Еда в кино: действующее лицо или социальный фон?

movie_rippers — 02.04.2021

Еда — неотъемлемая часть нашей жизни. Без неё мы никуда, наверное, поэтому в кино она тоже всегда присутствует. Но бывает ли так, чтобы еда в кино была не просто фоном, но полноценным действующим лицом?

Договоримся сразу – никаких фильмов про шеф-поваров! Потому что в них не про еду, хотя она постоянно мелькает на экране. В них про что угодно – про любовь, про мишленовские звёзды, про отношения разного рода, но еда в таких фильмах – всегда лишь фон. Как бесконечное космическое пространство в «Звёздных войнах». Так что без «Шефа Адама Джонса», «Вкуса жизни», «Кухни» и прочего суррогата. Да и советский кинематограф ничего толкового на эту тему предложить не может – очевидно, потому что еда для советского человека была далеко не главной ценностью в жизни. Поэтому ничего, кроме заливной рыбы из «Иронии судьбы» да почек заячьих верчёных с заморской икрой из «Ивана Васильевича» на ум не приходит. Поправьте, если что.

Еда стала для цивилизации определённой ценностью и даже в некотором смысле видом искусства совсем недавно по историческим меркам – каких-то лет триста-четыреста назад. В XX веке она перевоплотилась уже даже в нечто большее – в искусство как бизнес. Однако бизнес не задавил искусство, а помог ему развиваться и совершенствоваться. И это, безусловно, нашло отражение в кинематографе, превращая на экране еду из простого сопровождения действия в одно из лиц этого действия, вместе с тем раскрывая посредством себя образы других действующих лиц.

Например, довольно редкая и практически забытая сейчас венгерская картина «Синдбад». Нет, это не про сказки 1001 ночи и вообще не про арабов. Это очень тонкое, сотканное из вереницы ярких образов полотно венгерского художника Золтана Хусарика, снявшего в жизни всего две полнометражные картины. «Синдбад» - одна из них, рассказывает историю уже немолодого человека конца эпохи Франца Иосифа. Переплетение линий реальности и воспоминаний достигается очень частым, порой перекрёстным монтажом и – главная фишка фильма – крупными планами. А они у Хусарика случаются очень крупные! Вот благодаря им еда здесь превращается из пищи в персонаж. Герой вспоминает о своих былых любовных приключениях и удовольствии, которое он получал от них. Эти воспоминания перемежаются обедами и ужинами, принимающими теперь на себя роль удовольствий – вкушая пищу, герой получает удовольствие, которое будит его воспоминания и вызывает ассоциации. Мозг, выбитый из кости на белоснежную тарелку, лоснящийся жирком, понемногу подтаивающий, но вовремя поддетый ножом и намазанный на предварительно поджаренный хлеб с тем, чтобы потом быть посыпанным тёртой паприкой, словно кровь на снегу. Капли масла на поверхности супа, перемещающиеся и сливающиеся между собой, словно клетки под микроскопом, засыпанные мелко порезанным перцем и его семечками, будто падающая с веток под тяжестью льда рябина. Остервенело чистящая морковь кухарка, что сразу же вызывает фрейдистские ассоциации. Фазан, поданный в окружении квашеных огурцов, пюре, томатов и каштанов, о происхождении которых официант не ведает, наводит на размышления о разновидности многообразий. Бескрайнее богатство выбора, которое есть у каждого человека в молодости, неумолимо начинает сужаться с годами, в итоге сводясь к выбору между домашней, французской и английской горчицей. И, наконец, яркое алое пятно – вроде бы еда, но вроде и нет… Потом становится ясно, что это заледеневшая в воде красная шаль утопленницы. Удивительно камерный и выдержанный фильм, который не достиг бы ни за что своих художественных целей, не будь там еды в одной из ролей.

«Джули и Джулия» - невероятно лёгкий и очень американский фильм. В том смысле, что идея о достижении цели несмотря ни на что вполне отражает «великую американскую мечту» - много работать, и заработать себе имя, славу и деньги. Именно через собственный труд, а не через ожидание, что кто-то что-то обязан тебе дать. Никто и ничего никогда не даст. Всё сам – человек сам кузнец своего счастья, как бы банально это не звучало. Жена американского дипломата в Париже пытается постичь искусство французской кухни, но французы воспринимают её, как американку, неспособной к обучению. Но американцы ведь не все одинаковые…. И она ко всему приходит сама – одна сцена шинковки лука чего стоит! От горы мелконарезанного лука на экране у меня даже защипало в глазах)). Французская кухня здесь, пожалуй, главный герой – весь фильм зритель будто сам стоит и готовит всё то, что выходит из-под ножа героини Мерил Стрип, как всегда, потрясающе исполняющей свою роль. Современные сцены с журналисткой в исполнении Эми Адамс не так впечатляют, но и здесь аромат приготовленной, даже неудачно, еды всегда сопровождает нас. Через еду и блог о ней в соцсети героиня становится популярной и достигает своих целей. Словом, еда здесь – не только персонаж, но и наш рулевой. В российском прокате к названию приделали фразу «Готовим счастье по рецепту», но это лишь из желания завлечь зрителя в кинозал – название «Джули и Джулия» у нас воспринималось бы как нечто из серии «Болек и Лёлек».

Марко Феррери, как обычно, снял аллегорическое и отторгающее натурализмом кино. И именно благодаря этому «Большая жратва» стала одним из самых обсуждаемых в истории кинематографа фильмов. Герои Мастроянни, Пикколи, Тоньяцци и Нуаре запираются дома у одного из них ведут беседы разного содержания, предаваясь параллельно безумному чревоугодию. Здесь французская кухня уже не только одно из действующих лиц, но и инструмент протеста против устоев постиндустриального общества – обжираясь до опупения, загаженные и облёванные герои прощаются с обществом потребления через собственную смерть, которая неизменно настигает каждого из них, ставя точку в их бессмысленном существовании, замкнутом, словно белка в колесе, в бесконечной гонке вещизма. Еда здесь – и символ благополучия и социального статуса, и инструмент для самоубийства как неправильная самоцель, и надгробный камень на могилу бездумного потребительства.

Образ еды как роскоши и способа существования человека прекрасно себя чувствует у Питера Гринуэя. Действие его знаменитого фильма «Повар, вор, его жена и её любовник» разворачивается в ресторане, оформленном в стиле голландских и фламандских художников, особенно сильно чувствуются влияние Снейдерса и Халса. Едят там постоянно, и, даже если сюжет не так часто фокусируется на еде именно как на персонаже, то, что видим мы в конце, окупает всё с лихвой. Замученный и убитый любовник жены вора, владельца ресторана, становится сырьём для приготовления блюда, которое преподносит вору его шеф-повар в замечательном исполнении Ришара Боринже. Труп приготовлен целиком в натуральный рост и подан в качестве главного блюда к ужину. Весь фильм – ответ серости и ограниченности, всё время пытающейся заткнуть рот просвещению своей слабостью, маскируемой под силу. Любовника ведь убивают в библиотеке, набив ему рот и горло страницами из книги о Великой французской революции… Какой прекрасный символ, учитывая суть и истоки той самой революции. А поскольку вор поклялся убить и съесть любовника своей жены, его на ужин он и получает в финале. В дополнение бонусом имеем охренительные костюмы от Жана Поля Готье, вводящую в столбняк музыку от Майкла Наймана и скупой на динамику, но до одурения живописный кадр от Саша Верни.

Датский фильм «Пир Бабетты» почти неизвестен в России. И это несмотря на специальный приз Каннского кинофестиваля, Оскар за лучший фильм на иностранном языке и включение в список двенадцати лучших фильмов Дании за всю историю существования там кино как часть историко-культурного наследия страны. Фильм о двух сёстрах, дочерях лютеранского пастора, живущих в датской глухомани и продолжающих религиозное дело отца в ущерб своим собственным жизням – одна отказалась от выгодного и, главное, взаимного по любви замужества, вторая – от успешной карьеры оперной певицы. Ведя аскетичное существование в своей деревне, они питаются так же, как и живут – вяленой треской и похлёбкой из размоченного грубого хлеба. И всё! Никакой другой еды! Изо дня в день лишь рыба и бурда из сухарей. По рекомендации французского оперного певца, прочившего одной из сестёр карьеру, они нанимают служанку-француженку по имени Бабетта, сбежавшую из революционного Парижа. Вскоре выясняется, что в Париже всё устаканилось, а Бабетта выиграла в лотерею приличную сумму. Она уезжает, но быстро возвращается, дабы отблагодарить своих благодетельниц пышным ужином в честь столетия их отца. И вот здесь начинается самое интересное! Бабетта оказалась в прошлом владелицей одного из самых роскошных парижских ресторанов и великолепным кулинаром. Весь свой выигрыш она потратила на закупку продуктов и вин для этого ужина. Фуа гра, черепаховый суп, блины с чёрной икрой, перепела en sarcophage, разнообразные сыры, саварен – простой на первый взгляд, но виртуозно приготовленный десерт, экзотические фрукты, при этом каждое блюдо, как и полагается, сопровождается отдельным вином. Старухи и приглашённые на ужин ещё более старые деды и бабки просто офигевают от такой еды, при этом что есть мочи сопротивляются своему восторгу. Они всю жизнь прожили в аскезе, питаясь ежедневно одним и тем же, и получили на склоне лет такой гастрономический подарок, о котором не могли и мечтать. Весь ужин они сидят и давят друг на друга – мы не должны обсуждать еду, мы не должны восхищаться её вкусом, мы не должны вообще этот вкус чувствовать! Мы должны только молиться и вести идиотские разговоры о погоде. Затесавшийся в компанию генерал пытается было вставить что-то про очень редкий год урожая «Вдовы Клико», которая топорщится пузырьками у них в бокалах, но старухи не сдаются, хотя и видно, что самообладание их на грани – это читается по восторженным глазам, по зарумянившимся щекам, по растерянности и сомнению, то и дело бегущим по их вздрагивающим лбам и бровям. Буквально за десять минут экранного времени все они превращаются из сушёных вобл в живых людей. Великолепная, мастерски приготовленная и поданная еда, словно причастие, вдыхает жизнь в этих людей, людей, которые были сызмальства убеждены, что живут праведной жизнью и искренне верят в Бога, хотя вся их вера состояла лишь в бесконечных молитвах, смысла которых, вполне возможно, они и сами не понимали до конца, да самоистязании сушёной рыбой. Через еду они словно проходят катарсис, представая во время кофе и ликёров уже совершенно иными людьми, приветливыми, дружелюбными, говорящими комплименты друг другу. Несомненно, сцена ужина из этого фильма – одна из самых потрясающих в мировом кино.

Ну а что же у нас? Один отечественный фильм я всё-таки решил упомянуть. Это оскароносный «Москва слезам не верит» Владимир Меньшова. Там еда хоть и не главный персонаж, но очень показательный. Например, консервные банки, изымаемые из портфеля героем Владимира Басова в качестве вклада в накрытие стола для банкета. Да, в Советском Союзе, где еда была не главным фактором для строительства коммунизма, кушать всё равно всем хотелось, а хорошо кушать хотелось ещё больше. И самая редкая и вкусная еда была не свежей, а закатанной в жестяную тару. И стол накрывал не принимающий гостей хозяин, а все вместе, включая гостей – прийти в гости со своим батоном колбасы считалось нормой. Отсутствие культуры еды видно и из другого эпизода, когда героиня Веры Алентовой отказывается есть осетрину, потому что она просто не знает, как её правильно есть в приличном обществе! Это приличное общество – настолько тонкая прослойка тогдашнего населения страны, что наличие на её столе определённых продуктов и умение правильно их употреблять говорили об определённом социальном статусе, гораздо более высоком, нежели у тех, кто строил неизвестно что и довольствовался хлебной баландой, как те датские старухи.

В наши дни, слава Богу, рыбу умеют есть почти все, за исключением, наверное, тех, кто привык есть руками, и в винах более или менее разбираться научились. Но история трансформации и самой еды, и отношения к ней – невероятно интересная тема, которую можно исследовать с помощью кино. Из средства для поддержания штанов еда превращалась постепенно в маркер социального статуса, затем в инструмент преодоления искусственно установленных рамок, чтобы в результате стать искусством и средством для получения удовольствия. А удовольствий в наши ковидные времена порой ой как не хватает)).

Смотрите больше хорошего кино!

(c) petrus_paulus

Оставить комментарий

Популярные посты:

scribonianus

Как кладовые помещения меняют представление о жилье в СПб

fenster99

Опять зима на белом свете?

1_9_6_3

Новости $ инаковостИ

pan_tbdinsky

это тебе не ипотеку взять...

new_rabochy

«Не выиграли бы войну без США»: как ленд-лиз помог СССР.

nathoncharova

Как на Руси появился обычай целоваться в губы

jalla00

слова колмановского

sergej_manit

Рувим Фраерман. Война в жизни детского писателя.

ru_vet

Вакансия ветврач

• Ранее
• Архив