Халхин-Гол: горький вкус победы

Этой заметкой я завершаю цикл публикаций, посвященный 85-й годовщине советско-японской воздушной войны на Халхин-Голе.

15 сентября 1939 года, японский посол в СССР Сигэнори Того и нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписали в Кремле соглашение о прекращении на советских условиях вооруженного конфликта у реки Халхин-Гол. И в тот же самый день ВВС Квантунской армии попытались нанести заключительный и самый мощный за всё время необъявленной войны авиаудар по советским аэродромам. Абсолютно никакого военного смысла в нем уже не было. Это был чисто демонстративный жест, чтобы показать, что японские ВВС отнюдь не разгромлены, а все еще способны к массированным и решительным действиям.

Рано утром, с первыми лучами солнца, с аэродромов Ганьчжур, Джинджин-Сумэ, Хосю и Кайенсуо стартовали около 200 истребителей и бомбардировщиков. Примерно через час, преодолев растояние в 300 километров, они внезапно атаковали аэроузел Тамсаг-Булак. Надо сказать, что до этого японская авиация уже много дней не проявляла активности и наши авиаторы немного расслабились, предчувствуя близкое завершение конфликта. Никто из них не ожидал столь масштабного нападения.

Информация с постов ВНОС запоздала, и попавшим под удар истребителям пришлось взлетать под огнем. Вот что писал в отчете об этом бое пилот "Чайки" старший лейтенант Петухов: "Сразу после взлета я увидел справа и слева выше нас две группы японцев примерно по 30 машин. Весь удар приняла наша эскадрилья. Нас прижали к земле. И-16 подошли с опозданием и мы потеряли четырех летчиков".

Подоспевшие к месту схватки "ишаки" из 56-го и 70-го авиаполков смогли переломить ситуацию. С их появлением наши получили численное превосходство. Гигантское воздушное сражение, котором с обеих сторон участвовало более 400 самолетов, развернулось над обширной территорией и в широком диапазоне высот — от нескольких десятков метров над землей до четырех километров.

Вот строки из воспоминаний его очевидца, писателя Константина Симонова: "Во время последнего сентябрьского воздушного боя, когда японцы сделали последний звездный налет на наши аэродромы, воздух буквально кипел самолетами: их было несколько сотен одновременно. Я никогда больше не видел такого количества самолетов сразу, в обозримом глазом пространстве".

Заметим, что это писал человек, прошедший всю Великую Отечественную войну и повидавший немало воздушных боев на советско-германском фронте. Но ничего сравнимого по масштабам с воздушным сражением, произошедшим 15 сентября 1939 года над Халхин-Голом, он не видел.

Битва продолжалась около часа и закончилась поражением японцев. Хотя они заявили о 39 воздушных победах, а наши — только о девятнадцати, реально было сбито всего шесть советских самолетов (один И-16 и пять И-153) и 11 японских: девять истребителей Ки-27 и два бомбардировщика. Погибли восемь японских пилотов, в том числе два командира чутаев, еще двое летчиков получили ранения.

Наибольшие потери понес только что переброшенный на Халхин-Гол из Ханькоу 59-й истребительный сентай под командованием майора Ясухико Курое. 15 сентября этот авиаполк впервые вступил в бой с советскими ВВС и сразу сильно "обжегся". Шесть его самолетов с разноцветными молниями на фюзеляжах были сбиты и рухнули на монгольскую землю у берегов озера Буир-Нур.

Список павших в "Номонханском инциденте" японских асов пополнился двумя фамилиями: командира 1-й эскадрильи 11-го истребительного полка капитана Кендзи Симады и старшего сержанта того же полка Бундзи Ёсиямы. Оба они воевали с первого дня конфликта и считались опытными и умелыми воздушными бойцами. Однако, это не спасло их от гибели в последнем и никому не нужном бою. По официальным японским данным, Симада успел сбить 27 советских самолетов, а Ёсияма — 20.

Японская бомбардировочная авиация тоже не добилась успеха. Несмотря на доклады экипажей о шести якобы уничтоженных на земле советских самолетах, ни одна краснозвездная машина не получила повреждений от авиабомб, поскольку большинство бомбовозов не смогло прорваться к аэродромам, а те, что смогли — бомбили неточно.

Таким образом, несмотря на удачное начало, "прощальная гастроль" ВВС Квантунской армии завершилась полным провалом, а их потери оказались почти вдвое выше, чем наши. Всего же в сентябрьских боях авиация японцы лишились 24 самолетов и 19 летчиков, а советские ВВС — четырнадцати машин и девяти пилотов.

Провалу последнего японского налета способствовало то, что еще летом советские самолеты, по распоряжению комкора Смушкевича, были рассредоточены по множеству небольших взлетно-посадочных площадкок, соединенных между собой, а также — с штабами авиаполков и с постами ВНОС телефонной связью. На каждой из них одновременно базировалось не более десятка машин. К концу войны число таких импровизированных полевых аэродромов достигло 65.

Японцам при налете пришлось дробить силы, но даже при одновременных атаках на несколько точек, они почти сразу попали под удар истребителей, взлетавших с соседних аэродромов. А чуть позже в бой вступали самолеты, прилетевшие с более отдаленных ВПП. В сущности, 15 сентября японцам удалось нанести ощутимый урон лишь одной эскадрилье "Чаек", а цена за это оказалась очень высокой.

На следующий день боевые действия прекратились. Советские и японские воздушные патрули ходили вдоль границы параллельными курсами, не вступая в бой. Летчики впервые получили возможность спокойно, а не в горячке боя разглядеть своих недавних противников.

Последним событием необъявленной войны стал проведенный 27 сентября обмен пленными. Советская сторона выдала пятерых японских летчиков (еще шестеро застрелились при попытке взять их в плен, а один покончил с собой уже в плену, бросившись на штык конвоира). Японцы вернули девять наших авиаторов, большинство из которых были членами экипажей сбитых над вражеской территорией бомбардировщиков СБ.

На заставке — пикирующий бомбардировщик Кавасаки Ки-32, он же "98 сики кей баку". Этот самолет был принят на вооружение японских ВВС в 1939 году, а его боевой дебют состоялся 15 сентября, именно в том самом последнем налете на советские аэродромы. Интересно, что наши пилоты этого дебюта не заметили, во всяком случае, никто из них не написал в своем отчете, что видел в небе какие-то новые японские бомбардировщики.


Вверху — камуфлированный Ки-32 — участник халхингольского конфликта. Стилизованная птица на хвосте — эмблема эскадрильи. Внизу — истребитель Ки-27 старшего сержанта Касиды из 2-го чутая 59-го истребительного сентая. Эскадрильная эмблема — синяя молния.

И-153 помкомэска 70-го ИАП, старшеого лейтенанта В.А. Гусарова в характерном халхингольском камуфляже и И-16 неизвестного советского пилота из того же полка с интересным двойным номером на хвостовом оперении. Возможно, первая цифра означала номер эскадрильи в полку, а вторая — номер самолета в этой эскадрилье.