Крокодил 1986 № 14(722) "Две дырки к бублику"

monetam — 26.11.2022

ДВЕ ДЫРКИ К БУБЛИКУ

Это случается, что, распалившись, говорят то там, то тут: ну-ка, порушим прежнюю практику, натужимся, создадим идеальные, совершеннейшие творения.

С такой мыслью сели елгавские автомобилестроители и создали микроавтобус «Латвия». Тот самый, который маршрутное такси. Обеспечили в нем: приемистость, центровку, вентиляцию салона, максимальную неутомляемость водителя, обзорность. Кресла расположили в салоне по периметру, отчего в центре образовалось пространство для багажа. По этой причине машина изнутри стала выглядеть даже большей, чем снаружи.

И вышла «Латвия» на союзные пассажирские линии. И вздохнул пассажир.

Однако сначала-то он облегченно вздохнул, но уже очень вскоре—совсем в ином плане. Потому что ответственные люди из управлений легковых такси стали топтать, терзать и сводить на нет елгавскую идею добротной машины.

В самом деле: разве подобает просто так эксплуатировать автомобиль, если у нас есть ПРАВА помудровать над ним? Опять же в вышестоящих инстанциях о нас сложится выгодное мнение, что мы не голые эксплуатационники, а экспериментаторы, мыслители и дерзновенцы.

Первым делом дерзновенцы отвинтили кресла, стоящие по периметру, и присобачили их к полу на обычный трамвайно-автобусный манер. Удобное грузо-багажное пространство исчезло. Граждане начали тискаться в салоне, так что нередки стали попытки уноса ушей впередисидящих людей на задние сиденья (протаскиваемыми туда авоськами).

— Однако ничего! — подвело итоги эксперименту легковое таксомоторное начальство.— Ездиют массы, никто покуда не окочурился. Зато сиденья теперь крепче стоят! Взять москвича — он и то в машине вертляв, а гость столицы — он подавно при езде шею откручивает на достопримечательности и где что дают, ерзает и расшатывает прикрепленное к стенке сиденье. Теперь — ша! 

На беду, автомобиль елгавцев оказался так комплексно хорош, что позволял проводить все новые и новые ухудшения.

— Дошло до меня...— вбежал как-то к таксомоторному визирю очередной дерзновенец.— Это разве порядок — шофер маршрутного такси отвлекается на личное обилечивание! Так ведь пятиалтынный может и к рукам шофера прилипнуть.

И сразу в воздухе запахло карбидом и ацетиленом.

Раздалось бравое шорканье ножовки по стальным трубкам. Донесся визг циркулярной пилы и вонь распиливаемого оргстекла: за спиной водителя приварили вертикально трубки, а к ним укрепили неряшливые листы оргстекла, отделившие водителя от салона. При этом пассажирское сиденье рядом с водителем аннулировали. Правда, оно приносит в день двенадцать рублей прибыли, и если помножить двенадцать на количество маршрутных такси хотя бы в Москве...

И вышло: водитель, оказавшийся в отгороженном микроскопическом пространстве возле мотора, задыхается теперь от жары. Можно, конечно, открывать ветровички, но это неминуемая простуда. Шум от двигателя в клетушке водителя десяти- кратно возрос, и водителю, изнашивая нервную систему, приходится десятикратно обострять слух: кто и где заказывает остановку?

В итоге: полнейшие неудобства для пассажиров, изматывающие условия труда для водителя и унижение его достоинства (отгороженный стеклом поворуй- ка теперь!).

И воплощенная идея комфортабельного микроавтобуса поэтапно зачахла.

Колченогость, граждане,— это беда одиночки, а колчеумость — для всех нас беда. Основная же беда заключается в том, что принижение в классности постигает как раз предметы, аппараты и объекты, призванные украсить жизнь не единиц, а тысяч людей, иногда миллионов. С некоторыми покусительствами колчеумых на превосходное смириться можно.  

Ну,выпускает завод в Тольятти классный, модерновый автомобиль ВАЗ-2106. Ни в чем тут заводу не изменил вкус. Но нельзя, граждане, нельзя стерпеть, чтобы до конца гармоничным было изделие! И встревает кто- то, приляпывая на самых видных местах в современнейшем салоне (на боковинах дверей, на панельке звукового сигнала) ветхозаветный, Рюриковских времен орнамент из скрещенных турнепсов и неопознанных флороподобий.

Это дичь, но в конце концов можно махнуть на это рукой.

Но уже всплескивается руками, когда вы покупаете отличный комбинированный аппаратик «Вега» (приемник, сблокированный с часами), ненароком роняете его, после чего встает вопрос о ремонте.

Тут общипывание, сведение на нет первоначальной здоровой идеи принимает неожиданный и изящный оборот.

— А, с «Вегой» опять припожаловали! — на всесоюзных просторах встречает клиента . мастер. — Значит, часишки засбоили? И вы поэтому к нам, в часовую мастерскую? Нет, голуба, поскольку приемник в этой конструкции — основное, несите свой аппарат в радиомастерскую.

— Но там не ремонтируют часы!

— А нам что до этого? Точно так же, если изломается приемник, глумливо говорят в радиомастерских:

— Вы этот свой тяни- толкай (аппарат, счастливо соединивший продукцию двух министерств) несите в часовую мастерскую.

У кого печать, тому и отвечать. А печать на гарантии — часовщиков.

Так еще одна здоровая идея дает трещину. Безобразие, профессиональное местничество, ввиду которого бравый завод-изготовитель вынужден слать ремонтеров в наидальние концы страны. И поломать эту вредную практику нельзя, поскольку в должностных инструкциях сказано: такой-то значится часовщиком, такой-то — радиомастером. Ни тому, ни другому должностная инструкция не предписывает быть человеком с широким пониманием профессионального долга и нужд населения. 

И вообще: «население» — в этом есть какая-то расплывчатость, неустановленность, нечеткость, вроде как в поэтической строке «ночной зефир струит эфир». Где невозможно разобрать, что струит что: или эфир—зефир, или зефир— эфир.

В данном аспекте напоследок доложим крупный и показательный вопрос. 

В центре города Читы наконец-то домучили, сдали под ключ первоклассный и большой жилой дом, в первом этаже которого должен был разместиться громадный магазин «Товары для дома». Но подсчитали — нет, по размерам Читы, по поставкам сюда товаров для дома полупуст будет магазин. И тогда сказал кто-то, ныне неизвестный, но головастый, мыслящий всесоюзно и гражданственно:

— А знаете что? Пусть в этом помещении Аэрофлот оборудует лучшее в азиатской части страны агентство. Ведь старое агентство ужасно. К табличкам «Не курить!», «Не сорить!» там так и просится еще одна табличка — «Не летать!». 

До двух тысяч крупных финансовых операций в день производится в неприспособленном помещении. То и дело от духоты кувырк — пассажир из очереди вывалился в обморок. Бряк — кассирша в клетушке своей сковырнулась со стула. Надо нам, конечно, переступить через себя, потому что по всем канонам помещение принадлежит торговле города Читы и Стройбанк финансировал строительство как торговое. Но давайте, читинцы, в сиюминутной ситуации поступимся магазином в пользу агентства, в пользу, в конце концов, пассажиров СССР! А Аэрофлот напишет гарантийное письмо облисполкому на 460 000 рублей и построит впоследствии магазин. 

Благородные произнеслись слова. И запали всем в душу. Эх, и в самом деле, почему Чите не иметь такое агентство — жемчужину? Тут передали помещение в руки любимца летающей публики, подвижника и ветерана Аэрофлота В. М. Артеменко: действуй, Виктор Михайлович, профилируй зал под бедолагу- пассажира, пусть отныне ему выпадет счастье взахлеб!

И неизвестно где вымоленным мрамором обшил зал Артеменко. Здесь воздвигли парад наисовременнейших касс, перед окошечками которых пассажир не должен принимать позу кормящейся на воде утки.

— А вот тут,— показывал Артеменко корреспонденту центральной газеты,— будут также кассы железных дорог и междугородных автобусов, в таком зале грех не удовлетворить комплексно все транспортные нужды людей. А вот тут...

Словом, сказка и торжество государственного мышления. И заметка в центральной газете говорила об этом. 

Но, товарищи, разве это переносимо, когда в системе одного министерства возникло, так сказать, идеальное, а у тебя выше сносного — ничего не проклевывается? Разве можно не отщипнуть от этого идеального, когда ПРАВА-то на зал все еще наши, торговой сети города Читы? ' И в темно-синей и все более развевающейся шинели Артеменко стали выдергивать то в гор-, то в облисполком: знаете, мы тут посовещались и намозговали так: слишком жирен этот зал для обустройства в нем одного агентства. Поэтому в половине зала будет агентство, а в другой половине — магазин.

— Но,— взывал Артеменко,—это же получится кофе с бензином. Зачем из двух хороших продуктов делать один безнадежный?

— М-да, — убеждаясь наглядностью примера с бензином и кофе, говорили обл- и горисполком.— Ну, идите, охорашивайтесь, открывайте целевое агентство.

И совсем уже наступило преддверие открытия агентства, как вдруг к зеркальному стеклу приплюснулся дамский нос, и входящая в комплект с этим носом рука перстнем грохнула в стекло: немедля открыть!

— Тебе чего, тетка?— спросил электрификатор кассовых кабин и табло. Тетка отпустила электрификатору взгляд, из брюнетов немедля обесцветивший его до блондина, и прошла в зал.

— Угу, угу,— сама с собой судачила тетка и начертала фиолетовым когтем линии по мрамору пола: — Здесь отсекаем... Перегородки тут и тут. Подсобки оттягать в нашу пользу. А здесь чего планировали, комнату мафии и ребенка? Бьыло ваше, станет наше. Кафе будет тут, ясно? Вот так вот.

Молниеносно Артеменко посетил горисполком и облисполком.

— Точно,— подтвердили ему.— Мы еще раз тут коллективно поколебались и решили: быть в одном зале с агентством уже не магазину, а кафе.

— Но,— взвился заслуженный авиатор,— зачем в агентстве кафе? В двух шагах давно есть . кафе, как его, «Цыплята-табака», что ли? Оно полупустует. И ресторан рядом. Так что не губите будущую гордость Читы — агентство! В конце концов о нем уже была заметка в центральной печати!

— Ну и что, что заметка. Опечатываться можно не только буквой или словом. Есть опечатки в виде даже полного собрания сочинений. А вы — заметка.

— Не понимаю,— бушевал авиатор.— Замыслено и масштабно приведено в исполнение великое дело. Почему необходимо его хоть чем-нибудь, но. испоганить, принизить? Вы знаете, как это утлое кафе может превратить в ад кромешный работу агентства? Художественно поясним областному и городскому исполкомам это «как». Конфликт может возникнуть уже при пере-резании ленточек, коих, как вы понимаете, на входе в зал будет две. Допустим, заместитель министра гражданской авиации первым вознамерится перерезать свою, но его возьмет и ототрет ведающий торговлей заместитель председателя облисполкома В. П. Эпов:

— Нет уж, позвольте, уважаемый... Ну и что же, что ваше агентство в финансовом отношении тысячекратно весомей, чем кафе? Ведь теперь через наше кафе будут проходить в ваше агентство! Прошу также не забывать, что агентство здесь стало возможным опять же по милости торговли. Так что ленточку первыми режем мы!

А потом повар-супник из кафе скажет механизированной судомойке Степаниде и экспедитору по курятине Осипу:

— Это ж подумать, вы видели, каким волком смотрел при открытии авиационный заместитель министра на нашего любимого товарища Эпова, каким коршуном кидался Артеменко на начальника управления торговли Путрика, сколь обидные слова говорил про областное местничество! Этого так оставить нельзя. И иди-ка, Стеша, туалеты агентства оказались теперь на нашей

территории — так навесь на туалеты замки кафе. И весь генеральный щит их энергоснабжения оказался на нашей площади, так что майнай, Стеша, самую большую ручку рубильника, размыкай ее вниз, обесточивай их, паразитов. У них, вишь, кибернетическая система «Сирена» столько энергии жрет, что у нас пончики не зарумяниваются. И где они написали про строго запрещено, где они билетные миллионы считают,— смело туда входи! Мы с ними чего хотим, то и можем вытворить!

...Это сочинение автор не осмеливался затевать как идеальное. Но как добротное—да. И теперь, по укоренившейся весьма широко повадке не допускать ни под каким видом появления чего-либо классно сработанного, надлежало бы автору (или редакции) подпакостить данный текст введением в него хоть какой-нибудь бессмыслицы.

Но, сделав над собой усилие, завершим сочинение вот какой здравой нотой: древние римляне были хоть древние, но уже тогда неглупые. Вот как они говорили: «Ради дерева — жертвуй травинкой, ради города — жертвуй домом».

Серьезная перетасовка кровей и наций произошла с той древней поры. Судя по деяниям множества людей — во многих течет капелька римской крови. Но со всей определенностью можно сказать (на примере агентства), что до города Читы, во всяком случае, легионы римлян не доходили.

г. Чита

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

Экономичные услуги грузчиков: топ-7 компаний Санкт-Петербурга

marusya_s

Не вздумай отказываться!

19_lovely_87

Дачные хроники

uctopuockon_pyc

Полицай

malyshi

как решить задачу

khaa_alec

наша "любимая" рубрика 'сделай сам'

val000

Чуть коснись тишины лепестка...

rhumb

постсоветские следы на правом берегу Сены

bellezza_storia

Мастер Репин. Эпизоды из жизни учителя и учеников

• Ранее
• Архив