Еще раз о проблеме гибели СССР. Часть третья

anlazz — 22.05.2020 Итак, как было сказано в прошлом посте , страх перед гипотетической «культурной революцией» одновременно и «сцементировал» советскую номенклатуру, превратив рыхлый – до определенного времени – социальный слой в монолитный «квазикласс». (Т.е., в социальный слой, действующий, как господствующий класс, но при этом классом не являющийся.) Подобное изменение, понятное дело, оказалось крайне неблагоприятным не только потому, что привело к накоплению реальных проблем в стране. (Поскольку «квазикласс», по определению, не желает заниматься этим проблемами: у него, как и у любого правящего класса, существуют только свои собственные интересы.) Но и потому, что данное изменение, по существу, сломало возможность построения в стране полностью неотчужденного общества – т.е., коммунизма.

Ведь как было до этого: в советском обществе – обществе бесклассовом, однако сохраняющим отчуждение труда – неизбежно возникали т.н. «локусы будущего». Сиречь – проявления низкоотчужденного общественного устройства, которые в обычном, классовом мире обычно подавляются имеющимися механизмами классового отчуждения. В обществе же советском они, напротив, развивались и расширялись. Как, скажем, обстояло дело с тем же «Миром Понедельника» - т.е., разного рода научными и техническими коллективами, занимающимися высокотехнологичными задачами. Поскольку реально они начали появляться еще в 1920-1930 годы – скажем, знаменитый ГИРД был именно подобным локусом – однако наибольшего расцвета подобная форма организации достигла во второй половине 1950-1960 годах. (Сами Стругацкие основывались на опыте работы Бориса в Пулковской обсерватории 1957 года.)

Кстати, на судьбе упомянутого ГИРДа – «развернувшегося» в 1933 году в Реактивный научно-исследовательский институт (на самом деле, разумеется, дело обстояло гораздо сложнее, но сути это не меняет) – можно прекрасно увидеть тот факт, что власть советской номенклатуры в СССР никогда не была всеобъемлющей. Скорее наоборот – она оставляла достаточно свободы для конструктивной деятельности – но именно для конструктивной. Когда в подобных локусах «заводилась деструкция», ситуация резко менялась. Скажем, тот же Реактивный Институт был буквально разгромлен именно благодря начавшейся в нем активной «карьерной деятельности» некоторых работников. (Сиречь, благодаря массовому написанию доносов людьми, желающими занять руководящие места. Личности тут, разумеется, опустим, скажем лишь, что произошло это именно тогда, когда данный Институт стал солидным и хорошо финансируемым учреждением.)

Собственно, именно указанное «обострение карьеризма» - вызванное одновременно и указанным переходом «советских стартапов» в разряд «солидных учреждений», и начавшимся сокращением «ресурсной базы» в связи с приближающейся войной – и стало главным источником тех деструктивных процессов конца 1930 годов, которые сейчас принято связывать со «сталинскими репрессиями». Хотя на самом деле как раз «разборки» среди верхушки советской номенклатуры имели к указанным поцессам весьма опосредованное отношение – уже указанное «сокращение доступных ресурсов» было много важнее. (То есть, «громил» советские КБ и инстутиты не «кровавый Сталин» лично – а накопившиеся в этих самых КБ и институтах карьеристы, желающие использовать происходящее в своих целях.)

Впрочем, обо всем этом надо говорить отдельно. Тут же можно только сказать то, что даже в довоенное время в обществе существовали очевидные «островки» низкоотчужденных отношений, в которых работали не рад условной зарплаты – а ради реализации иных целей. (В основное – создания высокотехнологичных конструкций и систем.) В послевоенное же время – особенно во второй половине 1950 -1960 годах, когда ограничения в имеющихся ресурсах спало – эти самые «локусы будущего» стали банальностью, распространившись на многие отрасли. (Кстати, при указанной «неограниченности ресурсов» выполнение своих функций данными «локусами» в СССР происходило на порядок дешевле, нежели в США или Европе.) Что давало реальную возможность к дальнейшему распространению данной системы отношений на всю остальную экономику – с соответствующим изменением в жизни страны.

Этот процесс показывает, что пресловутое «всевластие номенклатуры» было довольно условно – в том смысле, что реально вполне возможно было постепенное «оттеснение» ее из управления производством. Причем, оттеснении «мирном» и достаточно легком. После чего вопрос о «безноменклатурном обществе» решался бы автоматически. (Разумеется, определенные области компетенции «правителей» бы оставались – но чем дальше, тем больше они становились бы исключительно ритуальными.) Более того – было даже предложено фактическое решение указанной задачи, состоящее во внедрении государственной системы автоматизированного управления народным хозяйством – ОГАС. Причем, что интересно – особого противодействия на начальном этапе данный проект не вызвал. Более того, он даже оказался интересным одному из ведущих советских руководителей – Алексею Косыгину. Который изначально оказывал всяческое содействие данному проекту – что давало надежду на быструю реализацию данной программы.

Впрочем, идея о развитии автоматизированного управления экономикой возникла еще до этого – скажем, еще в 1959 году по инициативе пионера советской «автоматизации» Китова было принято решение об ускоренном развитии вычислительной техники в СССР. Тогда же появилась идея о создании общесоюзной вычислительной сети, объединяющей все ЭВМ в единую информационную систему. (Сиречь, о том, что сейчас именуется интернетом.) И никаких особых «возмущений» со стороны «власть имущих» - скажем, в плане опасения потери монополии на информацию - тогда не возникало. Кстати, не стоит думать, что советские руководители были такими глупыми, что не могли предположить указанной возможности – особенно с учетом того, что многие из «номенклатурщиков» имели инженерное образование. Другое дело, что они не видели особой проблемы в этом, и считали, что определенное «фрондирование» научно-технической интеллигенции для страны (и для них самих) не опасно.

Однако описанные в прошлом посте события (т.е., начало «Культурной революции») покончили с данным «благодушием». В том смысле, что перепугавшаяся насмерть номенклатура начала спешно «закручивать гайки» - причем, во всех направлениях. Начиная с научно-технических: скажем, была свернута советская лунная программа, приостановлено развитие космической техники (скажем, в 1966 году – году начала «Культурной революции» в Китае СССР не запустил ни одного пилотируемого корабля), резко снижены темпы внедрения атомной энергии, наконец, возникло серьезное противодействие уже указанной системе ОГАС и вычислительной техники вообще. И заканчивая «образовательным» - скажем, возникшее в 1960 годах «коммунарское движение» в педагогике не только не получило необходимой государственной поддержки, но и было, фактически, «выброшено» за пределы официальной педагогики. (С 1966 прекращена поддержка «коммунаров» со стороны комсомола. Почему – думаю понятно. Ну, а если не понятно – напомню, что слово «хунвейбин» имеет, в общем-то, то же самое значение.)

Вместо этого был принят курс на увеличение «материальной поддержки населения». Проще говоря, начался рост зарплат – который, в конечном итоге, стал причиной пресловутого дефицита. И одновременно - начало развитие имеющейся системы подавления «инакомыслия» в виде КГБ. (Что являлось для страны фактическим архаизмом. В смысле – использование КГБ не как контрразведки, а как средства для борьбы с инакомыслящими – до этого не являлось основным.) Кстати, именно в указанный период – т.е., после 1966 года – началось превращение данного Комитета в мало подконтрольный обществу орган, ведущий свою собственную политику. (Которая – как стало понятно в конце 1980-1990 годах – к коммунизму имела весьма отдаленное отношение.) Ну, и разумеется, ни к чему хорошему это привести не смогло – в том смысле, что подобное изменение стало одним из важнейших факторов, отвративших «массовую интеллигенцию» от советских и коммунистических идей. А так же – сделавших огромную рекламу бездарным писакам (от Солженицына до Аксенова), кои начали изображать из себя «борцов за свободу». (Хотя в реальности желали исключительно славы и денег.)

В общем – с конца 1960 годов говорить о коммунистических тенденциях внутри страны стало невозможным. Так Китайское Инферно – сиречь, то крайне деструктивное явление, которое произошло в указанной стране под названием «Культурной революции» - стало одним из факторов, уничтожившим возможность построения коммунизма в СССР. А заодно – и сам СССР. Разумеется, этот процесс не был единственным фактором, который не дал имеющимся в стране локусам превратиться в реальное социальное устройство – но существенно сместить процесс в сторону «невозможности» ему удалось.
Ну, а о том, что же отсюда следует, надо будет говорить уже отдельно.

P.S. Кстати, и для Китая «Культурная революция» сыграла довольно однозначную роль – в плане создания текущей социально-экономической системы. (Далеко не коммунистической.) Можно даже сказать, что она явилась одним из определяющих факторов для ее появления – и более того, для ее высокого уровня стабильности. Но вот хорошо это или плохо (и кому хорошо или плохо) – это еще вопрос…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив