Левые и меньшинства - или немного о "женском вопросе"

anlazz — 10.01.2020 У Яны Завацкой – Синей Вороны – вышли интересные посты (1, 2) на тему взаимосвязи левых и меньшинств. А точнее, постсоветских левых, или даже тех, кто на постсоветском пространстве традиционно именуется «левым». Тем более, что и «меньшинства» в данном контексте следует давать в кавычках – поскольку подобное понятие так же обладает значительной условностью. А порой – как в случае с женщинами, который разбирается Завацкой – вообще звучит издевательством.

Впрочем, к женщинам мы вернемся чуть ниже. Пока же стоит сказать, что самое первое, что следует в подобном случае сделать – это в очередной раз уточнить само понятие «левых». Поскольку многие под последним понимают что-то свое – например, пресловутых «защитников меньшинств». Или, напротив, сторонников «коллективизма», подавляющего отдельную личность. Тем не менее, даже из этого огромного спектра можно выделить более-менее четкую политическую дефиницию понятия «левые». Состоящую в том, что «левизна» характеризует отношение к социальному неравенству. Более того, сама шкала «право-лево» с самого начала была связана именно с данным показателем. (В Национальной ассамблее времен начала Великой Французской Революции слева сидели якобинцы, а справа – приверженцы феодального абсолютизма. Ну, а между ними все остальные – в соответствии с уровнем приязни/неприязни друг к другу.)

Разумеется, впоследствии это самое разделение «обросло» новыми смыслами. Например, в плане обозначения т.н. «правого мышления» - то есть, мышления, ориентированного исключительно на частное, локальное, конкретное при полном игнорировании глобальных трендов и событий. Но даже в данном смысмле «левое» продолжает сохранять описанную выше основу: так, человек, «ориентация на локальное», как правило, выбирается именно потому, что имеет цель защиты локального привилегированного положения. По той простой причине, что «привилегированных» всегда много меньше, нежели непривелигированных. (Разумеется, это не значит, что речь идет об «олигархах» – нет,чаще всего носителями «правого мышления» оказываются представители т.н. «рабочей аристократии». Т.е., наемных работников, получающих зарплату значительно выше средней по рынку.) Впрочем, не стоит забывать о том, что правящие классы используют для своего господства и пресловутую идеологию – то есть, навязывание всем остальным своей системы ценностей посредством массированной пропагандистской атаки.

Впрочем, подробное рассмотрение всего этого будет уже выходом за пределы выбранной темы. Поэтому только еще раз зафиксируем тот момент, что «левыми» могут считаться те политические силы, которые направлены на снижение неравенства в обществе. Они могут быть радикальными – как коммунисты, которые вообще настроены на ликвидацию указанного разделения. Или достаточно «мягкими» - как социал-демократы, считающие, что наиболее обеспеченные слои населения должны лишь не допускать скатывания наименее обеспеченных в нищету. Забавно, кстати – но даже либералы в своей «первоначальной форме» могут рассматриваться, как разновидность левых сил. Поскольку их требования к обеспечению всеобщих гражданских прав в условиях господства феодальных отношений однозначно вело к увеличению социального равенства граждан. Правда, после окончательного установления буржуазного общества актуальность данного момента падает.

На этом фоне вопрос о взаимодействиях с упомянутыми Завацкой «меньшинствами», в принципе, должен решаться «автоматически». В том смысле, что для тех сил, которые выделяются, как «левые», сам вопрос об возможности дискриминации тех или иных частей населения страны оказывается недопустимым. То есть – с точки зрения левых различные национальные, религиозные и т.п. «меньшинства» в любом случае должны иметь те же права, что и все остальные граждане.

Впрочем, с данным утверждением вряд ли кто может спорить из вменяемых левых. (Да и большая часть правых, по большому счету, не рискует оспаривать данный момент – что является огромным достижением Революции 1917 года.) Проблемы возникают на следующем уровне – на уровне понимания того, как же эти права должны обеспечиваться. В том смысле, что в целом ряде случаев ограничится одним только «гражданским равенством» оказывается невозможно. Впрочем, для левых – как уже говорилось выше – это так же не проблема, поскольку давно известно, что социальное равенство не равно равенству гражданскому. По той простой причине, что оно неизбежно означает «перераспределение» имеющихся благ. Впрочем, слово «перераспределение» тут так же дается в кавычках, поскольку что в данном случае речь идет о перераспределении уже перераспределенного правящими классами. (То есть – о возвращении работникам изъятой у них прибавочной стоимости.) Поэтому вряд ли будет удивительным то, что определенные категории граждан в подобном положении могут претендовать на дополнительные «вливания».

Скажем, так можно сказать про женщин – которые объективно не могут быть поставлены в те же социальные условия, что и остальные работники из-за помянутой Завацкой необходимости рождения и «выращивания» детей. Еще раз: сам «женский вопрос» в подобном плане есть не выдумка каких-то феминисток, а очевидная реальность. Причем, в настоящее время никак – за исключением указанного «перераспределения» – не решаемая. Впрочем, на уже помянутом фоне того, что указанное «перераспределение» - т. е., передача части общественного продукта под давлением левых каким-то категориям граждан – есть действо незначительное по сравнению с не раз уже помянутым «глобальным» перераспределение прибавочного продукта правящим классам (себе в карман), то излишняя «акцентация» на данном моменте выглядит странной. Действительно: ведь та самая «поддержка женщин» - которую требует, например, та же Завацкая – ничтожна по сравнению с теми колоссальными средствами, что «хозяева жизни» тратят на свою конкурентную борьбу. Куда, например, входят военные расходы, расходы по «стимулированию экономики» и «поддержке банковского сектора», а так же огромные деньги из-за потери проигравших экономических субъектов – скажем, разорения заводов и фабрик. (Последние вообще оказываются фантастическими для капиталистического мира.)

Поэтому единственное, что тут можно указать – так это то, что в данном случае лучше вести речь об «натуральном обеспечении». Т.е., об устройстве особых механизмов «разгрузки быта» - скажем, доступных (в лучшем случае – бесплатных) яслях и детских садах, школах и учреждениях дополнительного образования для детей, о бесплатной доступной медицине и т.п. По той причине, что деньги, как таковые – инструмент не совсем удобный для подобных вещей. (Основная роль современных денег – обслуживание и формирование капитала.) Но это все , в общем-то – «азбука». В том смысле, что вряд ли какой вменяемый представитель «левого спектра» будет с этим спорить. Однако надо понимать, что указанный момент стал «азбукой» только после уже помянутой Революции 1917 года и начала постройки социализма в СССР. До того указанные вещи были более, чем нетривиальны. (И поэтому вошли в быт даже развитых стран только к середине 20 века – причем, не в полной мере. Скажем, оплата за детские учреждения и медицину, по большей части, сохранялась – хотя и была сильно снижена по сравнению с тем, что было до…)

Интереснее тут то, что – поскольку социализм в СССР находился только на начальной стадии развития – то значительной части изменения быта (т.е., того самого «перераспределения общественных средств) реализовано не было. Скажем, до самого конца советского периода не был решен «жилищный вопрос». (Который очень важен в плане понимания проблем женщин – например, потому, что не позволяет им легко выходить за пределы «проблемных семей», где практиковали семейное насилие.) Хотя даже к данному моменту советская экономика подошла очень близко. В том смысле, что развитие индустриального домострения позволяло где-то в 2010-2030 годам выйти на уровень «абсолютной обеспеченности» граждан жильем – т.е., давало возможность полностью решать любые жилищные проблемы. (Это, кстати, заметно даже сейчас – когда строительный комплекс страны понес колоссальные потери в 1990 годах, но все равно, остался одним из немногих работоспособных отраслей страны.)

То же самое можно сказать и с вопросом обеспечения питания (которое так же остается актуальным в плане затрат женского времени) – и в плане развития производства продуктов, и в плане создания развитой системы приготовления готовых блюд. Напомню, что минимально «покрыть» предприятиями общественного питания СССР удалось только в 1970 годы – в том смысле, что только к этому времени смогли обеспечить столовыми подавляющую часть детских и производственных учреждений. До этого большая часть рабочих, школьников, студентов была вынуждена довольствоваться «домашними» завтраками и обедами. Да и после указанного момента говорить об удовлетворительной работе советского «общепита» было невозможно – не хватало и оборудования, и сырья, и кадров. (Поэтому советские столовые не могли полностью вытеснить домашнее приготовление еды – более того, к концу советского времени их популярность значительно упала.)

То есть – подавляющая часть тех самых случаев «проблемных отношений» в действительности были следствием слабого развития системы общественного производства. Которая «консервировала» устаревшие социальные нормы и не давала возможности установления более-менее гармоничных «отношений между полами». Но именно поэтому все это были совершенно естественные и абсолютно разрешимые проблемы – которые вполне могли быть разрешены по мере развития страны. (Особенно после перехода ее производства на высокоавтоматизированный уровень.) Более того – даже то развитие, которое осуществлялось, в целом позволяло наблюдать определенный прогресс в указанном плане. (Прогресс, связанный не с победой «феминистических идей», а с повышением степени свободы каждого советского человека, уже не связанного экономической необходимостью.)

Однако, по той причине, что СССР рухнул ранее этого момента, для современного человека указанный выглядит достаточно неочевидным и почти невозможным. (Все развитие производства классового общества, как уже говорилось, уходит в «адскую топку» конкурентной борьбы.) Благодаря чему сама возможность «перераспределения общественных средств» предстает перед ним в виде совершенно абсурдной идеи – как же, надо «платить зарплату женщине за то, что она делает по дому». Хотя тот же детский сад при этом никого не удивляет – даже в бесплатном или субсидируемом варианте. (В то время, как на самом деле это такая же «плата женщинам», как и предложенная Вороной идея, поскольку снимает часть бесплатного женского труда, перекладывая его на все общество.) Ну, и конечно же, подобное рассмотрение делает смешным идею «закабаления мужчин» и прочие правые выверты…

Таким образом, можно увидеть, что при правильной постановке вопроса все «узкие места» разрешаются сами собой – в том смысле, что вместо «жадных баб», желающих получить все богатства мира в свои руки, главным действующим лицом тут оказывается социум и его члены. Занимающиеся разумным устроением своей жизни – в том числе и через равномерное обеспечение благами своих граждан. Собственно, именно поэтому сам «феминистический дискурс» следует считать крайне неудачным – поскольку он неизбежно выходит на спорное «биологическое поле» с его делением на мужчин и женщин. (Вместо того, чтобы концентрироваться на социальных вопросах – что, в принципе, вполне достаточно.)

С другими «меньшинствами», кстати, дело обстоит так же: везде проблемы начинаются исключительно из-за того, что от социальных – и уже, социально-экономических, связанных с производственными отношениями – систем отказываются в пользу культурных или биологических аспектов. Что вполне объяснимо – у современного социума табу на производственные отношения, поэтому надеяться на (оплачиваемые) публикации в данной области невозможно. Однако это ни на грамм не снижает остроту проблемы.

Но о ней – а равно и о многих других связанных вещах –надо говорить уже отдельно…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив