Кому в СССР было жить хорошо

В одной дискуссии у skif_tag попался мне на глаза этот глубокомысленный комментарий. Хотя такие комментарии можно найти где угодно. Можно сказать, это хрестоматийная декларация типового совка с хрестоматийным же Че Геварой на юпике. У меня при виде таких комментариев всегда возникает обобщённый портрет такого совка: год рождения примерно 1975-й или чуть попозже. В армии не служил, но возможно в 90-е побывал в НБП или как-то иначе присоседился к этой организации. Обрюзгший, с жирком вместо мышц, склонный к алкоголизму, ничего тяжелее хуя в своей жизни не поднимавший, но зато стопроцентно уверенный в собственной значимости для бытия, поскольку легко воспроизводит по памяти классический набор агитпроповских штампов, которыми трамбовали пионеров и юных комсомольцев в советское время на многочисленных пионерских линейках и комсомольских собраниях. Иначе говоря – обычная прокладка, ничтожная и ни на что неспособная, но жаждущая возвыситься в собственных глазах произнесением с выражением пафосных красивых слов, в простонародье именуемых «бла-бла-бла». Почему у меня именно такой образ возникает при чтении подобных заявлений? Потому что в реальной жизни я встречал советских любителей чаще именно такого сорта.



Ну и просто чистая психология. Человек, который хочет выглядеть героически, но даже близко так не выглядит, ставит на юпик нечто героическое. Жирный никудышный задрот, ставя на юпик портрет героического революционера-партизана – пусть и редкостного мудака – Че Гевару, как бы сам приподнимается в собственных глазах и ему легче произносить весь этот паражняковый утиль, который в советское время на советских подростков действовал лучше всякого снотворного.

Но дело не во внешности как таковой. Внешность апологетов советской старины просто лишний раз подчёркивает тот огромный разрыв между их фантазиями и реальностью. Но вопрос, повторю, не во внешности. Вопрос в том, что в советское время персонажи данного типа ничего не делали. Не в том смысле, что не ходили на работу. На работу они разумеется ходили и, возможно, даже перевыполняли план по выпуску третьесортного барахла, которым затем затоваривались полки советских магазинов. Но в своей личной жизни такой человек стопроцентно ничем не увлекался. Он приходил после работы домой и тупо пялился в совковый телевизор и всё. Почему я так считаю? Да потому, что если в советское время человек чем-то страстно и по настоящему увлекался, то рано или поздно (причём, скорее рано, чем поздно) он упирался в убогость Совка и в то, что ничего из того, что ему нужно для его увлечения, он просто так купить не может. И отсюда, кстати, у этих вечных советских лежебок так хорошо идёт тезис о том, что «духовное выше материального» – потому что сами-то они ничего для себя не искали, а только лежали на печи и слушали дикторов программы «Время». Это и есть их мифическое «духовное». И именно они жили в СССР легче всех прочих.

Это самый лучший рецепт счастливой жизни – чем ниже потребности, тем в более убогой обстановке можно ощущать себя счастливым. Но только с одной оговоркой. Низкие потребности тут не результат тщательного самоограничения и продуманной аскезы, а лишь низкий уровень развития и кругозора. То есть человек посредственный и потребности имеет посредственные. А потому и удовлетворить их ему куда проще.

Ну возьмём, например, маленького ребёнка. Ребёнок хочет рисовать. И уже тут можно отличить зародыш человека, способного к развитию от будущего прола. Маленький прол тоже может захотеть рисовать. Но ему, в сущности, без разницы чем и на чём, и – что. Он ведь всё равно рисовать не умеет. Может намалевать советской серобуромалиновой краской нечто непотребное на кусе картона – и всё, уже счастлив, ибо его потребность к творчеству удовлетворена полностью. Ребёнок с более развитой душевной организацией испытывает потребность к чему-то большему. Ему нужно, чтобы его рисунок был пусть и неумелым, но хотя бы ярким, то есть нарисованным сочными красками. И если у него этих красок нет – его потребность уже не удовлетворена. Ну вы поняли алгоритм, короче?

К чему я начал с красок? А к тому, что лично для меня постижение Совка началось именно с красок. Вернее – с фломастеров. Если кто не знал – я 1965 года рождения. И вот представьте, примерно так на пятом году жизни я увидел у кого-то в детском саду настоящие фломастеры. То есть это был примерно 1970 год (может 1971-й или около того). Откуда в того ребёнка взялись фломастеры – я без понятия, может кто-то из загранки привёз, может ещё откуда. Но я был зачарован их сочными красками и тем, как удивительно красиво фломастерами можно рисовать Естественно в тот же день матушка получила от меня накачку, что мне хочется иметь это цветное чудо. Мы пошли в ближайший к нашему дому магазин канцтоваров на Арбате. Вот сюда:



Это, правда, фотография какая-то совсем старая, но не суть. Фломастеров там не было. И в ряде других магазинов тоже. Так я приобрёл опыт – конечно я ещё не был готов его осознать – что если ты видишь у кого-то, или в кино некий артефакт, который, стало быть, в природе существует, из этого вовсе не вытекает, что его можно купить в советском магазине. Позднее мама – по блату – купила мне всё же фломастеры. Для этого пришлось ехать куда-то на метро, потом на автобусе, потом подойти к какому-то продавцу и произнести волшебный советский пароль: «Я от Ивана Ивановича».



Ну понятно, что не от Иван Ивановича, а от какого-то другого сердобольного человека, который помог с фломастерами. Тоже приобщение с детства к советским технологиям покупки чего-то нужного. А тот, у кого родители не работали на таких работах, где можно было завязать знакомства с Иван Ивановичами, конечно таких университетов жизни не проходили. И вот сейчас хлопают своими бессмысленными глазёнками и важно мычат в эфир: «Наверное мы с вами жили в разных странах. Я в СССР этого не помню». Конечно мы жили в разных странах, милый. Я – в реальной, а ты – в стране Инфантилии. И сейчас, кстати, мы тоже живём в разных странах. Хотя локация вроде бы одна. Но я отвлёкся.

Я вообще любил рисовать и имел не то чтобы талант, но некую предрасположенность к этому делу. И очень скоро выяснил, что оказывается нормально рисовать можно не любой кисточкой. Что оказывается те кисточки, которые обычно лежат к канцтоварах – ими разве что клей намазывать. А вот чтобы хорошо рисовать, надо со специальным ворсом, белка там всякая и т.п. Да ещё размеры разные. И как вы догадываетесь, очень скоро я выяснил, что и хорошие кисточки купить в советских магазинах не такая уж простая задача. Не то чтобы совершенно невыполнимая, но – не рядовая. И это в Москве. А что же было в каком-нибудь провинциальном городе?

Ну а много позднее я выяснил, что вообще ни один уважающий себя художник нипочём не станет писать свои полотна – пусть даже это будут изображения асфальтокуладчиков – советскими красками. Потому что советские краски – это самое отстойное говно, которое только можно себе вообразить. И тут нет никакого антисоветизма – это грубая проза советской жизни. Но опять же, тот, кто никогда этим не интересовался мог десятки раз видеть в отделе канцтоваров какой-нибудь набор советской гуаши, а также набор советских масляных красок в тюбиках и до конца жизни пребывать в уверенности, что с краской в СССР всё обстояло превосходно. А скажи ему, что в советских магазинах не продавалось нормальной краски, да и вообще по сути в СССР не выпускалось хорошей краски, такой человек начнёт негодовать, махать руками, пускать пузыри и заикаясь от обиды постулировать: «Наверное мы с вами жили в разных странах!»

Поимо любви к рисованию с очень ранних лет – ещё до школы – заболел я любовью к лепке. Началось всё с того, что один мальчишка в нашем дворе (он был старше меня лет на пять) с друзьями играл во дворе в настольный хоккей.

Что? Вы наверное подумали, что они играли вот в такой хоккей?



Нет, в том СССР, в котором жил я и мои приятели, в конце 60-х такой хоккей если и начал выпускаться, то был почти сказкой. Может он у кого-то и был тогда. Но мне про таких счастливцев слышать не доводилось. Позднее, ближе к середине 70-х, он стал более доступен (и у меня тоже появился), но тогда эти мальчишки играли в пластилиновый хоккей. Перевёрнутая коробка из под обуви (а может чего-то другого), разлинованная под хоккейное поле и набор пластилиновых игроков. И, кстати, ещё вопрос, в какой хоккей было интереснее играть. Нас, мелюзгу, старшие держали на скамейке запасных, позволяя только благоговейно лицезреть их матчи. Потому я подумал: а почему бы мне самому не слепить себе тоже хоккейные команды? В общем, моя любовь к пластилину стала глубокой страстью на многие детские годы. Чего я только не делал: крепости, армии, танки, самолёты. И смело могу утверждать – о советском пластилине я знаю всё. В частности знаю, что самая лучшая коробка за 50 копеек (12 цветов) даже в Москве продавалась далеко не всегда. Не то чтобы это был прямо лютый дефицит, но когда ты словно Урфин Джюс рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком без передышки готовишь армию для очередных сражений, пластилина требуется очень много. И ходить в магазин за ним приходится очень часто. И нередко – в холостую. Так что благодаря этому занятию я укрепил своё знание о странностях советской торговли.

Ну и попутно узнал – я ведь летом и за пределы Москвы отправлялся – что вне Москву в торговле дела обстоят ещё хуже. Ну и кроме того всегда меня мучил вопрос: почему нельзя было выпускать пластилин не только в цветных наборах, но и серый однотонный. А что, думаете легко для строительства крепости долго перемешивать в руках разноцветные бруски, чтобы получить большой кусок однородного серого цвета?

С другой стороны, были и те – и таких конечно было большинство – которые пластилин рассматривали исключительно как дополнение к общему школьному набору. Ну там на уроке труда учительница скажет слепить зайчика и белочку. Ну слепят нечто уродливое, чтобы выполнить домашнее задание. Ну может ещё пару раз в год откроют почти непочатую коробку, слепят ещё что-нибудь «для души». Для таких конечно с пластилином дела всегда обстояли великолепны. Он у них всегда был. Скажи им про перебои с пластилином в продаже и что услышишь? Правильно – «наверное мы с вами жили в разных СССР». А то! Ещё могут и картинку показать, вот такую например:



Вот вам, не пластилин что ли? И коробки в шесть цветов, и 12-цветные. Москва, Дом книги на Калининском, 1974 год. Живи и радуйся. Эти, жившие в другом СССР, проплывали мимо этого, обычно даже не замечая. Но зато много позднее – уже в наше время – у них сформировалось мнение, что всего было в избытке. А как иначе? Ведь лично они не испытывали недостатка в данном виде товара – в силу того, что вообще не испытывали в нём потребность в силу своей недоразвитости – значит всё было зер гут.

Про книги – тема старая, я много про это дело писал. Что тут ещё нового сказать можно?



Опять же, ну как доказать современному лупоглазому идиоту, для которого в детстве читать книги было тяжкой повинностью, назначаемой ему учительницей на каникулы – как ему доказать, что книжный дефицит в Совке был лютым. Как так? Он ведь лично по завету учительницы приходил в детскую библиотеку и брал там рекомендованную книжку про пионеров-героев и лично видел как много других книжек в библиотеке. А ещё он иногда проходил мимо витрины книжного магазина и видел как много книжек там, внутри.



Сложно спорить с таким губошлёпом. Ведь ему, губошлёпу, невдомёк, что его кургузый мирок духовных запросов может быть просто смешон кому-то другому. Нет, он именно себя считает эталоном и мерилом. Лично ему книжек хватало. Значит и всем их хватало. А кому не хватало – тот жил в каком-то другом СССР. Так, по крайней мере, мнится губошлёпу, начитавшемуся предисловий. Но продолжу.

Примерно в середине 70-х я стал увлекаться фотографией. И снова можно сказать следующее. Если бы я остановился на уровне многих «любителей», которые имели «Смену-8М», а то и папин ФЭД и изредка фотографировали что-то, наверное я не познакомился бы с той унылой картиной, которая была характерна для советской фото-торговли. Самая распространённая плёнка «Свема 64/65» – с перебоями. Нужная бумага – не всегда. Даже химреактивы с перебоями. Про цветную вообще молчу. На советскую цветную плёнку мог фотографировать только извращенец. Уважающий себя человек покупал только ORWO.



Но тут он налетал, во-первых, на то, что и немецкая ORWO была не всегда, во-вторых, что она была куда дороже, а, в третьих – самое тяжкое – что для неё и химреактивы требовались родные, то есть – ORWO. А они были и куда дороже советских, да и продавались с перебоями. В Москве, Ленинграде и столицах союзных республик. А в других городах фотолюбители если хотели заниматься цветной фотографией, ехали в Москву. Ну а что до фотоматериалов Kodak, то в СССР они вообще не продавались. Тоже интересно, да, ты знаешь, что такое существует в природе, но одновременно знаешь, что для тебя это полностью недоступно. Милые времена.

И ещё я обратил внимание на одно обстоятельство, когда стал заниматься цветной фотографией. И плёна, и химикаты ORWO были оформлены куда красивее советских, были упакованы тщательнее. Химреактивы так вообще в такие пластиковые раскрывающиеся коробочки, которые потом можно использовать для хранения разных мелочей типа радиодеталей. Да и сами реактивы были упакованы тщательно, некоторые в прозрачные пакетики. А когда ты готовил из сухого порошка этих реактивов раствор – вот чудо! – раствор получался чистым, без всяческих крошек, палочек, волосиков и прочих соринок. А вот советский реактив потом надо было всегда фильтровать, поскольку он всегда содержал всякий мелкий мусор.

Ну а про то, что купить себе Зенит-Е (даже при наличии денег) было ещё той задачей – я вообще молчу. А однажды я попал в Сокольники на международную выставку фото-кино. И увидел там фотоаппараты Minolta с кучей объективов к ним, светофильтров, экспонометров, вспышек и вообще кучей всякого разного.



И тут можно быть хоть архи-советским патриотом. Но сравнение фотоаппарата Minolta с советскими зеркалками наводило на мысль, что в СССР выпускается какое-то устаревшее это самое. Но опять же, эти, которые из параллельного СССР, получив в подарок Смену-8М или взяв у батяни ФЭД, шли пару раз в году в магазин, покупали любую плёнку, какая была, щёлкали что ни попадя, потом сдавали в фотолабораторию, где им печатали их мутные шедевры на бумаге 9x12, и были счастливы. И до сих пор уверены, что в СССР в плане фотолюбительства было всё шик-блеск-красота.

И дальше, идя по жизни в Совке, если начинал заниматься чем-то серьёзно, на всю катушку, почти сразу же утыкался в то, что в СССР возможности творческого роста были ограничены самым серьёзным образом убогостью отечественной промышленности и торговли. В детстве это могло носить не очень впечатляющий характер. Ну, скажем, когда в пионерлагере в кружке выпиливания и выжигания кружковод (как уж он там официально назывался, не помню), однажды хуями обложил приятеля, который сломал пилку для лобзика. Тогда это казалось логичным – ну а что, он же предупреждал, как держать лобзик, чтобы не сломать пилочку, а пацан сломал. Вот и получил. Но сейчас-то понимаешь, что кружковод так разорялся потому, что в Совке вообще и в этом пионерлагере в частности эти копеечные пилочки к лобзику были лютым дефицитом, поэтом ценились чуть не на вес золота. Предприятие могло построить корпуса для пионерлагеря. А обеспечить пионерлагерь пилками для лобзиков в достаточном количестве не могло. Вот таков он был, тот СССР, в котором жил я.

Хочешь заниматься моделированием? Ничего нет проще в СССР. Покупай журнал «Моделист-конструктор» (если найдёшь), и выбирай дело по душе. Правда – и об этом в этом журнале не напишут – вряд ли ты найдешь в магазинах все те инструменты и материалы, чтобы сделать те чудесные модели, чертежи которых ты найдёшь. Но та ситуация дефицита на инструменты и материалы давно испарилась, зато остались старые подшивки журналов. Так что можно вовсю врать про свободу творчества в СССР. Особенно когда сам никогда ничем серьёзно в СССР не занимался.

Дети подрастают, становятся подростками. И желания у них тоже подрастают. Подростку уже маловато лепить из пластилина или рисовать. Ему уже по непонятной причине хочется слушать музыку. Тому, у кого вкусы не шли далее ВИА «Здравствуй, песня» и Аллы Пугачёвой, в СССР в этом смысле было вольготно. Ну а если человек хочет слушать рок-музыку? И не «советский рок», а настоящую западную рок-музыку? Вот тут и наступает окончательное прозрение. В чудесном тёплом ламповом брежневском Совке ты мог узнать, скажем, о группе Pink Floyd. Но вот только для того, чтобы собрать все их альбомы, ты должен был изрядно постараться. Во-первых, они не продавались в советских магазинах. Во-вторых, хотя они продавались у спекулянтов (которые, кстати, тоже в СССР не составляли заметную часть общества и были достаточно редким явлением), то цена одного альбома была такой, что пропадал всякий интерес. А кто мог себе позволить собрать полную подборку альбомов не одной, а нескольких западных групп? Это даже на магнитофонных лентах было делом непростым. И возникал вопрос: ну ладно Pink Floyd и Nazareth, мы всё же комсомольцы, политику партии хотя и не разделяем, но понимаем нежелание маразматов из Политбюро не продавать в СССР диски западных исполнителей, которые могут и нелицеприятное в адрес Совка отмочить. Но, блять, травоядный the Beatles где вам дорогу перешёл, что даже к началу 80-х в Совке не могут выпускаться и продаваться их альбомы? Не какие-то несколько миньонов (выпущенных пиратским способом, кстати), а – все альбомы ливерпульской четвёрки? Все – без исключения. Что мешает?

И ещё попутный вопрос возникает. Ладно, иной раз каким-то чудом в СССР по лицензии выходит нечто достойное, как, например, альбом группы Uriah Heep «Innocent Victim». Что уж там у кого где перемкнуло – неизвестно. Но выпустили. Пусть очень небольшим тиражом, пусть сразу разлетевшимся и более не продававшимся, но выпустили. Но вот такой вопрос. Почему оформление обложки такое чудовищное? Ведь обложки рок-альбомов – это часть всей этой субкультуры и значат не на много менее важна, чем сами треки.

Чтобы не быть голословным:



Слева оригинальная обложка. Справа – то, что выпустили на фирме «Мелодия». Как вам такой советский дизайн?

Апофеозом увлечения рок-музыкой становится момент, когда ты решаешь сколотить собственную рок-команду. И вот тут – всё. После этого ничего кроме ненависти к Совку у тебя не остаётся. Ты не можешь купить нормальных инструментов – в магазинах представлены только какие-то жуткие советские дрова, давно устаревшие, но по конской цене. Ты не можешь купить нормальной аппаратуры – нормальный аппарат для меломанов ещё можно кое-как найти, иногда в магазинах что-то продаётся, но нормального аппарата для рок-группы ты купить не можешь. Кое-как приобретя хоть какие-то не советские инструменты (в комке на Садово-Кудринскоцй), самой жалкой частью которых является ударная установка (это вообще слёзы), собрав с миру по нитке какие-то разрозненные колонки и усилители, ты ищёшь помещение для репетиций. Найдя какой-нибудь подвал (из которого тебя всё равно скоро вышибут), ты потом отчаянно хватаешься за любую школьную «дискотеку», чтобы тебе разрешили играть на публике. Тут, правда, стоит поблагодарить плохую аппаратуру, потому что слов всё равно не слышно и учителя не обращают внимания что ты поёшь. Но вообще-то при этом всегда есть риск налететь на требования изменить репертуар, если ты поёшь свои песни.

И так во всём, во всём. И, заметьте, я вообще ничего не написал ни про проблемы продуктов питания, ни про проблемы модной современной одежды. Меня это всегда мало трогало. Но многие хотели одеваться не «в крепкое на все времена» советское пальто и советские ботинки «сносу им не будет», а в нечто, что вовсе не на все времена, а только на текущий сезон, как и вообще это бывает в мире моды.

Но живущие в альтернативном СССР ничего этого, разумеется не замечали. Они либо в силу своего крайне убого развития довольствовались той убогой малостью, что предоставлял им Совок, либо застали уже финал Совка, который с одной стороны благодаря Перестройке стал чуть получше (ну, скажем, в конце 80-х такой уж особой проблемы купить более или менее аппарат или гитару уже не ощущалось), а, кроме того, закончился ещё до того, как они испытали по настоящему сильное увлечение чем-либо, чем в полную силу заниматься не смогли бы благодаря Совку.

И вот хлопают они сегодня своим губёнками, на полном серьёзе заявляя, что только тот, для кого счастье измерялось количеством шмоток, жил в СССР тяжело. Потому что сами эти совковые губошлёпы, как я сказал, по настоящему в Совке не занимались ни одним делом. Вообще ничем. А всё что у них всплывает в памяти, это линялые огромные плакаты гориллоподобных рабочих с мантрами про строительство коммунизма и телепередачи типа «Клуб кинопутешественников». Духовно нищие – вот кто такие эти нынешние совки. Но свою духовную нищету они маскируют заботой о великих свершениях, которые якобы кто-то променял на «шмотки и всякие побрякушки». А сами, меж тем, пальцем о палец не ударили для защиты своего такого чудесного альтернативного СССР, в котором им с их убогими запросами жилось так покойно, счастливо и легко – легче, чем кому бы то ни было. Легко им жилось тогда. А вот теперь – тяжело, да. Как не посочувствовать беднягам? Не говоря уже о том – и это самое для них ужасное – что вокруг немало людей, которые сегодня живут не просто лучше, а в разы лучше чем они. И вот это им больше всего как нож в спину.