Калигула. Исследование римского императорского безумия (5)

navlasov — 30.03.2022 Император верил, что властвует над пестрой, презренной и лежащей у его ног сервильной массой народа, состоявшей из всех сословий. Он был убежден в своем несравненном божественном величии, которое оставалось неизменным даже тогда, когда он время от времени выходил на арену цирка. Это типично для подобных цезарей: они верят в свое право, в свою миссию, они считают, что состоят в особых отношениях с богами, полагают себя избранными свыше и в конечном итоге требуют, чтобы их самих почитали как богов.

Подобное кажется нам крайней степенью императорского безумия. Однако к ней опасным образом приближаются представления некоторых правителей, которые не могут считаться больными в прямом смысле слова. К примеру, Фридрих Вильгельм IV, еще не будучи совершенно безумным, находился в плену таких мистических идей. Достойным сожаления фундаментом всего феномена цезаризма является то, что подобные представления находят опаснейшую поддержку и понимание в массах и высших классах тех народов, которые глубоко проникнуты монархическим сознанием. Иначе как смогли бы Александр и Цезарь претендовать на обожествление?

В случае Калигулы речь идет не просто о дерзком использовании настроений народа или политическом расчете. Обожествление самого себя являлось с его стороны проявлением чистого безумия, искренней веры в собственную божественную природу, хотя бы время от времени охватывавшей его.

Это лучше всего видно на примере того, как он играет свою роль. Скудость источников и здесь не позволяет нам реконструировать процесс во всей его полноте, его едва заметная начальная стадия в них не отражена. Возможно, на сознание Калигулы оказало влияние то, что он еще в детские годы стал авгуром и верховным жрецом. Можем предположить, что он действительно принимал активное участие в религиозных церемониях и связывал с выполнением своих функций самые фантастические представления. Намного важнее для нас, однако, его страсть выступать в облачении богов и богинь.

Мы уже говорили о театральности Калигулы. Можем себе представить, как венценосный актер вживался в роль божества. Примечательно, что у людей с болезненным рассудком часто размывается граница между реальностью и актерской игрой. Сначала они думают о том, что у них есть общего с изображаемым персонажем; в моменты экстаза чувствуют себя с ним единым целым; затем, по мере усугубления душевного заболевания, полностью идентифицируют себя со своим героем. Король Людвиг Баварский, изображая из себя Лоэнгрина во время плаваний в лодке-лебеде по искусственному озеру, наверняка в какой-то момент терял грань между игрой и действительностью. Возможно, перевозбуждение заставляет таких людей поверить в иллюзии, которые хорошо известны всем, поскольку их умеет создавать фантазия каждого из нас, взбудораженная произведениями искусства. А если к этому еще добавляется появление третьих лиц или больших масс народа, на которые мы хотим произвести впечатление, если добавить сюда потребность сохранить неестественную фикцию при помощи все более сильных внешних инструментов! Кто из нас не знает людей, которые в конечном счете сами поверили в ложь, которую они долго рассказывали окружающим и себе?

В случае Калигулы попытки обожествить себя вылились в конечном счете в дикий фарс. У нас нет оснований полагать, что он сам насмехался над культом, который навязал своим подданным, чтобы тем самым усилить унижение последних. Он сделал себя своим собственным первосвященником! А свою лошадь назначил на аналогичную должность – его любовь к лошадям и в целом проявлялась в совершенно безумных поступках.

Еще современники считали Калигулу настоящим безумцем. Непонятно, как современные историки могут сомневаться в его болезни. Развитие последней логично вытекало из существовавшей у него изначально нездоровой предрасположенности.

Людвиг Квидде, 1894 год

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив