Еще раз о "колбасной проблеме"

топ 100 блогов anlazz11.04.2018 Как известно, стоит в какой-то теме поднять вопрос о СССР –и немедленно образуется дискуссия на тему, была ли или не была в нем колбаса. Собственно, на это можно кратко ответить тем, что сам по себе «колбасный вопрос» относится к той же теме «гипертрофированного 1991 года», вокруг которого крутится наше современное мышление –о котором говорилось в предыдущих постах. И он совершенно несправедливо занимает подобное место в головах современников – в то время, как гораздо более важные явления остаются без внимания. То есть, с точки зрения современного человека он является однозначно деструктивным – ухудшающим текущее положение и не приводящим абсолютно ни к каким результатам. (Как, собственно, большая часть современных обращений к «советским проблемам».) Но, все-таки, еще раз попытаюсь объяснить, чем реально была вызвана указанная проблема – тем более, что она содержит ключ к более серьезным вещам.

Итак, самая «верхняя» и очевидная причина «колбасного» и всего остального дефицита в позднем СССР – происходивший в указанное время рост зарплат. Которые за период 1980-1990 годов подросли с порядка 150 рублей до 250 (где-то на 70%) – при том, что цены на большинство товаров остались теми же. В результате подобного процесса ожидать чего-то, кроме случившегося, было невозможно. Разумеется, подобные явления наблюдались и в предыдущее десятилетие – однако в более «мягком» варианте: с 1970 по 1980 год зарплаты выросли со 115 до 150 рублей. Однако тогда это еще не вызывало таких серьезных проблем, нежели в следующее десятилетие – и по причине меньшего размера роста и по причине того, что он, этот рост, мог компенсироваться возрастающей производительностью труда.

Собственно, последнее и есть самое важно в описанной проблеме. Дело в том, что «повышение» 1980 годов серьезно отличалось от всех предыдущих именно тем, что оно оказывалось намного большим, нежели рост производительности труда. (В разных источниках встречаются цифры 25%-35% за 1980 годы.) И имело исключительно политический характер, связанный с тем, что руководители страны менялись за указанные 10 лет три раза, причем, каждый из «вновь пришедших» должен был делать это обязательно. Почему – будет так же сказано чуть ниже, тут же стоит отметить только то, что по тем же самым причинам был невозможен «второй путь» решения проблемы товарного дефицита: повышение цен. Кстати, последнее для многих сторонников СССР кажется настолько очевидным решением, что они до сих пор недоумевают: почему оно не было использовано? Так вот – специально для них стоит указать на то, что делать это было абсолютно невозможным.

Дело в том, что это действие автоматически роняло авторитет правительства, что в условиях отсутствия крупных собственников становилось критичным. Кстати, вот тут мы постепенно переходим от самого верхнего, «детсадовского» уровня рассмотрения к более серьезным вещам, связанным с особенностями устройства советского государства. Дело в том, что, несмотря на весь «тоталитаризм» и «абсолютную власть», советские руководители оказывались довольно слабыми – в том плане, что их реальное могущество держалось исключительно на «процедуре». Вроде того, что избрали генсеком – изволь выполнять свои функции. Никаких инструментов, способных дать личную власть, у них не было. Да, разумеется, в условиях уже сложившейся системы отношений определенная устойчивость постов существовала – поскольку каждое кадровое изменение неизбежно затрагивало огромное количество людей. Однако для «вновь избранного» генсека или иного политического деятеля положение оказывалось крайне шатким.

* * *

То есть, советский строй не имел действенного механизма гарантированного удержания власти –который в классовых обществах всегда связан с собственностью. (Земельной при феодализме, капиталистической при капитализме. Иначе говоря, в иных социумах правитель должен, прежде всего, иметь поддержку у «лордов» - узкого круга крупных собственников – что, в общем-то, несложно. (Поскольку именно «лорды» и выдвигают своего человека в правители.) В СССР же «лордов» в том или ином смысле не было, и значит, политик должен был быть хорошим для всех. (Пресловутые «номенклатурные зубры» являлись просто чиновниками, легко могущими быть лишенными своих полномочий - что и не раз случалось.) Указанная особенность заставляла руководство до самого последнего удерживаться от «непопулярных решений» - то есть, от того, что могло бы вызвать недовольство народа – и стремиться к решениям популярным. (Повышению зарплат.)

Именно поэтому, как уже было сказано, повышение цен откладывалось до самого последнего момента – хотя очевидно было, что оно – в небольшом масштабе, порядка 30-50% - для того, чтобы согласовать
возросшие зарплаты с реальной производительностью – способно реально исправить ситуацию с товарами. Да, странно было бы считать, что «тогда» этого не понимали – разумеется, понимали, но сделать не могли. Тем более, если вести речь о «начинающих» правителях. (Кстати, даже решение Брежнева повысить цены на ряд продуктов не первой необходимости – вроде золота или водки – рассматривалось, как крайне сомнительное. И это при том, что Леонид Ильич «крепко» сидел на своем месте, не опасаясь отставки. Для Андропова или, простите, Горбачева указанные действия были невозможными – то же закономерное и, в целом, некритичное для большинства повышение водочных цен в «антиалкогольную компанию» привело в реальности к довольно неприятным процессам. Которые так и не удалось блокировать – но об этом надо говорить отдельно.)

Иначе говоря, советскую политическую систему можно признать гораздо более демократичной, нежели пресловутые демократии – что совершенно диалектически приводило к значительным проблемам. Впрочем, как уже говорилось, указанная проблема с ростом зарплат до определенного времени компенсировалась иным механизмом. А именно – тем, что одновременно с зарплатой росла и производительность труда. То есть, получая больше денег, рабочий одновременно мог производить и больше товаров. Именно поэтому где-то до середины 1970 годов дефицит оставался второстепенной проблемой. Правда, при этом возникала повышенная нагрузка на торговую сеть – то есть, к тем самым очередям – но этот вопрос будет рассмотрен несколько позднее. Пока же стоит указать, что, исходя из вышесказанного, основным источником товарного дефицита следует считать именно снижение указанного роста производительности.

* * *

И вот тут мы переходим к еще более «серьезному» уровню рассмотрению. Дело в том, что все вышесказанное – в общем-то, было известно даже тогда, в позднем СССР. То есть – о том, что надо поднимать производительность труда, позднесоветские люди догадывались. (В том числе и те из них, кто находился у власти.) Загвоздка была в том, что мало кто понимал, как это надо делать. Точнее, определенное понимание было, но… Но на него накладывалось множество старых представлений и, практически, мифов – которые полностью обесценивали указанные догадки. Например, вплоть до самого последнего советского времени в обществе бытовало убеждение в действенности пресловутой «стимуляции». То есть, условно говоря, в том, что если заставлять человека работать лучше – не важно, экономическими или неэкономическими действиями – то он будет это делать.

Разумеется, какой-то смысл тут есть – особенно в случае «простого труда». Когда землекоп копает канаву лопатой, то он может работать быстрее, может медленнее. Правда, даже тут есть очевидные ограничения – например, задав ему темп на грани выносливости, можно очень быстро получить разрушение организма работника. При капитализме (или иной форме классового общества), впрочем, даже такая ситуация не значит особой проблемы – поскольку на любую работу тут всегда выстраивается очередь из желающих. Именно поэтому вплоть до 1920 годов большая часть работ выступала очевидно разрушительными для работников: в той же Российской Империи продолжительность жизни многих рабочих не превышала… 30 лет. И это в начале XX века! Пыль, грязь, шум, ядовитые вещества, недостаточность питания и отдыха приводили к фантастическому уровню заболеваемости туберкулезом или иными болезнями. Зато и производительность труд удавалось держать довольно высокой – при низкой технической оснащенности. (Так как приходилось конкурировать с более развитыми странами.)

Однако в СССР указанная ситуация стала невозможной: и поскольку, как уже было сказано, «непопулярные решения» - а, по сути, ужесточение эксплуатации тут были невозможными. Кроме того, в стране постепенно изменялся и сам характер труда, становившийся все более сложным и связанным с разнообразным оборудованием. (Которое и начало определять уровень производительности.) Ведь это у землекопа вопрос о том, сколько он выкопает канав в день зависит исключительно от его мускулов и воли – а у экскаваторщика подобный параметр определяется, в основном, характеристиками экскаватора. Разумеется, это не значило, что работник не мог повышать производительность – мог, разумеется, но в довольно узких пределах. И не выходя за возможности имеющихся станков и машин – поскольку последние в условиях, отличных от заданными разработчиками, начинают быстро портится. Да и количество брака возрастет – даже самому совершенному станку далеко в плане гибкости до человеческого организма.

* * *

В указанной ситуации повышение производительности труда становится все менее чувствительным к «стимуляции» и все более – к научно-техническому прогрессу. Именно в указанном состоянии и происходит знаменитое превращение науки в активную производительную силу, напрямую влияющую на уровень жизни людей. А точнее – должно было происходить при условии понимания указанной особенности. Поскольку в реальности данного понимания как раз и не было. Нет, конечно, то, что надо развивать технический прогресс – признавалось всеми, но считать его реально критически важным для советского общества мало кто решался. Да и вообще, в 1960-1970 годах мало кто признавал, что страна находится в сколь либо опасном состоянии. Разумеется, про то, что есть определенные проблемы в экономике – знали, недаром была произведена пресловутая «косыгинская реформа». (Основанная на уже описанном выше ошибочном примате стимуляции.) Но о том, что эти проблемы грозятся перерасти во что-то серьезное, никто даже не задумывался. И уж конечно, никто не мог даже помыслить о том, что речь идет о кризисе, гораздо более сложном, нежели экономический – о кризисе системном, связанном с тем, что страна подошла к очередному барьеру в своем существовании.

Впрочем, сколько этих барьеров было взято до этого? Революция, НЭП, индустриализация 1930 годов, вторая индустриализация 1950-1960 годов, урбанизация, «интеллектуализация» (превращение страны 80% полуграмотных в страну 80% имеющих повышенный уровень образования с прямой возможностью дальнейшего повышения). Все эти совершенно неоднозначные и неочевидные изменения успешно проводились в жизнь – всегда приводя к одному и тому же. К увеличению уровня «сложного» и высококвалифицированного труда – к тому самому, «научно-техническому» росту производительности труда, о котором говорилось выше. И, следовательно, к повышению уровня жизни каждого советского человека. Однако подойдя к очередной необходимости изменять состояние общества в конце 1960 годов, СССР вдруг остановился. И выбрал… ну да, тот самый, архаичный, «стимуляционный» путь, по которому и начал двигаться к самой своей кончине. Ведь, по сути, все «реформы», начиная с косыгинской, ориентировались на одно: «дать народу стимул работать». Вплоть до введения свободного рынка.

То есть, в реальности основной проблемой для советских граждан, приведших их к знаменитому состоянию дефицита конца 1980 годов, стала проблема с пониманием необходимости дальнейшего развития общества. Того самого прогресса, который в течение нескольких десятилетий казался самоцелью – индустриализация ради индустриализации – но в реальности вел к непрерывному улучшению жизни людей. И, наоборот, отказ от примата развития, попытка устроить «спокойную жизнь»: «все для человека, все ради человека» - оказалась для страны катастрофической, выступив скорее некоей питательной средой, в которой развилась «Серая зона». Тот самый ужасный монстр, который в будущем пожрал и указанную «среду», и советских людей, и саму страну. Ну, и ныне подыхает сам – показывая неизбежную судьбу подобных систем.

* * *

Впрочем, это, разумеется, уже совершенно иная тема. Тут же, завершая вышесказанное и отвечая на поставленный в самом начале вопрос, можно только сказать о том, что даже описанные «слои» еще не в полной мере характеризуют проблему гибели СССР. А точнее, не совсем гибели – и даже совсем не гибели, но об этом, разумеется, будет сказано отдельно. И уж разумеется, совершенно глупо и бессмысленно выглядит рассмотрение ее со стороны указанных мифов – о свободных ценах, эффективности стимуляции и пр. «концепций 1990 годов», которые так «хорошо» показали себя впоследствии. (Думаю, после «рыночных реформ» мало найдется разумных людей, которые продолжат верить в том, что «рынок все урегулирует». Разумеется, найдутся неразумные и просто жулики и лжецы – но это, разумеется, совершенно иное дело.) Впрочем, это касается не только указанного вопроса…


Еще раз о колбасной проблеме

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Бутиковый минимализм, "как он есть". ...
На одной широте ...
Начнём со свинства. Вы видели как из машины выбрасыват окурки? Вот с этого и начинаются пожары. Сухая трава на обочинах и дальше уже пожар не остановить. Кого то оштрафовали за это? Вы видели на ТВ социальную рекламу? Нет. Никому это не надо. Первый штраф надо делать 5.000 рублей. И умн ...
А теперь перед вами на фото - харьковский журналист Андрей Бородавка, один из инициаторов "Русской весны", сторонник "Русского мира", который в 2014 году вынужден был бежать с Украины, ввиду угрозы расправы со стороны бандеровцев. Этот человек в 2015 году обращался к президенту ...
Освобождённую из плена ХАМАС израильтянку Йохевед Лифшиц (на фото) обвинили в нанесении ущерба интересам Израиля, пишет Haaretz. По информации издания, израильских чиновников ...