Халхин-Гол: ответный удар

29 июля 1939 года, то есть, ровно 85 лет назад, советские летчики на Халхин-Голе, наконец-то, отомстили японцам за июньскую бомбардировку своих авиабаз. В 7.15, как только рассеялся утренний туман, 20 пушечных и пулеметных "ишаков" из 22-го истребительного авиаполка атаковали передовую площадку 1-го чутая 24-го истребительного сентая ВВС Квантунской армии (японское название - аэродром Араи).

Атака застала японцев врасплох. От метких очередей два истребителя вспыхнули, еще несколько получили повреждения. Нападавшие ушли без потерь. В 9.40 две эскадрильи И-16 вновь появились над Араи. В этот раз им повезло еще больше: они подловили звено японцев на взлете. Все три Ки-27 были сбиты и рухнули прямо на летное поле. Затем "ишаки" сделали несколько проходов над стоянкой самолетов, уничтожив еще один истребитель.

Как пишет японский историк Эйчиро Секигава, безвозвратные потери от этих двух штурмовок составили шесть машин, еще пять получили серьезные повреждения. Эскадрилья, которая базировалась на аэродроме Араи, фактически была уничтожена, а советские истребители снова вернулись в полном составе.


Карта аэродромной сети в зоне Халхингольского конфликта по состоянию на конец июля 1939 года.

Вообще, 29 июля стало поистине черным днем для истребительной авиации Квантунской армии. Начавшись с разгрома Араи, он завершился крупным воздушным сражением над Халхин-Голом, в котором японцы потеряли еще шесть самолетов и четверых летчиков, в том числе двоих асов. Погиб лейтенант Ноити Судзуки, на счету которого числилось 17 воздушных побед, и сержант Сайдзи Кани, успевший сбить, согласно официальным японским данным, девять советских самолетов. Сержант Фукуда Такэо из 1-го истребительного сентая и командир того же сентая майор Фумио Харада тоже были сбиты и оказались в плену.

Такэо, запутавшегося в парашютных стропах и не успевшего достать пистолет, схватили сразу после приземления. На допросе он верно указал свое имя, фамилию и звание (у нас его перевели как "унтер-офицер"), а также номер своего сентая. Но когда у него спросили фамилию командира полка, Такэо назвал не Хараду, а его предшественника, подполковника Тосио Като, еще 12 июля оставившего свой пост из-за ранения.

В советской военно-исторической литературе победу над Такэо обычно относят на счет помощника командира 22-го ИАП Виктора Рахова. Возможно, так оно и было, поскольку Рахов действительно заявлял 29 июля о победе над японским истребителем.


Летчики 22-го ИАП. Второй справа - Виктор Рахов.

Майор Харада приземлился на парашюте в безлюдном районе у реки Хайластын-Гол, два дня плутал среди холмов, пытаясь выйти к своим, но 31 июля был схвачен монгольскими кавалеристами и передан советским войскам. На допросе он назвался "поручиком" (так наш переводчик записал его звание) Тагути Синдзи, служащим в первом "боевом отряде", которым командовал майор Фумио Харада. Очевидно, свои документы и знаки различия он успел выбросить или уничтожить до пленения.

"Поручик Тагути Синдзи" просидел в плену до 9 августа, когда он вдруг сам вызвался на допрос и к удивлению присутствующих заявил, что именно он и есть тот самый майор Фумио Харада — командир 1-го истребительного сентая ВВС Квантунской армии. Затем майор подробно рассказал свою биографию, описал систему подготовки летных кадров в Японии, достоинства и недостатки истребителя Ки-27, организационную структуру японской армейской авиации, а также назвал имена и фамилии знакомых ему офицеров.

Неизвестно, что подвигло его на этот поступок, резко отличающийся от поведения других пленных японских летчиков, да и от его собственного поведения на первом допросе. Как бы там ни было, по окончании беседы он попросил дать ему возможность застрелиться, сказав "мне в Японии жить все равно не дадут". Однако в этой просьбе ему было отказано.

Когда в сентябре, по окончании боевых действий состоялся обмен пленными, Хараду в числе прочих передали японцам. Командование Квантунской армии отнеслось к нему очень гуманно, не став разглашать факт его пленения, а сразу приказав выдать ему пистолет с одним патроном. Истинная судьба майора Харады стала известна в Японии только после окончания Второй мировой войны.

Но, вернемся к событиям 29 июля 1939 года. На наши аэродромы не вернулись из боя четыре истребителя из 70-го ИАП. "Ишак" лейтенанта В.С. Суслова был сбит, а "Чайка" лейтенанта А.А. Орлова разбилась из-за обрыва расчалок бипланной коробки при резком маневре. Орлов погиб, а Суслов, получивший ожоги лица, спустился на парашюте. Столкнулись в воздухе истребители летчиков Сафронова и Сахарова. Сахарову удалось приземлиться, а Сафронова спас парашют.

22-й ИАП потерял два самолета и одного летчика. Пилот И-16 капитан И.А. Павлюк выпрыгнул с парашютом, когда на его самолете перебило рулевые тяги, а пилот И-15бис младший лейтенант М.И. Кралин — погиб.

Советские истребители заявили о шести воздушных победах. Это в точности соответствовало признанным японцами потерям в ходе боевых вылетов, не считая машин, сожженных при штурмовках аэродрома Араи. При этом сами японцы без тени смущения заявили, что они 29 июля уничтожили в воздушном бою 51 советский истребитель (!), хотя, реальные советские потери составляли лишь пять самолетов, из которых всего три были сбиты противником.

Таким образом "воздушные самураи" завысили свои успехи ровно в 17 раз. Даже для них это был явный перебор, далеко выходящий за рамки "обычного" 5-6-кратного оверклейма. Вероятно, он объяснялся желанием сгладить впечатление от собственных серьезных потерь.

После пленения Фумио Харады 1-й сентай возглавил майор Наоси Йосида. С начала конфликта этот японский авиаполк сменил уже двух командиров.

Вверху — радиофицированный истребитель Ки-27 командира 1-го чутая 1-го истребительного сентая ВВС Квантунской армии и И-16 тип 10 советских ВВС на Халхин-Голе.


Слева — комиссар 22-го ИАП В.Н. Калачев возле своего истребителя И-153 "Чайка". Справа — неизвестный японский летчик, спустившийся на парашюте и захваченный в плен на Халхин-Голе.