Жилье 13

jlm_taurus — 18.10.2024 Логинов Святослав Владимирович. Писатель.Инженер. Ленинград https://jlm-taurus.livejournal.com/154369.html
"Ползли к финалу застойные 70-е годы. Те самые, о которых с ностальгией вспоминает старшее поколение. Тогда была бесплатная медицина, государство давало бесплатные квартиры и прочее в том же духе. Кстати, в очереди на бесплатную квартиру наша семья стояла с 1953 года. Наши родители и мы с братом ютились тогда в восьмиметровой комнатёнке.

Когда в 1958 году на свет появилась наша сестра, нам до подхода очереди дали две комнатки в другой коммуналке. Там мы ещё в течение двадцати лет ждали, когда же подойдёт наша очередь на бесплатное жильё. К концу семидесятых в двух комнатах проживали две семьи: мой брат с женой и двумя детьми и я с женой и сыном. И в скором времени должен был родиться мой второй сын – Денис. Девять метров на четверых – прямо скажем – маловато. Но, когда я пошёл по инстанциям, нас, для начала, едва не сняли с городской очереди.

Источник https://sv-loginow.livejournal.com/62142.html
-- Вы это сделали нарочно, -- заявила дама, ведавшая распределением площадей. -- Если бы ваша жена с ребёнком прописалась у своих родителей, а жена вашего брата с одним ребёнком – у своих, то жилплощади как раз хватало бы на всех.-- А куда девать того, который должен родиться? – спросил я. -- Нечего тут рожать! – завопила чиновная дама. – Вот когда родится, тогда и поставим на очередь. Заново! Пришлось ругаться, грозить судом. Ведь нам предлагали в угоду ведомственной арифметике разбить разом четыре семьи!

В конце концов, нам позволили за свои кровные купить кооперативную квартиру. И теперь, когда я слышу, как хорошо жилось в советские времена, мне становится малость нехорошо.

С первым взносом (три тысячи сто рублей, мой заработок за два с половиной года) нам помогли управиться родители. Кроме того, туда ушли все наши невеликие сбережения и декретные деньги. Дальше предстояло жить на одну мою зарплату. Я в то время занимал высокооплачиваемую должность инженера в НИИ Антибиотиков. Премий у нас не было, а оклад высокооплачиваемого специалиста составлял 110 рублей. На руки получалось сто рублей пятьдесят копеек. Из них за квартиру надо было отдавать сорок два рубля пятьдесят копеек. Остаток делился на четверых едоков. Эту убийственную арифметику я помню до сих пор."

Хедрик Смит. Русские. Из книги (1976) https://jlm-taurus.livejournal.com/159282.html https://flibusta.is/b/641575/read
...Чем дольше я жил в Москве, тем больше мне хотелось выяснить, не являются ли исключения правилом. Я обнаружил, что, несмотря на воинствующий государственный атеизм, в СССР вдвое больше верующих, чем обладателей партийных билетов; что в обществе, где провозглашен культ государственной собственности, больше половины жилой площади находится в частном владении; что при системе строго коллективизированного сельского хозяйства около 30% сельскохозяйственной продукции производится единоличниками, и что большая часть этой продукции сбывается на официально разрешенных свободных рынках; что через шесть десятилетий после падения царизма резко возрос интерес к России царского времени и ее материальной культуре; что, несмотря на навязанный сверху конформизм, многие вообще безразличны к политике и в узком кругу посмеиваются над громогласными заявлениями коммунистической пропаганды..

В Москве же без прописки работу найти было невозможно (с помощью паспортного режима численность населения Москвы удерживается на уровне 8 млн. жителей), но Клара нашла выход: вступить в фиктивный брак с каким-нибудь москвичом. Один из ее близких друзей рассказал мне, что Клара заплатила брату его приятеля полторы тысячи рублей ( 2000 долларов - ее годовая зарплата как молодого специалиста) за фиктивный брак; она вовсе не собиралась провести с ним хоть одну ночь. И вправду, сразу же после церемонии бракосочетания "жених" удалился. Кларе нужно было только одно: воспользоваться штампом о браке, поставленном в ее паспорте, и шестью месяцами "замужней жизни", чтобы получить московскую прописку

Позднее один научный работник рассказал мне о муже и жене из провинциального города, которые решились на большее, лишь бы добиться привилегии жить в Москве. Они развелись, он женился на москвичке, а она вышла замуж за москвича. Затем они развелись со своими московскими супругами и снова сочетались браком. Я отнесся к его рассказу с недоверием, но мой собеседник настойчиво утверждал, что так оно и было. Я слышал и от других русских, что буквально тысячи людей прибегают к фиктивным бракам, называемым здесь "браками по расчету", для того, чтобы поселиться в больших городах, таких, как Москва, Ленинград, Киев, и избавиться от жизни в провинции, которая на их взгляд ничем не отличается от ссылки. Меня поражало, что существуют такие хитроумные способы обмана властей, и что русские, которых как нацию в целом считают столь бесхитростным народом, прибегают к подобным уловкам.

...Основным документом является паспорт; в нем содержатся не только важнейшие сведения о дате и месте рождения, но и отчество и национальность (что очень существенно для советского человека), и отметки о браках и разводах, а самое главное — штамп о прописке каждого гражданина, т. е. обязательной регистрации по месту жительства в местном отделении милиции. Это — основной элемент контроля.

Примерно в двух дюжинах закрытых городов — Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Владивостоке и других крупных городах — или в районах, имеющих оборонное значение, приезжим чрезвычайно трудно получить прописку, так как власти стремятся ограничить рост числа жителей, перенаселенность, недостаток жилья и общую скученность в этих городах и районах. Любой переезд с одного места жительства на другое должен быть санкционирован и зарегистрирован милицией. Любой визит в другой город, продолжающийся более трех дней, также должен быть зарегистрирован.

Правда, многие находят способы обойти законы, хотя бы на некоторое время. «У каждого правила есть свое антиправило, — сказал мне с улыбкой поэт Иосиф Бродский, когда мы сидели как-то под вечер на скамье в парке. — Очень легко обойти правило о трехдневном пребывании вне дома, — сказал он, — для этого просто можно останавливаться у знакомых или на частной квартире, а не в гостиницах, где служащие автоматически пропишут вас в милиции. Столь многие разъезжают и столь многие снимают комнаты, легально или нелегально, что милиция не может уследить за всеми, кто останавливается в частных квартирах. Труднее обойти власти на более долгий срок, хотя в Сибири, например, где часто наблюдается острая нехватка рабочей силы, на нарушения правил смотрят сквозь пальцы; здесь группы рабочих часто переходят с одной стройки на другую, быстро выполняют хорошо оплачиваемую работу и двигаются дальше. Местные партийные власти допускают это, потому что они, как и начальники строек, рады заполучить лишних рабочих, чтобы выполнить рабочее задание в кратчайший срок.

...cамым наглядным примером своеобразного сочетания победы и поражения советских потребителей является, пожалуй, положение с жильем. Достигнуты действительно потрясающие успехи, но имеются и ужасающие недостатки. За двадцатилетие, прошедшее с 1956 г., усилиями государственного, частного и кооперативного секторов в СССР построено около 44 млн. новых жилых единиц, т. е. больше, чем в какой-либо другой стране в мире. За первую половину текущего десятилетия было ассигновано 35 млрд. рублей (около 48 млрд. долларов) на жилищное строительство. В 1975 г. была поставлена задача улучшить только в одном этом году жилищные условия более 1 млн. человек, причем более половины из них переселить в новые дома.

Видимые результаты выполнения программ жилищного строительства в Советском Союзе поразительны. Иностранцев, возвращающихся в СССР после десятилетнего отсутствия, приводят в изумление ряды сборных панельных 9-, 12- и 14-этажных жилых домов, возвышающихся теперь в окрестностях Москвы и других больших городов. Однообразие архитектуры и гигантские размеры этих домов потрясают, но их интерьеры гораздо скромнее, чем грандиозные фасады. Однако сам размах строительства производит сильное впечатление. Повсюду, где мне ни приходилось бывать, я встречался с учеными, инженерами, рабочими, учителями, гордо рассказывающими о своих новых квартирах. По западным понятиям, это, может быть, и очень скромные квартиры, но они достаточно светлые и в них достаточно воздуха, чтобы качественно изменить быт людей, которым прежде приходилось тесниться с четырьмя, а то и шестью чужими семьями в коммунальных квартирах — с общей кухней, ванной и туалетом. «Вы не можете себе представить, какая это огромная перемена в жизни людей», — сказал мне один учитель средних лет.

Однако нехватка жилья — настолько обширная и наболевшая проблема в СССР, что такие западные экономисты, как Гертруда Шредер, до сих пор считают Россию страной, в которой жилищные условия хуже, чем в любой из крупных европейских стран, что они неудовлетворительны даже с точки зрения минимальных советских санитарных требований и требований приличий. Русские санитарные нормы на жилплощадь (минимум 9 м² на человека) были установлены еще в 1920 г., но и теперь, более чем 50 лет спустя, Генри Мортон, американский специалист по советской жилищной проблеме, установил, что «подавляющее большинство населения городских районов в Советском Союзе не достигло минимального уровня 1920 года».

Советские чиновники вынуждены признать, что более 25 % советских граждан до сих пор живет в коммунальных квартирах; западные специалисты считают, что число этих граждан составляет около одной трети. В 1972 г. в городских районах Советского Союза на одного жителя приходилось в среднем 7,6 м² жилой площади, т. е. около ⅓ того, чем располагают американцы, или ½ — европейцы. Если же сравнивать положение в различных городах Советского Союза, то окажется, что в Москве и столицах Прибалтийских республик — Риге и Таллине — оно значительно лучше, чем в таких менее развитых городах, как Ташкент, Ереван и Душанбе (Средняя Азия и Кавказ).

Однако проблема эта — скорее проблема человеческих отношений, чем статистическая. Чтобы я понял, почему это так, один мой московский друг повел меня как-то серым ноябрьским днем в старый район Москвы возле Ржевских бань, рядом с Проспектом Мира. Здесь часами толклись сотни людей, напоминая пикеты забастовщиков: руки глубоко засунуты в карманы, шеи плотно обмотаны шарфами, к кожаным курткам или пальто из плотной ткани пришпилены объявления, нацарапанные от руки. Время от времени люди останавливались, образуя маленькие группки по два-три человека, спокойно беседовали и снова начинали прохаживаться. Но, несмотря на внешнее сходство, это были не пикетчики, а «ходячие объявления» — москвичи, жаждущие улучшить свои жилищные условия путем обмена.

Мы услышали, как одна модно одетая молодая пара предлагала очень заманчивый «размен»: обмен четырехкомнатной квартиры, очень большой по советским стандартам, на две меньшие, потому что они недавно поженились и не хотят жить вместе с родителями. Какая-то пожилая женщина пыталась уговорить человека в темной фетровой шляпе взять две комнаты в двух различных коммунальных квартирах в обмен на его отдельную однокомнатную квартиру, разумеется, с маленькой кухней, ванной комнатой и туалетом. То, что столовых, как таковых, в квартирах вообще нет, и что комната, служащая гостиной днем, на ночь превращается в спальню — всем было понятно. Когда четыре человека — супруги, ребенок и бабушка — живут в двух комнатах, такие условия считаются нормальными и даже хорошими, если комнаты большие.В то воскресенье дела шли слабо. Люди все больше присматривались, спрашивали, что-то бормотали, обсуждали, отказывались и проходили мимо.

Но в конце переулка что-то происходило. Там группа студентов и офицеров обступила нескольких квартировладельцев, предлагавших сдать в наем маленькую квартирку, комнату или просто койку. Одна молодая женщина, окруженная пятью рядами претендентов, предлагала комнату в центре города, но подтянутому майору отказала, опасаясь, наверно, что он привезет к ней в квартиру жену и ребенка, а для этого места у нее недостаточно, как объяснила она. Высокий крепкий человек с вьющимися седыми волосами, в плотном синем бушлате вызвал настоящий переполох, предложив двухкомнатную квартиру в старом доме с газовым отоплением. «Вода и уборная во дворе», — объявил он.

Это отпугнуло заинтересовавшихся было двух молодых людей. «Кому это нужно!» — с отвращением сказал один из них, отходя в сторону. Но женщина средних лет, очень решительная, не испугалась Она хотела снять эту квартиру для своей дочери и ее подруги — студенток медицинской школы. «Они очень хорошие девочки, круглые отличницы», — сказала она. «Мне все равно — двоечницы они или пятерочницы, — ответил хозяин. — Мне не нужны студентки. Они уйдут в общежитие». «Вы хотите семью?» — спросила молодая брюнетка, стоящая сбоку. Он кивнул, и она, повернув голову, крикнула: «Котик, подойди сюда!» Все засмеялись — в России не принято такое ласкательное обращение употреблять при посторонних. «Котик» явился. Это был смуглый курчавый симпатичный мужчина в куртке на молнии. Ему было лет 26. Посыпались вопросы о квартире. Затем хозяин квартиры подверг будущих съемщиков перекрестному допросу:— Чем занимаетесь? — спросил он.— Я аспирант, — ответил Котик.

— А московская прописка у вас есть? — поинтересовался хозяин квартиры, очевидно, желая избежать длительной и обычно бесплодной борьбы с властями за московскую прописку.— Да, временная прописка у меня есть, — ответил Котик.— А как насчет вашей жены? — спросил хозяин, посмотрев на молодую женщину.— Я не жена ему, — чистосердечно сказала она.— Ладно, как насчет нее? — спросил хозяин у мужчины, больше интересуясь официальными документами, чем личными отношениями.
— У нее — московская прописка, — заверил его Котик. — А сколько вы берете за квартиру?

— Пятьдесят рублей в месяц, оплата за год вперед, — твердо заявил седовласый владелец квартиры. Это было втрое больше квартплаты за такую же квартиру в новом доме с водопроводом и другими удобствами, которых в этой квартире не было. Но жилищный кризис настолько велик, что эта пара была рада за глаза снять квартиру на условиях, поставленных хозяином. Все трое удалились заполнять необходимые документы.

Бюро по обмену квартир у Ржевских бань — одно из 30 учреждений такого рода в Москве и одно из нескольких сотен, существующих во всей огромной стране с 250-миллионным населением. Во многих городах, как и в Москве, издается местный бюллетень по обмену жилой площади. Имея опыт чтения между строк, люди быстро разбираются в нем, отличая непривлекательные, шумные пятиэтажные «хрущевские дома» от более современных и лучше построенных. «Старайтесь не брать верхний этаж, потому, что обычно крыша течет, — советовал один московский охотник за квартирами. — Да и первый этаж тоже нехорошо — шумно и живешь у всех на глазах. Квартира, в которой уже есть телефон — это настоящая удача, потому что поставить телефон почти невозможно. Проверьте, есть ли в доме мусоропровод».

Обмен часто требует многомесячных усилий из-за трудностей, связанных со множеством ограничений, установленных государством. В обмене иногда участвуют пять, шесть, семь или даже десяток семей. И каждая исполняет свою партию в гигантской игре, напоминающей игру в «музыкальный стул», участники которой должны быстро пересаживаться с одного стула на другой.

Один мой знакомый — жилистый лохматый художник из нелегальных, — у которого была двухкомнатная квартира, после рождения второго ребенка захотел обзавестись квартирой попросторнее. На протяжении нескольких недель они с женой занимались безрезультатными поисками; они уговорили своих состоятельных родителей согласиться на обмен их четырехкомнатной квартиры вместе со своей в надежде получить две трехкомнатные, но и эта комбинация не увенчалась успехом. Наконец, они нашли трехкомнатную квартиру, но это была «коммуналка», в которой жили две семьи и одинокий пожилой человек.

Чтобы получить квартиру, художник и его жена должны были устроить всем этим людям отдельный обмен, связанный со сложной комбинацией. Когда сделка была, наконец, заключена, художник подсчитал, что в ней участвовало восемь семей, проживающих в шести различных квартирах. Пожилой человек был не очень доволен предложенным ему жильем и, только получив 500 рублей отступного, согласился переехать. После этого весь обмен необходимо было оформить в соответствующих инстанциях Горсовета, которые тщательно проверяют все подробности дела, чтобы удостовериться в том, что не нарушено ни одно из сложных ограничений относительно максимальной и минимальной норм на жилую площадь для различных категорий населения (ученые, некоторые категории государственных служащих и инвалиды войны имеют право на дополнительную площадь и т. п.). Чтобы помешать просачиванию в столицу жителей периферии, милиция проверяет, действительно ли все лица, участвующие в обмене, имеют московскую прописку.

«Все это заняло уйму времени и сил, но дело того стоило, — сказал художник своим друзьям. — Мы получили очень хорошую квартиру».

Но не всегда все кончается так благополучно. Известный прозаик Юрий Трифонов опубликовал повесть под названием «Обмен», в котором показано, до чего теснота может довести людей. Герои этого рассказа, муж и жена, сговорились заставить мать мужа, умирающую от рака, переехать из квартиры, в которой она прожила всю свою жизнь, для того, чтобы успеть, пока она жива, улучшить свои жилищные условия, включив в обмен ее квартиру. Иначе после смерти матери квартира автоматически перейдет государству. Писатели, а также многие частные лица объясняют высокий процент разводов в Советском Союзе (один из самых высоких в мире) тяжелыми жилищными условиями. Один ленинградский драматург в своей мелодраме «С любимыми не расставайтесь» показал горькие страдания мужа и жены, которые после развода были вынуждены жить под одной крышей, так как не могли найти другого жилья. И это — не плод фантазии. Мне рассказывали о реальных случаях такого рода.

Советские демографы объясняют немногочисленность русских городских семей (обычно один ребенок в семье) теснотой жилья. В прессе часто появляются статьи о большой текучести рабочей силы в советской промышленности, что вменяется в вину руководителям предприятий или авторам строительных, проектов, не обеспечивающим необходимых жилищных условий. Для рабочих жилье — часто более важный вопрос, чем зарплата. Один мой знакомый инженер-физик на полтора года ушел со своей постоянной работы на стройку жилого дома в пригороде Москвы, чтобы получить в этом доме новую квартиру.

Для улучшения своих жилищных условий к такому способу прибегают многие. Этот инженер жил с женой и ребенком в девятикомнатной квартире, которую с ними разделяло еще 54 человека. В конце концов, они получили отдельную двухкомнатную квартиру, но в районе, куда они переехали, практически не было ни магазинов, ни удобного общественного транспорта. Жена инженера рассказала мне, что у каждого из них ежедневно уходило около двух часов на дорогу к месту работы. Прошло года два, и они, махнув рукой, вернулись в свою старую коммунальную квартиру. К тому времени в ней жило только 27 человек.

Одной из причин большого спроса на жилье в Советском Союзе является чрезвычайно низкая квартплата, в основном, благодаря государственной субсидии. Но главной причиной нехватки жилья, несмотря на огромные размеры строительства в течение последних двух десятилетий, является ужасающее наследие сталинского периода, когда жилищному строительству отводилось, пожалуй, самое последнее место в числе задач, стоявших перед государством. Если добавить к этому бурный рост городов и разрушения в Европейской части России, Белоруссии и на Украине во время войны, то вы получите представление об основных факторах, обусловивших то отчаянное положение с жильем, которое сложилось в СССР после войны. Кроме того, значительная часть усилий, предпринятых за последние годы, ушла на то, чтобы решить жилищные проблемы, связанные с ростом населения и его миграцией в города. Если с 1956 по 1975 гг. было выстроено 44 млн. единиц жилья, то население страны за тот же период выросло на 45 млн. человек.

С 1962 г. для более зажиточных семей выходом из положения стало участие в строительных кооперативах при учреждениях, предприятиях, научно-исследовательских институтах. В Советском Союзе обычно практикуется оплата 40 % стоимости квартиры наличными; остальная сумма выплачивается затем в течение 15 лет. С ростом спроса на квартиры повысились и цены. Друзья рассказали мне, что удобная трехкомнатная квартира, которая в 1966 г. стоила 6000–6500 рублей (8000–8660 долларов), стоит теперь в новом кооперативе от 8500 до 10000 рублей (11450-13300 долларов). Хотя люди на Западе сочли бы, что это недорого, советские граждане, получающие около 400 долларов в месяц, находят, что это очень большая сумма. Поэтому кооперативы доступны только более или инее состоятельным людям, да и объем кооперативного строительства составляет лишь, около 3 % всего жилого фонда городов.

Положение с жильем во многих отношениях отражает всю жизнь советского потребителя середины 70-х годов. Уровень жизни значительно повысился, но все еще сильно отстает от западного, особенно от уровня Америки, с которой русские так любят сравнивать твою страну. Кремль пошел на уступки потребителям, то России еще далеко до того, чтобы стать потребительским обществом. Так, выполнение обязательств, данных потребителю в первой половине 70-х годов, все время отодвигалось на задний план во имя страшной гонки, создаваемой Кремлем, чтобы догнать Вашингтон в области ядерной техники, укрепить советский военно-морской флот и продолжать оказывать огромную экономическую помощь арабам. Средний русский человек, как мне кажется, до сих пор является в глазах своих руководителей, главным образом, производителем, а не потребителем; и если ему идут на уступки, то только для того, чтобы стимулировать производительность труда.

...весьма существенное отличие от молодежи Запада, способствующее укреплению политической ортодоксальности советских молодых людей, — это их зависимость от родителей, тесные семейные связи. До поступления в высшее учебное заведение, во время учебы и нередко много лет после его окончания человеку приходится жить с родителями из-за нехватки жилья. Некоторых это злит; другие считают такое положение в порядке вещей, но все прекрасно понимают, что поделать тут практически ничего нельзя. Неоднократно бывавшая за границей жена высокопоставленного чиновника Министерства иностранных дел рассказывала, что на ее замечание сыну-студенту, сделанное в духе западных родителей: «Пора бы уж тебе подыскать какую-нибудь работу и самому зарабатывать деньги, чтобы быть более самостоятельным», сын, не моргнув глазом, ответил: «Ладно, мама, только ты сначала подыщи мне квартиру».

«Конечно, найти квартиру не так-то просто, — продолжала она. — И вот до сих пор сын живет с нами, в нашей трехкомнатной квартире. Учится в университете, и его подолгу не бывает дома. На два месяца он бросил университет и куда-то исчез. Куда — не знаю. Но вернувшись, снова начал заниматься в университете и, разумеется, опять живет с нами».

Человек живет с родителями, что оказывает на него сильнейшее влияние. Это может вызывать трения между отцами и детьми — ведь в таких условиях молодому человеку трудно найти уединение, к которому он стремится, но зато дольше сохраняются семейные связи. Это означает, что родители продолжают принимать участие в жизни своего взрослого дитяти; молодые американцы расценили бы, вероятно, такое явление как посягательство на их независимость. А в России один студент-химик, например, говорил, что не видит ничего особенного в том, что всю стипендию, за вычетом комсомольских взносов, отдает матери для пополнения семейного бюджета, а не оставляет себе.

Студенты, живущие в студенческих городках, рассказывают, что их стипендии — 40 рублей в месяц — не хватает даже на самое необходимое, не говоря уже о каких-то иных личных расходах, составляющих, правда, по мнению ребят, из наиболее обеспеченных семей, 120–150 рублей в месяц (в провинции, по-видимому, значительно меньше). Вот и приходится обращаться к родителям, чтобы покрыть этот дефицит — таково еще одно звено цепи, связывающей молодежь со старшим поколением.

...Большое впечатление произвела на меня серия статей, документально подтверждавших резкое отставание в оплате труда, обеспечении жильем и другими благами рабочих легкой промышленности, по сравнению с этими показателями в тяжелой промышленности.

...Для политической элиты и московского партийного аппарата есть и другие роскошные внутригородские «гетто». Для того, кто умеет видеть, эти многоэтажные дома имеют выдающие их отличительные признаки, свидетельствующие о высоком ранге их обитателей — чистота этих зданий из желтого камня, построенных по современным проектам, необычно большие окна, из которых открывается красивый вид, лоджии, отлично содержащиеся газоны, благоустроенные участки вокруг дома — настоящая роскошь для советских городов.

Но советских граждан, занимающих не столь высокое положение, особенно поражают интерьеры этих квартир. Одна актриса, имеющая друзей среди московской верхушки, рассказала мне, что была потрясена, увидев кухни этих квартир, оборудованные встроенными шкафами, длинными столами вдоль стен, отделанными формайкой, западногерманскими плитами и холодильниками от Купербуша; гостиные, со вкусом обставленные современной финской мебелью, купленной со скидкой и ввезенной беспошлинно. «Все это настолько отличается от того, что можно обычно приобрести в советских магазинах, — продолжала она, — что в Западную Германию приходится специально посылать рабочих для обучения тому, как нужно монтировать и содержать кухни советской элиты.»

Простых смертных восхищают не только всевозможные новинки, но размеры этих квартир и такая роскошь, как, например, собственная спальня вместо кроватей в общей комнате. Я был знаком с аспирантом, которому приходилось часто бывать в семье генерала Степана Микояна — преуспевающего сына старого члена политбюро Анастаса Микояна. Молодой человек был потрясен дорогой семикомнатной (не считая кухни и ванных комнат) квартирой. По его мнению, она не уступала самым лучшим апартаментам на Парк-авеню: отдельная комната для каждого члена семьи, рабочий кабинет, гостиная и столовая, настолько просторная, что в ней, среди прочей обстановки, находился большой рояль, на котором однажды играл Ван Клиберн; 99 % населения страны такое использование жилплощади кажется невероятной роскошью.

Даже потолки в квартире поразили моего знакомого своей почти неприличной высотой, точно так же, как на людей, приезжающих с Запада, неприятное впечатление производят низкие потолки в рядовых советских квартирах. Молодой аспирант был одним из тех немногих людей, которым довелось краем глаза увидеть, как «они» живут, а обычно мало кому удается приподнять завесу тайны, которой окружает себя советский привилегированный класс.

Слово «дача» относится к числу тех волшебно-ёмких русских слов, которые больше утаивают, чем объясняют. «Дача» означает прежде всего бегство из переполненных городов в тишину русской природы. Это слово затушевывает социальные различия — иногда оно звучит слишком пышно для того, что обозначает, иногда слишком скромно. Да это, пожалуй, и удобно. Может быть, именно поэтому русские так любят его употреблять. Многие с каким-то особым блеском в глазах говорят о том, что у них где-то «есть дача», но ни за что не выдадут вам, где она находится и что собой представляет.

Потому что дача — это все, что угодно, начиная от маленького, чуть больше обычного, сарая для хранения инструментов или однокомнатного домика на малюсеньком участке среди таких же домиков на таких же участках, где живешь на глазах у всех, до скромного, но приятного четырехкомнатного загородного дома (без водопровода, как обычно в русской деревне) или огромного дома-дворца, оставшегося от старых аристократов, или более современных, выстроенных в 40-е годы немецкими военнопленными, замысловатых загородных вилл.

Между дачами существует и другое важнейшее различие: некоторые из них принадлежат государству или какой-либо организации — и ими пользуются бесплатно либо за символическую плату в 200 или 300 рублей (267–400 долларов) в год; другие же являются частной собственностью — одни были дарованы их владельцам во времена Сталина за выдающиеся заслуги перед советским государством, другие — выстроены каким-нибудь дачным кооперативом; бывает и так, что дачи несколько раз переходят от одного владельца к другому, причем купля-продажа не обходится без надувательства или несколько вольного толкования законов. Одна пятикомнатная дача недалеко от Внуково — к юго-западу от Москвы — сменила за десятилетие трех владельцев, причем цена ее выросла с 15 тыс. до 65 тыс. рублей (от 20 тыс. до примерно 87 тыс. долларов) в начале 70-х годов.

Обычно дорогие частные дачи принадлежат известным в стране писателям, награждаемым премиями за их верноподданические писания, кинорежиссерам, композиторам и солистам оперы, которым это по средствам. Что касается самих партийных лидеров, то они бесплатно получают от государства большие дома с участками, занимающими целые гектары. Дачи этих деятелей ограждены высокими зелеными заборами, и, как говорил мне один москвич, русские с детства привыкают не подходить к ним слишком близко.

Многие из этих дач расположены в стороне от дороги, ведущей к деревне Успенское, где предусмотрен общий для сотрудников всех иностранных посольств пляж на Москве-реке. К дачам элиты, прячущимся в сосновом бору, ведут подъездные дороги со знаком «Въезд запрещен», предотвращающим появление чрезмерно любопытных незваных гостей. Самых ответственных руководителей охраняют милиционеры в форме, стоящие у развилки дороги, чтобы зазевавшиеся водители не повернули случайно на подъездную дорогу, не говоря уже о том, что дальше в лесу прогуливаются охранники в штатском...

Куперт Юрий Васильевич.Историк, профессор Томского университета https://jlm-taurus.livejournal.com/156247.html
...Нам довелось с Лигачевым встретиться еще в одной нестандартной ситуации. В университете было очень тяжело с общежитиями. Крайне тяжело. Поэтому мы вынуждены были в целом ряде комнат в общежитии на Ленина, 49 поставить двухъярусные кровати.

Специально реконструировали спинки кроватей, чтобы на них можно было положить сетки. Сделали, куда деваться. Или заставлять кроватями всю комнату, или оставлять пространство для стола. Мы строили в это время общежития. Одну "девятиэтажку" уже заселили, заканчивали строительство еще одной. Но в это время принимается решение ЦК относительно того, что строительство общежитий ведется по устаревшим проектам, что некоторые дошли до того, что ставят двухъярусные кровати, как в казарме, и прочее. И немедленно следует приказ Лигачева непосредственно проректору по хозяйственной части Лерману - ликвидировать все двухъярусные кровати в общежитиях. Как на грех, ректора не было, секретаря парткома тоже не было. Остались мы с М.П. Кортусовым. Я - за секретаря парткома. Иду в университет и вижу, студенты таскают спинки кроватей.

Прихожу в партком, выясняю, в чем дело. Говорят, что поступил соответствующий приказ Лигачева. Звоню Кортусову, объясняю ему, что и как, спрашиваю, что будем делать, куда студентов денем. Обсуждаем ситуацию с Кортусовым, договариваемся, чтобы Лигачев нас принял. Когда пришли в обком, попали к нему не сразу, через час, наверное. Встречает, выходит из-за стола (такой ритуал заведен, хотя мог бы и сидеть за своим столом, и ничего страшного не произошло бы), садит за длинный стол, здоровается. Мы ему говорим, что через месяц, в крайнем случае, через два, пускаем новое общежитие и, конечно, эти двухъярусные кровати уберем. Ну, а зачем сейчас-то это делать?

А я еще зачем-то сказал, что вообще-то это даже удобно, в одном военном училище я смотрел, как там раскладные кровати встроены в стены: поспал, убрал. "Правильно, правильно, превращайте наши общежития в казармы". "Ну, зачем же так-то?" На столе у Лигачева лежит стопка бумаг. Достает бумажку и зачитывает выдержку: "... кое-где уже начали двухъярусные кровати ставить в общежитиях..." "Видите, - говорит, - подписано М.А.Сусловым, секретарем ЦК. Выполняйте!" Говорим, что готовы выполнить, но через два месяца. А сейчас-то куда девать студентов? "Как куда? Поселите их в аудиториях".

"А что с занятиями?" "Отмените занятия" "Какая нужда в таких экстраординарных мерах, если мы через два месяца введем в строй новое общежитие?" "Я вам показал постановление, подписанное Сусловым, а я - секретарь обкома, я обязан это постановление выполнять. Мы приняли решение, и вы должны его выполнить. Все. Разговор на эту тему окончен. Что у вас еще?" Ставим еще один вопрос. Обком почему-то принял решение запретить нам строительство еще одного 9-ти этажного общежития, хотя у нас все готово. Есть проект, привязали его к месту, все предусмотрели, улучшили системы канализации и социального блока, предусмотрели столовую, т.е. учли все недостатки прежних проектов, по которым строились "девятиэтажки" ТИАСУРа. "Хотим, чтобы Вы отменили это решение. Нам осталось только начать и быстро построить".

Достает опять бумажку. Опять постановление ЦК: "... строят по устаревшим проектам, это недопустимо..." и т.д. Подписано М.А.Сусловым. "Вот на основании этого постановления ЦК мы и приняли решение". "Вы понимаете, сколько сил затрачено на согласование проекта? На все-все!" (Сейчас бы сколько денег на это было потрачено, но тогда об этом речи не шло.)

Лигачев опять: "Я вам только что зачитал постановление ЦК, на основе которого мы и приняли решение. Выполняйте! Тут я вам навстречу не пойду". Еще какой-то вопрос решали. Тоже достал бумажку, решение вышестоящего партийного органа: "Выполняйте!" Элемент догматизма совершенно отчетливый. На меня это, да и на М.П. Кортусова, это произвело просто угнетающее впечатление. И пошли мы "солнцем палимы".

А вечером кто-то на асфальтовой площадке возле кинотеатра "Октябрь" написал:"Студенты! Давайте бастовать! Нас выкидывают из общежития университета!" Ночью, в час ночи, звонит мне Кортусов, сообщает, что ему только что звонил Слезко и говорит:"Там ваши студенты бастовать собираются, что ли?" "Не знаю, говорю, - не слышал
ничего". "А я слышал". И Слезко рассказывает Кортусову такую историю.

Юрий Кузьмич узнав о том, что студенты собираются бастовать, сказал: "Ладно, общежитие они скоро пускают, а с двухъярусными кроватями у них там немного человек живет (ничего себе -"немного" - 220 студентов!) пусть уж дождутся пуска общежития". Вот так. Ведь можно было сразу сделать все по-человечески. К сожалению, по-человечески делалось не всегда. Такие штрихи свидетельствуют и о системе, в которой люди работали, но и в какой-то степени о личности самого Лигачева. С другой стороны, когда началась вся эта вакханалия с обличениями, когда начали обвинять Лигачева во взяточничестве, я, конечно, ни на секунду в это не поверил.

Сохранено