочку и страшно представить, что ждёт её в обществе помешанной на собственной персоне, тщеславной матери.

И тогда мой финальный вопрос: кто дал право родителям вершить судьбы их детей вопреки человечности, здравому смыслу и желаниям самих детей, а потом удивляться, почему всё пошло из рук вон плохо?

Оставить комментарий

Популярные посты:

clemens

Особенности и плюсы использования специализированного сервиса PaidSub

foto_history

Случайное фото

nathoncharova

Лос-Анджелесский бунт: как происходило самое разрушительное восстание в истории

amarok_man

Американская журналистка заявила о доказательствах, что Брижит Макрон это

koparev

Волк и Пастух

gornomari

Польские земледельцы начинают протесты - в том числе вблизи литовской границы

365days

Ежедневный дайджест марафона #веснаестьвесна — 18 марта

irina_chisa

Мело, мело по всей земле

wildcompany

Проба крыла

• Ранее
• Архив