Манюня наводит марафет или диалоги Кафки

greenarine — 06.04.2010 Однажды, прекрасным июньским утром, мы сидели в беседке нашего двора и наводили марафет. Мы – это Маринка из семьдесят восьмой, Манюня, и я с Каринкой. То есть мы с Манюней и Маринкой наводили марафет, а сестра мастерила рогатку. Маникюр и прочие девчачьи забавы она не особо жаловала, поэтому периодически косилась на нас и выдавала презрительное пф!

Двор пустовал - детей на летние каникулы разобрали бабушки, а Рубик вообще уехал в Кисловодск. "Небось нервы лечить",- подумала я, покосившись на сестру.
Каринка откровенно скучала. Терзать было некого. Она стоически терпела наш щебет «ни о чём», и, чтобы не терять навыки, периодически задирала то одну, то другую. Мы великодушно прощали, потому что понимали – Каринка в печали.
-Через неделю поедем в лагерь, и ты сразу придёшь в себя. Детей там много, будет кого мучить,- утешала её Манюня.

Сестра основательно готовилась к поездке. Сегодня она мастерила третью по счёту рогатку. Две другие уже лежали на дне нашего чемодана, для отвода глаз завёрнутые в папины старые семейники.
-Этой рогаткой я буду брать на мушку вожатых,- сопела сестра, обматывая рукоятку медицинским пластырем, сворованным в домашней аптечке.

Пока Каринка строила апокалиптические планы насчёт своего досуга в лагере, мы, по очереди заглядывая в осколок раздобытого на помойке зеркала, наводили марафет. Сначала густым слоем размазали по лицу Сонечкину присыпку, потом нанесли на веки серебрянку, которую своровали из мешков, наваленных в тамбуре четвёртого подъезда. Рабочие добавляли её в какую-то смесь и закрашивали батареи в подъезде. Баратеи намертво схватывались металлическим сиянием и несколько недель отчаянно смердели на все четыре стороны. Сами понимаете, пройти мимо такой красоты мы не могли, поэтому воровато отсыпали несколько горстей в оперативно подставленный Маринкин подол. И теперь интригующе отсвечивали в пространство сероватыми веками и бровями.

Потом Манька жестом фокусника достала из кармана кулёчек из фольги.
-Видали?- повертела у нас перед носом.
-А что это?- затрепетали мы.
-Вот!- она торжественно развернула кулёк. Мы уставились на какой-то небольшой коричневый брусочек.
-Это помада?- не поверили глазам своим.
-А то! Я бы розовую взяла, но её совсем мало осталось. Зато коричневая новая, у неё огого какая длинная эта… ну эта штуковина, которая выдвигается, когда крутишь тюбик. Помада, в общем.Я отрезала ножом кусочек и завернула в фольгу. Ба ни за что не заметит.
-Какая ты молодец!- обрадовались мы.

Манька довольно засопела.
-Смотрите, как надо правильно её наносить,- она собрала губы в бантик, намазюкала их помадой, потом повела губами туда-сюда и несколько раз сказала «па-па», издавая звук вылетающей из бутылки пробки.
-Ооооо,- затрепетали мы.
-Это я специально за Ба подглядывала. Она сначала накрасит губы, потом глядит на своё отражение в зеркале и говорит – шарман.
-А что такое шарман?
-Не знаю, но что-то хорошее, потому что когда она так говорит, то улыбается.
-Может, она говорит не шарман, а шаман?- предположила Каринка.
-Нет, я слушала очень внимательно, она говорит шагхгхгхман,- забулькала Манька, отчаянно грассируя на р.

Мы с Маринкой аккуратно нанесли помаду, и сказали «па-па». Манька ревниво следила, чтобы мы всё сделали как надо. Потом она завернула остатки помады в фольгу и убрала в карман.
-Я чего думаю, может этот кусочек обратно приклеить?- протянула в задумчивости она.
-Он на вид такой помятый,- засомневались мы.
-Ничего, я приклею, а потом ещё пальцем хорошенечко замазюкаю, - Манька пригладила ладошкой боевой чубчик и встала с лавочки,- ладно, пойдём цветы воровать.

Чтобы сделать себе маникюр и наклеить длинные ресницы, нужно было сорвать несколько цветков космеи и колокольчика из клумбы, которая находилась в палисаднике нашего пятиэтажного дома. Палисадник неустанно курировала тётя Сирун из тринадцатой квартиры. Она ревностно следила, чтобы дети не вытаптывали растения, а в ночь на первое сентября чуть ли не ночевала там, дабы не дать неугомонным школьникам разобрать цветы на букеты учителям.

К нашему счастью, тётя Сирун сегодня не маячила вокруг клумбы. Мы быстренько сорвали несколько цветков и пустились наутёк.
Вы знаете, как сделать себе красивые ресницы? Нужно аккуратно развернуть венчик колокольчика, поплевать на голубенькие лепестки и обклеить ими веки. А на маникюр пустить лепестки космеи.
Через десять минут мы превратились в писаных красавиц.
-Ну как?- обернулись к Каринке.
Сестра по очереди прицелилась в нас из новой рогатки.
-Чучундры!
-От Чучундры слышим!

Осторожно моргая отяжелевшими от лепестков веками, мы по очереди заглядывали в осколок зеркала. И, удивительное дело, с каждым заходом казались себе всё краше и краше!
-Прогуляемся по Ленина, что ли?- предложила Манька.
-Аха!
-Я с вами пойду, только следом. Не хочется дурой выглядеть. Но если кто начнёт задирать вас, то я его поколочу,- оживилась Каринка.

И мы пошли на Ленина, укладывать всех штабелями. Впереди, растопырив пальцы, чтобы нечаянно не испортить маникюр, гарцевали писаные красавицы, а сзади, метрах в пяти, со скучающим видом тащилась Каринка и делала такое лицо, словно знать нас не знает.
Прохожие живо реагировали на нашу красоту.
Кто-то, показывая пальцем, откровенно смеялся, кто-то опасливо обходил нас стороной. Одна тётечка велела возвращаться домой и незамедлительно смыть безобразие с лица, другая покачала головой и пригрозила рассказать всё нашим родителям.
-Я же говорила, что вы настоящие Чучундры,- сопела сзади Каринка.
-Ты обещала защищать нас, а только обзываешься,- обижались мы.
-Так не могу же я взрослых колотить! Были бы ровесники, другое дело!

Оскорблённые чёрствостью и узколобостью окружающего мира, мы уже собирались возвращаться во двор, но тут заметили на том конце улицы оранжевый рейсовый ПАЗик. Автобусы никогда не проезжали по этой части городка, поэтому мы замерли, разинув от удивления рты.
Между тем ПАЗик шумно затормозил прямо возле нашего дома. «Товуз-Берд»,- прочитали мы на лобовом стекле. Так, это был маршрут из азербайджанского города Товуз.

Пока мы изучали табличку, распахнулись двери, и на тротуар спрыгнули двое мужчин. Они споро вытащили несколько сумок, а потом помогли выйти какой-то женщине в белой кружевной косыночке и светлом летнем пальто. У нас отвисли челюсти. Это была наша бабуля!
-Астарожны, Анастасияиванна,- галантно приседали мужчины.
-Спасибо, голубчики,- поблагодарила Анастасияиванна и обернулась к водителю,- Гарик жан, так мило было с твоей стороны сделать крюк, чтобы довезти меня до дома!
-Пожалыста, Анастасияиванна,- приподнял кепку-аэропорт Гарик жан, и радостно бибикнув в клаксон, развернулся, чтобы проехать к автостанции.

-Бабуля,- закричали мы,- бабулечка! Почему ты не предупредила, что едешь? Папа бы за тобой на машине приехал!
-Что с вами, девочки,- испугалась бабуля,- что с вашими лицами?
-Это мы марафет наводили. Вот мама обрадуется,- прыгали мы,- вот это даааа!!!
-Я решила сделать вам сюрприз. В семь утра выехала из Кировабада, в одиннадцать была пересадка в Тавузе. И вот я здесь. Водитель Гарик жан любезно довёз меня до дома, а эти двое мужчин помогли вытащить сумки.

На людях бабуля могла отвечать невпопад. Слух у неё всегда был слабенький – давала о себе знать контузия, полученная на войне, а с возрастом стало так плохо, что пришлось покупать слуховой аппарат. Но на улице она его снимала, стеснялась. Поэтому разговаривать с бабулей нужно было на повышенных тонах, активно жестикулируя лицом. Что мы и делали. В процессе жестикуляции потеряли накладные ресницы, а когда вцепились в сумки - растеряли маникюр. Но сейчас это так мало нас волновало!

Ах, как радовалась мама, когда увидела бабулю, как она обнимала её и целовала.
-Мамочка, ну что же ты одна поехала, ну как же так,- причитала она.- Мамочка, как хорошо, что ты приехала, господи, счастье какое!!

Пока мама бурно радовалась приезду бабули, мы прокрались в ванную и смыли с лица весь марафет. От греха подальше. А потом ходили за бабулей по пятам, куда она - туда и мы. Бабуля надела слуховой аппарат и теперь вполне исчерпывающе отвечала на все вопросы, рассказывала о наших племянницах Ирише и Алёнке, показывала фотографии, обнимала нас и целовала, и не спускала с рук Гаянэ и Сонечку.
-Зачем ты их на руки взяла, они ведь тяжёлые,- беспокоилась мама.
-Мам, я не тяжёлая, я тут цутоцку попу подняла, видишь как, и стала легче на целый полкило,- объяснила Гаянэ и прижалась щекой к бабулиной щеке,- уууу, как я тебя люблю, аж сильно-сильно люблю!
Сонечка тут же ревниво оттолкнула Гаянэ.
-Ня! Тока Сонуцка юбю бабуйа!
-Я вас всех сильно-сильно люблю,- заверила нас бабуля и поцеловала каждую в макушку.

Потом вернулся с работы папа, и бабуля тут же начала называть его мой зять золото, а папа покрывался в ответ мурашками и благодарственно мычал мыееее. Вечером он отвёз Манюню домой, а заодно сходил у них в туалет.
Дядя Миша издевался над ним и говорил "мой зять золото пошёл нести золотые яйца", а Ба ругала сына и шипела "дай человеку хоть здесь расслабиться как душа просит".



На следующий день, в ожидании Манюни, мы с сестрой гасили в луже карбид, и, принюхиваясь к специфическому запаху, дружно говорили фуууу. Маринка не стала к нам спускаться.
-Как только Манька придёт, поднимайтесь ко мне, я вам чего расскажу,- крикнула она.
-Чего расскажешь?
-А не скажу!
-Ну хоть намекни.
-Я бы намекнула, но у меня живот болит,- сделала жалобное лицо Маринка и с шумом захлопнула окно.

Мы с сестрой переглянулись. Маринка была неоценимым источником информации. Все важные новости мы узнавали от неё. Благодаря Маринке мы весьма туманно, но в целом представляли, как получаются дети (мужчина обнимает женщину и писает на неё), почему у Ритки из тридцать пятой такая злющая мама (у Риткиного папы завелась полюбовница), почему у тёти Зои из восьмой квартиры на бельевых верёвках круглый год сушатся кальсоны с начёсом (она сильно простыла и теперь греет задницу тумбанами).
Для нас у Маринки всегда была припасена какая-нибудь сногсшибательная новость. Недавно, например, она шёпотом поведала нам, что видела писюн своего брата Сурика.
-Представляете девочки, он спал, как всегда в носках, а трусы свернулись набок, и всё хозяйство было на виду,- озираясь по сторонам, рассказывала Маринка,- это такой ужас, вы не представляете, какой ужас!

-А чего там у него нового? Небось такой же дурацкий комплект, как у статуи Давида, можно подумать!- фыркнули мы.
В минуты тягостных раздумий о несправедливом устройстве мира (преимущественно эти минуты случались тогда, когда нам особенно сильно попадало от мамы), мы открывали альбом творческого наследия Эпохи Возрождения и долго разглядывали причиндалы Давида. Утешались.
-Вон,- потирая зудящее ухо, говорила Каринка,- а представляешь, если бы у тебя тоже такая фигулина была? Это же кошмар! С такой фигулиной прямо сразу ложись и помирай!
-Угум,- вздыхала я,- вот ведь несчастные люди эти мальчики!
Но Маринка заверила нас, что статуя Давида – это просто цветочки, и мы какое-то время пребывали в оцепенении, боясь представить, что у Сурика в трусах, если фигулина Давида – это цветочки.

Манька явилась сильно задумчивая, с виноватым выражением на лице.
-Ты чего?- заволновались мы.
-Да так,- она шмыгнула и повела ногой туда-сюда.
-Ба побила?
-Угум.
-Когда?
-С утра. Полезла зачем-то в свою косметику и сразу заметила, что я испортила помаду, ну и…- Манька горестно вздохнула.
-И чего?
-Можно подумать, вы не знаете и чего,- рассердилась Манька,- и того! Оттаскала меня за уши да пребольно по попе ударила. Три раза.
-До сих пор болит?- мы по очереди потрогали Манькины уши.
-Да не. Она не хотела меня отпускать гулять, но потом смягчилась. И сказала, что к обеду придёт проведать вашу бабулю.
-Ну и ладно, главное – отпустила тебя погулять. Пойдём к Маринке, она обещала нам рассказать чего интересного.
-Пойдём!- Манино горе как рукой сняло.

Мы поднялись на четвёртый этаж и позвонили в дверь семьдесят восьмой квартиры. Открыл нам ничего не подозревающий Сурик. Сами того не желая, мы, как по команде, уставились ему на штаны. Сурик нервно поёжился, свёл колени и прикрыл рукой ширинку.
-Вы чего?- пробасил он.
-Да так,- осуждающе глянули мы на него, и шагнули в коридор. Объяснять что-либо усатому тринадцатилетнему подростку, у которого между ног даже не цветочки Давида, а не пойми что, мы не посчитали нужным.
Сурик засопел и обиженно пошевелил густыми бровями.
-Идите в большую комнату, посидите пока на диване. Маринка в туалете. Срёт,- мстительно заорал он в сторону туалета, безошибочно вычислив источник нашего неласкового поведения.
-Сурик, ты ещё пожалеешь, что на свет родился, понял?- заклокотала Маринка.
-Ахахаааа,- игогокнул Сурик, и, победно хлопнув дверью, укрылся в спальне.
-Марин, ты там долго?- поскреблись мы в дверь.
-Да нет, скоро выхожу.

Мы прошли в большую комнату, уселись на диван. Взяли из хрустальной вазочки по горсти сушёного кизила, стали есть, отчаянно гримасничая – кизил оказался таким зубодробительно кислым, что есть его, сохраняя каменное выражение лица, не представлялось возможным. Про такой кизил в нашем городке говорят – засунь в задницу ослу – рванёт с места со скоростью сто километров в час. Правда, такое говорят не только о кислом кизиле, но и об остром перце. Как раз на днях Ба купила на базаре килограмм нормального на вид болгарского перца, а он через один оказался невероятно острым. «Засунь ослу в задницу, и он рванёт с места со скоростью сто километров в час»,- ругалась Ба. Мы слушали её и нервно представляли, как может рвануть с места несчастный осёл, если у него в попе такое большой острый перец.

Через несколько минут притащилась бледная Маринка, и пожаловалась, что с утра не вылезает из туалета.
-Мама пригрозила по телефону, что вернётся с работы и сделает мне клизму.
-А что ты ела?
-Да вроде ничего такого. Если только вот этого кизила вчера переела.
Мы испугались и высыпали кизил обратно в вазочку.
-Ну конечно, если столько кислого есть!- постучала по лбу Каринка.- Так не только понос может приключиться, но и заворот кишок.
-А что такое заворот кишок?
-Я думаю, это когда кишки заворачиваются бубликом, и живот сильно болит.
-Надо тогда поменьше щавеля и алычи есть,- пригорюнились мы.

И тут Маринка вспомнила, чего хотела нам рассказать.
-Вы представляете, девочки, к Инге с первого этажа приехала тётя. Показаться врачу по нервам. Мне вчера вечером Инга рассказывала. Знаете, как она разговаривает?
-Кто, Инга?
-Нет, тётя.
-Как?
-Вот так: «Инга, передай мне хр…»
-Чего хр..?- заволновались мы.
-Хр – это заснула, понимаете? Храпит. Она, допустим, сидит за столом и говорит - Инга, передай мне хр…, а Инга терпеливо ждёт, пока тётя проснётся и наконец скажет, чего ей надо.
-Да ладно!- выпучились мы.
-Клянусь!- Маринка показала растопыренные руки и высунула язык,- видите? Я язык не прикусила, и пальцы не скрестила, и ноги у меня стоят ровно, и даже пальцы на ногах вразброс! Ничего не скрестила!
-А Инга?
-И Инга ничего не скрестила, я специально проверяла.
-Чтожеделать, чтожеделать!- заволновались мы. Нестерпимо захотелось хоть краем глаза взглянуть на Ингину тётю.
-Мне мама сделает клизму, я поправлюсь, а завтра придумаем, как сходить и посмотреть на неё, ладно?
-Ладно.
Мы посидели ещё с полчасика, полюбовались содержимым домашнего бара, принюхались ко всем початым бутылкам, потом надушились духами Маринкиной мамы и пошли домой – обедать.

Когда зашли в квартиру, наткнулись на ботинки деда. Его обувь мы бы узнали из тысячи других пар – в любое время года она была густо нагуталинена и доведена щёткой до зеркального блеска. Рядом с ботинками деда стояли низенькие белые лодочки Ба.
-Вырядилась,- хмыкнула Манька.

Первым делом мы заглянули на кухню, попить воды. Мама сновала между плитой и разделочной доской, нарезала закуску, подогревала обед.
-Здрасьти тётьнадь,- ткнулась лбом ей в живот Манька.
-Здравствуй, Манюнечка,- погладила Маню по волосам мама.
-А где Ба?
-Они с дедом и бабулей на балконе, дома им душно. Идите, поздоровайтесь, поговорите с ними, пока я на стол накрываю.

Но тут на кухню влетела Ба, и со словами «Надя, я так больше не могу», рухнула на стул и мелко затряслась в хохоте.
Мы сразу поняли, что так развеселило Ба. Дед, несмотря на два высших образования, из рук вон плохо говорил по-русски, а бабулин беглый русский не понимал вообще. Бабуля в свою очередь стеснялась сидеть при нём в слуховом аппарате, поэтому вечно отвечала невпопад. К тому же у деда было труднопроизносимое для нашей русской бабули имя – Драстамат Арутюнович. Мы не раз предлагали бабуле называть его кумом, но она не соглашалась и с завидным упорством штурмовала имя деда.
Мама называла их разговоры "Кафка отдыхает".

Мы тихонечко прокрались в детскую, и, затаившись за шторами, стали подслушивать светскую беседу деда и бабули.
-Как здАров?- любопытствовал дед.
-Погода? Погода, Дарстармарк Артутюнович, в Кировабаде очень жаркая,- зачастила с готовностью бабуля,- иногда по ночам плюс сорок, вы можете себе такое представить? Приходится заворачиваться в мокрые простыни. Они хоть на какое-то время, но спасают от духоты.
Бабуля сделала скорбное лицо и покачала головой.

-ХАрош!- задвигал бровями дед. Он смутно понимал, что бабуля отвечает не совсем по существу, но направить разговор в нужное русло не мог – не хватало лексикона.
-А как син?- полюбопытствовал дед.
-Дорога? Дорога, Дарстрамак Аратюндович, была совершенно изумительной! Мне повезло с водителем ПАЗика, такой оказался обходительный мужчина Гарик жан! Он нарушил маршрут и довёз меня до дома, представляете?

Дед заметно оживился. В бабулиной тираде он опознал аж три знакомых слова – ПАЗик, Гарик и маршрут. «Так,- подумал он,- видимо кума ехала на автобусе, и водителем был Гарик. Только который Гарик, усатый или внук рябого Смбата? Как бы уточнить?»
-Да!- сделал неимоверное лингвистическое усилие дед,- Гарик бил с ус?- и повёл над губой пальцем, показывая очертания Гариковых усов.
"Вон оно как,- пошла путём логических измышлений бабуля,- показывает возле рта, значит имеет в виду сына, Юрик ведь стоматолог!"
-Юрик жан прекрасный зять, Дырбырдыр Арудрюнович, вы воспитали замечательного сына, мой зять – золото!- отрапортовала она.
-Деда,- не вытерпела сидящая на коленях у бабули Гаянэ,- вы оба шамашедшие, да?

Ба корчилась на нашей кровати, из последних сил сдерживая мучительный приступ смеха.
-Надя,- рыдала она,- это что же такое творится, а? Что за праздник души такой?!
-Ыхыхыыыы,- мама выползла на балкон и по очереди расцеловала деда с бабулей,- счастье-то какое, простите меня, любимые мои, но счастье-то какое, господипрости.




.........................................

Пысь: Пришлось заблокировать комменты к предыдущим десяти записям. Замучили спамом.

Фото моей замечательной землячки Сонечки zonic_x
Весенний Тавуш. На переднем плане, естественно, ишак. Бердский.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив