Манюня подглядывает за Ингиной тётей или как мы собирались в пионерлагерь «Колагир», часть 2

greenarine — 20.04.2010 Мама выделила нам с Каринкой один чемодан на двоих.
Чемодан был новый, большой, вполне себе солидный, с малепусеньким ключиком и кодовым замком в двухзначную цифру.
Вооот.
Надеюсь, никто не станет спорить, что один чемодан на двоих – это отличный повод для смертоубийства. По крайней мере - для нормальных среднестатистических советских детей.

Сначала мы подрались просто так, от переполняющих нас чувств. Манька, как опытный рефери, какое-то время бегала вокруг, а когда увидела, что дела плохи и Каринка вот-вот вырвет мне кадык, навалилась на неё и оттащила в противоположный угол комнаты. Через минуту мы снова сцепились, потому что никак не могли решить, у кого вещи в чемодане будут лежать справа, а у кого – слева. Потом мы подрались из-за ключика. Потом мы подрались, потому что мирным путём выбрать цифровую комбинацию на кодовом замке у нас не получалось.
А потом на шум прибежала мама, вывернула нам уши, отобрала ключ и установила код 27.
-Ты родилась 14-го, а ты – 13-го, в сумме будет 27. Ясно?
-Но…- запричитали мы.
-Никаких но!- дыхнула огнём мама.- А будете плохо себя вести, в «Колагир» не поедете.

В «Колагир» хотелось всем, поэтому мы старались вести себя по возможности тише воды, ниже травы. Вот и сегодня, как только контуженый светским разговором с бабулей дед вернулся к себе на работу, мы оставили взрослых в гостиной, а сами заперлись в детской. День провели в героической тишине, шушукались об Ингиной тёте, по пятьсот раз перепрятывали Каринканы рогатки, и мечтали о том, как здорово мы проведём время в пионерлагере с таинственным названием «Колагир».

Вообще, дед легко мог организовать нам путёвки в «Артек», или в любой другой хороший пионерлагерь. Он долгое время проработал первым секретарём райкома, ездил на разные съезды республиканского и всесоюзного значения, имел большое количество влиятельных друзей. НО. Партийцем был идейным, свято верил в победу коммунизма, и имел славу кристально честного человека. Чем сильно затруднял жизнь своей семьи.

Когда бабушка Тата заикнулась о покупке радио, мол, Драстамат-джан, свет очей моих, пусть бог дарует тебе вечную удачу, здоровье и долгие годы процветания, тебе и твоим партийным друзьям! И их семьям!
-Так,- напрягся дед.
-У всех наших друзей есть радио, почему бы и нам не купить?- затрепетала Тата.
-Тата, ты мне не жена, а классовый враг!- стукнул по столу кулаком дед. – Половина жителей нашей республики до сих пор живёт без радио, и не имеет представления о рекордном урожае хлопка в Узбекской Советской Социалистической Республике. А ты, мещанка такая, просишь у меня радио!
-Драстамат,- пошла обходными путями Тата,- если у второй половины республики уже есть радио, то почему бы и нам не купить? Подумай сам - Лёва учится в шестом классе, Юрик – в четвёртом. Зоя пошла в первый класс. Разве это порядок, когда дети первого секретаря райкома ничего не знают о рекордном урожае хлопка в Узбекской Советской Социалистической Республике? Дай бог здоровья и долгих лет процветания тебе, твоим партийным друзьям, их семьям, а также всему узбекскому народу?!

Драстамат от возмущения побагровел и заговорил лозунгами.
-Только после того, как наш сосед Леван! Купит радио! Только после этого! И мы купим! Ясно?- пророкотал он, и, хлопнув дверью, закрылся в кабинете. Медитировать на парткнижку.
Зачем глухому как пень Левану, который круглый год спасается от сварливой жены, запираясь в хлеве, радио, Драстамат уточнять не стал. Видимо, из каких-то идейных соображений.
-Мам,- обступили Тату дети,- и чего теперь? Радио не будет?

Тата вздохнула, усадила детей делать уроки, а сама пошла пропалывать огород. Потому что жене первого секретаря райкома, учительнице математики и матери пятерых детей не пристало покупать овощи на базаре. Не дай бог люди подумают, что её муж разворовывает народную собственность и на эти нетрудовые доходы содержит семью!
Тата споро прополола огород, замесила тесто для хлеба, вычистила от помёта курятник, подмела двор, приготовила обед, проверила тетради сыновей и выпорола каждого палкой для взбивания шерсти. А потом, собравшись с духом, пошла к мужу. Мириться.
-Драстамат,- поскреблась она в дверь кабинета,- чаю будешь?
-Налей мне кипятку,- зашуршал страницами «Капитала» Драстамат,- сахару не надо, оставь его детям.

С возрастом дед ничуть не изменился, поэтому, когда замученная нашими шкодливыми выходками мама подняла вопрос о лагере, никто не сомневался, что путёвки он возьмёт только в «Колагир».
«Колагир» был совершенно невзрачным пионерлагерем местечкового масштаба, находился в часе езды от нашего городка, отличался скромными интерьерами и отвратительной кухней. Впрочем, об этом мы пока не догадывались, и, потирая руки, строили планы о предстоящем сказочном отдыхе.

-Почти целый месяц без взрослых! Делай что хочешь! Разводи костры, уди рыбу, играй в казаков-разбойников, стреляй из рогатки!- перечисляла Каринка.
-Не надо на скрипке по два часа в день пиликать,- закатывала глаза Манька.
-И на пианино играть не надо,- поддакивала я.
-Вот оно счастье,- вздыхали хором мы.

Потом зазвенел телефон, и мы рванули отвечать. После небольшого мордобоя трубку всё-таки подняла я.
-Алё!
-Сделали,- раздался таинственный шёпот.
-Что сделали?
-Клизму.

Я крепко задумалась.
-Чивой это?- Манька с Каринкой, затаив дыхание, следили за выражением моего лица. Выражение лица, видимо, было невнятным, поэтому они полезли мордочками в трубку и заорали,- а кто это и чего надо?
-Грю, клизму сделали,- зашипела трубка.
-Чего говорит?
-Говорит – клизму сделали. А, это Маринка!- осенило меня.- Марин, это ты?
-Я!
-А чего шипишь?
-Я не шипю… шиплю, я шёпотом говорю, чтобы Сурик не слышал. А то он дразнится,- объяснила Маринка.
-И как ты себя чувствуешь?
-Не знаю. Там посмотрим. Я чего звоню. Вы не ходили к Инге?
-Неа, ну мы же обещали, что не пойдём без тебя.
-Спасибо,- обрадовалась Маринка,- ну всё, тогда до завтра.
-До завтра,- я положила трубку.

Девочки смотрели на меня во все глаза.
-Ну?
-Говорит – клизму сделали. Завтра пойдём подглядывать за Ингиной тётей.
-Надо было предупредить, чтобы она не ела сушёного кизила,- проворчала Каринка.
-Ну, она же не дура!
-Не дура. Но предупредить надо было.

Я хотела набрать Маринке, но тут из гостиной вышла Ба и сказала, что уже восьмой час, и им с Манюней пора домой. Мы с сестрой сначала проводили их до двери, потом долго махали вслед с балкона, а Манька ежеминутно оборачивалась и посылала нам воздушные поцелуи. Потом она споткнулась, чуть не упала, заработала мощный подзатыльник и понуро поплелась дальше. Но если вы думаете, что на этом Манька успокоилась, то очень ошибаетесь. Оборачиваться она больше не стала, но завела руку за спину, и периодически "трепыхала" нам ладошкой.

Бабуля с умилением наблюдала за нами.
-Вот ведь какая у вас дружба хорошая,- улыбнулась она.
-Какая дружба?
-Дружба с Манечкой.
-Бабуль, дружба у нас с Маринкой из семьдесят восьмой. И с Риткой из тридцать пятой. А с Маней у нас это…- мы крепко задумались, что же у нас с Маней.
-Родство душ?- подсказала бабуля.
-Да!- обрадовались мы.- У нас с Маней вотэтовот, и ещё она нам как сестра!
-Ну и славно,- бабуля мелко перекрестила сначала нас, а потом Ба с Маней,- пусть всё у вас будет хорошо!
Мы захихикали.
-Если бы Ба видела, что ты её в спину перекрестила, она бы задала тебе жару!


Потом мы какое-то время пугали бабулю рассказами о том, что если летучая мышь вцепится тебе в лицо, то оторвать её вжисть не сможешь.
-Да ладно,- прятала улыбку бабуля.
-А то! И ещё в озере Цили, недалеко от которого находится пионерлагерь «Колагир», водятся двухголовые змеи.
-Уж прямо двухголовые,- смеялась бабуля.
-Ага, двухголовые, одна голова с этого конца, а другая с другого. Эти змеи выползают ночью на берег и заглатывают всех людей на своём пути.

Потом мы вспомнили, что не закрыли чемодан, и побежали в детскую. И тут началось форменное светопреставление, потому что пока мы прохлаждались на балконе, до чемодана добралась Гаянэ. Она вытащила наши вещи, сложила туда свои игрушки, потыкала пальчиком в кодовый замок и захлопнула крышку.
-Ааааа,- заорали мы,- ты чего натворила, зачем чемодан закрыла?
-Я тозе хочу в пиянельлягерь,- топнула ножкой Гаянэ.

Мы попытались открыть чемодан, но куда там! На цифру 27 замок упорно не реагировал.
-Умапалата! Ты хотя бы приблизительно можешь сказать, какую цифру набрала перед тем, как захлопнуть чемодан?
-Сорок восемь!
-Ты знаешь, как выглядит эта цифра?
-Знаю. Там вот такая штучка и вот такая,- начертила пальчиком в воздухе загуголины сестра.

Ни на сорок восемь, ни на восемьдесят четыре, ни на другие возможные комбинации с цифрами четыре и восемь кодовый замок не реагировал. Сестру от самосуда спасла бабуля. Она прикрыла её телом и сказала, что Гаянэ тоже приходится несладко, потому что она заперла свои игрушки и не может теперь играть. Как только Гаянэ услышала об этом, она тут же подняла крик на весь дом.
-Отдайте мне мои игрушки,- выла корабельной сиреной она,- не хочу я в пиянельлягерь в нивкакой, только верните мне игрушкииии, мишку верните, и зайчика верните, и куклу верните, и ведёрко верните, и кукольный домик вернитееее.
-Какой кукольный домик, нет у тебя никакого кукольного домика,- опешили мы.
-А мозет он в чемодане появился узе, откуда вы знаетееее,- заливалась горючими слезами Гаянэ.

Мама принесла тетрадку, вывела в столбик все цифры от 01 до 99, и мы стали по очереди набирать их на кодовом замке.
-Гаечка, милая,- ворковала бабуля,- а на что были похожи эти цифры?
-На цывыточек и на булочку,- сквозь слёзы рассказывала Гаянэ.
-Убью,- ругалась Каринка и вычёркивала очередную цифру в тетрадке,- набери теперь семьдесят шесть.
-Семьдесят шесть,- возвещала я.
Чемодан не открывался.
На 83 у меня запотели ладони, на 95 я вспотела насквозь, а когда и на цифру 99 замок не отреагировал, то хором завыли уже все девочки.

-Да что это за наказание такое,- причитала мама,- ни одного дня без потрясений!
-Ааааа,- гудела Гаянэ,- верните мне мои игрушки и мишку-ведёрко-куклу и кукольный домик вернитееееее. И много-много зувачек тозе верните!!!
-Это не ребёнок, а стоматолог Шпак какой-то,- разводила руками бабуля.
Мы ещё минут десять попрыгали вокруг чемодана, а потом Каринка побежала за инструментами, чтобы разобрать замок.
Но тут, к нашему счастью, вернулся папа, оперативно вник в ситуацию, отобрал у Каринки молоток с отвёрткой, глянул в тетрадь с перечёркнутыми цифрами.
-Ноль-ноль набирали?
-Нет,- заплакала мама.
Мой зять золото набрал ноль-ноль и под всеобщее ликование открыл чемодан.
-Я зе сказала, что набрала сорок восемь! И ваш чумадан мне не нузен, и ваш пиянельлягерь тозе не нузен, вот!- Гаянэ выгребла свои игрушки, втянула голову в плечи, и, смешно двигая лопатками, ретировалась в родительскую спальню. Оплакивать свою горькую судьбу в мамину ночнушку.

Спать мы легли только к двенадцати ночи. Сначала по новой раскладывали вещи, потом чистили на скорость зубы, а потом подглядывали, как бабуля молится на миниатюру Тороса Рослина «Благовещение». Икон дома не водилось ввиду папиного критического отношения к религии, поэтому бабуля, ничтоже сумняшеся, определила под иконостас альбом средневековой армянской миниатюры. С особенным пиететом она относилась к Рослину.
-Душевные какие,- приговаривала она, подолгу рассматривая каждую его работу.

***

Назавтра четыре всадника Апокалипсиса топтались возле Маринкиного подъезда. Долго ломали головы, раздумывая, как провернуть такую архисложнейшую операцию, как подглядывание за чужой тётей. Сначала решили просто напроситься в гости к Инге. Но открыла Ингина мама и сказала, что Инга на два дня уехала с папой в Дилижан.
-Проведать дедушку,- объяснила она.

Идти в гости к Инге, когда её нет, как-то глупо, поэтому мы, несолоно хлебавши, ушли горевать в беседку. Сначала Маринка в подробностях рассказывала, как ей делали клизму, и как потом Сурик до поздней ночи обзывал её «впопетрубкой». Потом, вдоволь нагоревавшись из-за того, что не видать нам Ингиной тёти, мы пошли покататься на качелях. Качели были старые и покореженные, и при раскачивании издавали такой душераздирающий лязг, словно все привидения мира собрались в нашем дворе – побряцать своими цепями. Мы скорбно качались под Кентерберийский реквием и чувствовали себя самым несчастными девочками на свете.
-Стоп!- вдруг заорала Каринка.
-Чивой?- затормозили мы ногами в землю. Скрип оборвался.
-За токаром* стоит стул. Так?
-Так!- встрепенулись мы.

Токаром(боюсь, это несколько видоизменённое русское слово «токарь») люди называли небольшое сооружение с электрическими щитами, которое находилось во дворе нашего дома. Иногда к этому сооружению приходили электрики, отключали во всём доме электричество и начинали с важным видом ковыряться в проводах. Через секунду после того, как отключали электричество, из окон гроздьями высыпали домохозяйки и нервно поторапливали электриков:
-Когда свет дадите? ХолодЕлники размораживаются!!!
-Женщины, не мешайте работать!- огрызались электрики и продолжали ковыряться в проводах.
-Вы «не мешайте работать» будете своим жёнам говорить, ясно?- клокотали домохозяйки.- Включите токар, говорят вам – холодЕлники размораживаются!


Сестра была права, за токаром действительно стоял старый, обшарпанный стул. На него взбирались электрики, когда ковырялись в проводах.
-Вот!- продолжила Каринка.- Инга живёт на первом этаже. Если притащить этот стул под окна и взобраться на него, то…
Мы не дали договорить Каринке, соскочили с качелей и рванули к токару. Всё верно, Инга живёт на первом этаже, и если подставить под окна стул да взобраться на него, то вполне можно увидеть, что творится в гостиной и на кухне её квартиры.
-Какая ты умная, Каринка,- радовались мы по ходу бега.
-Я умная и находчивая,- сопела Каринка и всячески раздувала щёки от гордости.

У всех в жизни когда-нибудь случается звёздный час. У Маньки, например, звёздный час наступил тогда, когда она нашла дядимишины права. Все уже отчаялись их искать, а Манька нашла. За дровяной печкой. Дядя Миша на радостях подарил ей десять рублей, и мы целую неделю объедались коржиками и мороженым, и напивались лимонадом «Буратино» до полного изнеможения.
У Каринки звёздный час настал прямо сейчас, как только она догадалась поставить стул под окна Ингиной квартиры. Правда, никто не собирался за это ей десять рублей отдавать. А жаль. Ещё одна беспробудная неделя с коржиками, мороженым и лимонадом была бы нам очень кстати.
А следом, совершенно неожиданно, звёздный час настал для меня, потому что я была самой высокой девочкой, и только мне было видно, что творится в Ингиной квартире.

-Ты это, аккуратнее,- инструктировала меня Маринка,- показывайся в окне недолго, а то тебя заметят и прогонят.
-Жаль, что у Нарки глаза не на перепонках,- вздыхала Манька.
-На каких перепонках?
-Ну, на этих. Которые верёвочками из глаз вылезают.
-Это не перепонки, это щупальца,- постучала по лбу я.
-Щупальца так щупальца,- не стала спорить Манька.- А было бы вообще шикарно – вытянул глаза и всё видишь, а сама внизу спряталась. Нарк, там на бельевой верёвке какая-то тряпка висит, ты накинь её на голову, и тогда тебя никто не увидит.
Я осторожно подтянула к себе тряпку. Выглядела она не очень – была вся в каких-то разводах, и пахла сыростью.
-Фу,- поморщилась я,- этой тряпкой полы моют!
-Никаких фу,- отрезала Манька,- потом выкупаешься – и все дела. Давай, подсматривай быстренько, а то сейчас кто-нибудь из взрослых нас заметит и прогонит из-под окон.

Делать было нечего, я зажала нос пальцами, накинула на голову тряпку, и, поднявшись на цыпочки, заглянула в окно. Ингину тётю я заметила сразу. Она была очень похожа на Ингину маму – такая же круглощёкая, с густыми вьющимися волосами. Она сидела на угловом диванчике и мерно качала головой.
-Ну чего?- зашипели девочки.
-Да вот,- доложилась я,- вижу её. Головой кивает.
-Кому кивает?
-Никому. На кухне больше никого нет. Сидит, и сама себе кивает головой.
-Храпит?
-Может и храпит, но мне не слышно. Но головой качает постоянно.
-Ооооо,- затрепетали девочки,- вон оно как! А расскажи, что там ещё происходит!

Я поправила на голове тряпку, привстала на цыпочки, заглянула в окно и похолодела от ужаса. Ингина тётя смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами и, хватая воздух ртом, тыкала пальцем в окно!
-Ааааа,- заорала я, кубарем скатилась со стула, и, придерживая тряпку на голове, пустилась наутёк.
-Ааааа,- заорали девочки и побежали следом. В арьергарде, гремя стулом, летела Манька.
-Вы чего орёте, нас по крику вычислят!- шикнула Каринка.

Остальной отрезок пути мы проделали в молчании, бежали, отчаянно выпучимшись глазами на перепонках. Или на щупальцах, один хрен.
Ворвались в беседку и рухнули на лавочки.
-Она меня заметила,- скулила я,- теперь нажалуется маме и мне влетиииит!
-Ничего не влетит,- выдохнула Маринка,- вряд ли Ингина тётя кого-то под тряпкой разглядела. А чем она тебя так напугала?
-Ничем. Она сама испугалась. Меня заметила и испугалась.
Девочки мелко затряслись в хохоте.
-Теперь Ингина тётя никогда не заснёт. Ты её вылечила от болезни,- задыхалась Каринка.
-Аааа, ооооо,- подвывали мы и хватались за бока,- теперь она никогда не будет храпеть!
Конечно, мы понимали, что поступили очень и очень нехорошо. Но чем чётче мы это осознавали, тем громче смеялись.

-А зачем ты стул с собой потащила?- пытали мы сквозь слёзы Маньку.
-Ну, я видела, что Нарка рванула с тряпкой на голове, вот и потащила стул,- объясняла Манька.
-Ахахаааа,- рыдали мы,- ахахаааа…

Я оставлю нас корчиться от смеха и вот чего скажу*делает строгое лицо и качает головой*

Если ты по глупости напугал ни в чём не повинную чужую Ингину тётю, то должен быть готов к тому, что это аукнется тебе какой-нибудь бякой.

Легионами кусачих комаров
россыпью мошкары в первом, втором и даже компоте
сумасшедшим горнистом
туалетом типа деревенский сортир со шквальным сквозняком из всех щелей в стенах -
вот чем аукнется тебе твоё необдуманное поведение.

Напугал ни в чём не повинную тётю – получай незабываемый отдых в пионерлагере с таинственным названием «Колагир».

Ыхыхыыыыыы*злобный, продолжительный смех*


…



И напоследок – наша самая любимая миниатюра Тороса Рослина – «Переход через Чермное море». Мы разглядывали её с особенным остервенением, а от двух ангелов вообще не могли отвести глаз.

-Один грозится мечом, а другой волшебной палочкой закрывает море за родственниками Моисея,- важно истолковывала миниатюру Манюня.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив